Большая пайка

* * *

— Мне Еропкин звонил, — сказал Платон. — Уже пять раз.

— Что ему нужно?

— А я как раз у тебя хотел узнать.

Ларри подумал немного.

— Знаешь что? Ты с ним не говори. Скажи своим, что тебя нету. Пусть переведут на меня.

Еропкин прорезался через час.

— Здорово, Сашок, — сказал Ларри. — Как ты там?

— Нормально. Сижу на даче. Зимним, понима-аешь, сторожем.

— Так это ты с дачи звонишь?

— Угу.

— Хорошая дача. — Ларри помолчал. — Ну так что?

— Повидаться надо бы. Поговорить.

— Есть тема?

— Тема, понима-аешь, всегда есть.

— Подъезжай.

Еропкин появился следующим же утром и с порога обрушил на Ларри кучу информации.

— Ну и чего? Прислали своего комиссара — и чего? Ты хоть знаешь, чем он там занимается? А я тебе расскажу. Он на головку больной. Баню закрыл. Я ее строил, чтобы самому, что ли, париться? Уэповцы местные вечером толкнулись — бани нет. Покрутились и ушли. Потом мне звонят — мы, говорят, Саня, объясним этому, новенькому, что он не прав. А мне что? Пусть объясняют. Или другое.

Фирма пришла, «мерседесы» покупать. Говорят ему по-людски — покажи в справке-счете тридцать штук, остальное наликом получишь. Все же понятно — кто хочет за постановку на учет переплачивать! Нет, этот залупаться начал. Они развернулись, пошли к другим — теперь уже с номерами ездят. Он что у вас — профессор? Я месяц назад взял партию «Нив» на реализацию. Все за неделю улетели. Ага, думаю, часть выручки на котельную пущу, на остальное куплю ГСМ и запчасти, прокручу два раза и рассчитаюсь. Да вот не успел. Этот пришел, посмотрел кредиторку и тут же все скачал поставщику. Слушай, Ларри! Над ним уже полгорода хохочет. Ты понима-аешь или нет? И еще. Машины, которые у меня стояли, он продал. Ну, дурацкое дело — нехитрое. А еще три штуки у меня на складе в Котке были. Он их привез, растаможил, выставил на продажу. Знаешь, что будет? Они так и сгниют! Ни один дурак не купит. Ему на таможне сколько сказали отдать, столько он и отдал. Нет бы поучиться сперва, как таможат машины и почему, понима-аешь, они все у меня на частников ввезены. Теперь у него сто пятьдесят штук в машинах заморожено, да еще таможня. Вы где его выкопали?

Ларри почернел лицом. Еропкин мог сто раз быть ворюгой и проходимцем, но дело он знал. И умел делать бабки. Под присмотром, конечно. Сергею же, при самом наилучшем отношении, он, Ларри, бизнес не доверил бы никогда: воспоминания о компьютерах и трусиках были еще свежи в памяти.

И вообще, слишком много народу крутилось вокруг еропкинских станций.

Назначал-то Еропкина Ларри, а потом началось: сначала Марк Цейтлин попытался «выстроить схему» и довыстраивался до того, что станции чуть не уплыли; потом рулил Муса, вмешивался Ахмет… Да и Платон не остался в стороне: он как-то залетел в Питер и раздал такие руководящие указания, что до стрельбы только чудом не дошло. А закончилось тем, что в питерскую ссылку отправили Терьяна.

Кое у кого желание убрать Сергея из Москвы было настолько сильным, что он практически получил карт-бланш на любые действия. А потом, ни с кем не посоветовавшись, Муса назначил его генеральным директором вместо свергнутого Еропкина.

Ах, как же не хочется кое-кому, чтобы Сергей вернулся в Москву! Нет, дорогие мои, так нельзя. Давайте сначала поймем, кто и за что отвечает.

— Ну и какие у тебя планы? — поинтересовался Ларри, меняя тему.

— Кое-что есть. Но сначала я хотел поговорить…

— Говори.

— У «Инфокара» для меня дело в Питере найдется?

Ларри надолго замолчал, размышляя. Еропкин, не дождавшись ответа, задал другой вопрос:

— Чего вилять-то? Если этот ваш придурок отойдет, я смогу вернуться?

— Он — наш человек, — пробурчал Ларри. — Его Муса назначил. Что значит — отойдет?

Еропкин широко осклабился и подмигнул.

— Да я же понимаю. Он просто не выдюжит. Ты видел его? — тощий, кашляет…

Думаешь, он долго потянет — по пятнадцать часов вкалывать? А я за дело болею.

Ну так как?

— Что — как?

— Если он отойдет, я возвращаюсь?

— Смотри, — сказал Ларри. — Я тебе кое-что хочу объяснить. Он — наш человек. Понял?

— Понял, понял. Ну так как?

Ларри подумал и чуть заметно кивнул головой.

Еропкин поднялся, вышел в приемную и вернулся, таща в руках что-то огромное.

— Я тебе подарок захватил. Дай, думаю, привезу.

— Спасибо, — сказал Ларри, не вставая с места. — Значит, ты усвоил, что Сергей — наш человек? Больше повторять не буду. А это поставь здесь, в угол.

Личная жизнь

Уже месяц Сергей возглавлял бывшее еропкинское предприятие. Самые первые шаги дались ему легко. Оформление и регистрация документов — неделя. Кадровая чистка — три дня. Он с удивлением обнаружил в себе ту самую жесткость, о которой, отправляя его в Питер, говорил Муса. Терьян внимательно выслушивал каждого вызванного работника, тихим, вежливым голосом задавал несколько вопросов и ставил напротив фамилии красный или зеленый крест. Красный — на отстрел, зеленый — можно оставить. Многие, меченные красным, возвращались качать права, кричать про трудовое законодательство и свои прошлые заслуги.

Сергей снова выслушивал их, кивал головой и протягивал для ознакомления уже подписанный приказ об увольнении. Если кому-либо было что-то еще непонятно, в приемной его встречали ахметовские джигиты. И вопрос считался исчерпанным.

Джигиты появились у Сергея в первый же день его директорства и заявили, что им поручена безопасность предприятия. Они кое-чего прикинули и считают, что эта безопасность стоит пять штук в месяц. Пока что. А потом видно будет. Плюс две машины и каждому по пейджеру. Сергей вежливо попросил их пойти пообедать, связался с Ахметом, потом с Мусой, потом снова с Ахметом, а когда сытые джигиты вернулись, объявил, что эти условия его не устраивают. Он купит две машины, один пейджер для старшего и будет платить тысячу долларов в месяц, пока станции не войдут в строй. Один человек должен постоянно находиться здесь — с утра и до ночи. Если это не устраивает, то большое спасибо, можете позвонить в Москву и отказаться от работы. Джигиты немного побузили, потом позвонили из кабинета Сергея в Москву, что-то кричали в трубку на неизвестном Терьяну языке, а закончив разговор, с предложениями Сергея согласились.

Илья Игоревич порекомендовал Сергею взять заместителя по строительству.

Анкета у заместителя была любопытной: Ленинградский университет, факультет вычислительной техники, потом какая-то воинская часть, потом Высшая школа профдвижения, снова воинская часть, но уже другая, два года в должности культурного атташе в Осло… Последнее место работы — институт социально-экономических проблем, замдиректора по общим вопросам.

— А он в строительстве-то понимает? — спросил Сергей, изучив анкету.

— Он только в нем и понимает, — почему-то раздраженно ответил Илья Игоревич. — На этот счет можете не сомневаться.

Посетив своего будущего зама сначала на его городской квартире, а затем на даче в Репино, Сергей понял, что в строительстве тот и вправду разбирается здорово. И еще он понял, что за замом придется серьезно приглядывать.

Стайка еропкинских секретарш разлетелась в первые же дни. Как выяснилось, официально числилась в штате только одна, та самая Танька, а остальные проходили нечто вроде испытательного срока.