Больше человек

— А твоя гномья туша неплохо устроилась на троне, а? — Бык ткнул локтем наместника Кирквола.

Коул встал, и на этот раз его собеседники не обратили на него внимания. Он услышал только недовольное бурчание Варрика в ответ кунари. Осторожными и плавными движениями разбойник подошел к магазинчику, остановившись у колонны и получив вид на мило беседующих людей. Ему не нравилось то, что он подошел ближе. Но Коул отчаянно соскучился по ней. Не нравилось, что сперва Эвелин подошла не к нему. И ревность теперь была не таким уж далеким чувством, о котором он раньше только говорил. И как только он приблизился к ним, решив напомнить о себе, борьбу Коул проиграл.

Коул ревновал ее не к Блэкволлу. Получасом ранее он разговаривал с ним, и это было крайне неловко, что понимал и сам Коул. Разговор очевидно не клеился, и они стояли в нескольких метрах друг от друга и словно роняли фразы в никуда. Он ревностно относился сейчас ко всему, что мешало им наконец побыть наедине.

— И как долго ты держал удар? — смеялась Эвелин.

Блэкволл расхохотался прежде чем ответить:

— Держал удар? Леди Инквизитор явно переоценивает силы старого солдата. Отдуба… — мужчина прервался, как только заметил Коула, но закончил: — …сили меня по кругу. В прочем, это долгая и унизительная история, а тебя ждут.

Эвелин удивленно развернулась и наткнулась на Коула, который прерывать их так нагло совсем не хотел. Он прибыл сюда час назад, в то время как сама Тревельян ранним утром. И ему хотелось как можно быстрее увидеть ее.

Девушка улыбнулась и коротко попрощалась с Блэкволлом, что уже отходил к стене с манекеном. Быстрым шагом Тревельян дошла до Коула, раскрывая руки для объятия. Казалось, эта нарочитая отрешенность воина ее не беспокоила. Только вот Коул знал, что всё совсем наоборот. Она, словно по привычке, заботилась о своих бывших товарищах.

— И как прошло? — он едва слышал, что она пробормотала ему в грудь.

— Сказал, чтобы я не смел забывать их. И что ждет в следующий раз и тебя.

Коул не хотел покидать Эвелин на месяц. Не хотел снова быть один, путешествуя. Но тем не менее, когда пришло письмо от Риса, и он, и она понимали необходимость старой почти дружеской встречи. И если бы не Орлей с Ферелденом, они отправились бы вместе.

Во время пребывания у Риса Коул чувствовал себя хоть и желанным гостем, но тем не менее неуместным. И уже понимал, почему. Там не было Эвелин.

Тревельян мягко приобняла его за талию, отстраняясь.

— Что ж, значит в следующий раз отправимся вместе, — пообещала девушка, глядя ему в глаза.

Он взял ее за руку, отправляясь к одному из многочисленных балконов Халамширала. Тихо рассказывал о том, что приключилось за последний месяц. Эвелин улыбалась, плохо скрывая волнение. Но она не хотела сейчас говорить о Совете, а Коул не настаивал, чувствуя, что еще будет не один случай поговорить о том, что ждет Инквизицию.

Коул знал только то, что, несмотря ни на что они будут вместе. Больше ничего не волновало.

В конце

Коул смотрел на Эвелин, что под действием магии и зелий смогла наконец уснуть. Метки больше не было, но фантомная боль всё еще преследовала ее. Он словно снова стал духом, чувствуя эту боль.

Он отказался уйти, и лекари больше не настаивали. Зато ворвался Дориан, тут же подлетев к врачам. Тевинтерец говорил громко, но тем не менее пытался не разбудить Эвелин.

Ладонь Коула мягко сжала единственную ладонь девушки. Когда она проснется, ей снова будет больно. Он знал это. Не от потери якоря или Инквизиции, не от боли, что приносила метка. А от простой потери руки. От того, что не сможет обнять его, как хочет, или взять оружие в руки. Сколько раз он проходил мимо калек, чувствуя их боль? Теперь он будет видеть ее постоянно, в ее глазах.

Эвелин не покажет, но Коул будет знать.

Дориан выгнал лекарей, что недовольным гулом исчезли за дверью. Он не сразу решился подойти к кровати мертвенно бледной Вестницы.

— Магия крови, да? — спросил Коул, когда Дориан не знал, как начать.

— Да, — тихо согласился маг. — У меня есть знакомые, способные сделать это тихо и без ненужного шума.

Коул промолчал всё так же, гладя единственную ладонь Эвелин. Вторую у нее забрал Ужасный Волк. Теперь он не мог называть его по-другому. Не хотел, чувствуя обиду, злость и раздражение к бывшему товарищу. Он так боялся этих чувств раньше, видя, как они превращают и людей, и духов в демонов. Но сейчас, сидя перед ней, все в нем грозилось перейти через край. Еще немного, совсем каплю, и он снова впадет в безумие. Перестанет быть человеком. Станет самым настоящим воплощением мести.

Ладонь Коула остановилась, накрывая ладонь девушки. Он ушел бы. Он обезумел бы. Он снова стал бы демоном. Но сейчас он нужнее всего здесь.

Его сильнейшим страхом — помимо потери Эвелин — было отчаяние. И сейчас Коул мог лишь беспомощно держать руку девушки. Лишь знать о боли, а не убрать ее. Если бы тогда Солас настоял на своем, если бы Коул мог принять решение сам, если бы Эвелин не вмешивалась, тогда бы он смог помочь. Но Солас не настоял, Коул вопил о помощи, а Эвелин помогла.

Солас

Коул тихо подходил, почти бесшумно, к Соласу, который обмакивал кисть в водяных красках. Ему впервые захотелось самому попробовать рисовать пару дней назад. Теперь некоторые вещи, что он раньше находил красивыми или завораживающими, а иногда бесполезными для него, находили отклик где-то внутри.

— Я так и не сказал, что мне жаль твоего друга, Солас.

Маг не отреагировал, подходя к еще сырой штукатурке, и провел кистью по стене. Эльф провел несколько линий прежде чем ответил:

— Спасибо, Коул, — он провел линию вверх, избегая мест для других цветов. — Хорошо, что с тобой этого не случится. Может быть, Варрик и Эвелин были правы.

Коул взглянул на ровную спину Соласа с недоумением.

— Правда?

— Да. Теперь, становясь больше человеком, ты теряешь и слабости духов. И я рад за тебя, Коул.

Бывший дух не ответил, лишь улыбнулся, устраиваясь на стуле, желая понаблюдать за тем, как эльф увековечивал подвиги Инквизиции и Эвелин. Когда Солас сменил цвет на синий, Коул догадался, что эта часть повествует об Источнике Скорби.

— И еще, — начал Солас спустя какое-то время, — то, что между вами с леди Инквизитором…

— Я и Эвелин…

Маг покачал головой, прося Коула прерваться. Он отложил кисть и повернулся к парню.

— Всё то, что говорят тебе наши друзья — бессмысленно. По одной простой причине: они не знают, чего хочет она. Они лишь думают о том, что она должна хотеть. Что должна хотеть фигура на троне Инквизиции. Или фигура женщины, облаченной в латы или платье.

Коул смутно понимал, о чем говорил эльф.

— Просто смотри на нее или читай ее. Ее, а не советы наших друзей.

Солас снова принялся за кисть, а Коул стал обдумывать его слова. Через некоторое время он пришел совсем не к тому выводу, которому хотел: ему обязательно нужно купить краски и холсты.