Больше, чем страсть

– Кажется?

– Сказала, что здорова.

– Что еще?

– Что она с родными, и они о ней заботятся. Тихонько плакала, но я услышала.

– Мне, – Даниил споткнулся голосом на этом вопросе, – что-нибудь передавала?

– Нет, – с сожалением ответила секретарь. – Только… Я сказала, что вы ее ищете и переживаете, она ответила, что у вас это очень скоро пройдет.

– Все?

– Все, – подтвердила Ольга Павловна.

– Хорошо. Идите, – распорядился Казарин.

Через полчаса Даниил позвонил частному сыщику и отменил свой заказ на поиск Надежды Петровой.

Он часто думал о ней, вспоминал, как у них все было, и неожиданно стал весьма разборчивым с женщинами и пристрастился к живописи художников эпохи Возрождения.

А через полгода, летом…

Даниил увидел, как Надежда спускается по лестнице.

Он поднялся с дивана и непроизвольно засмотрелся, подумав, что она стала еще прекрасней, чем одиннадцать лет назад. Бог знает, каким образом в ней добавилось женственности и той самой непостижимой тайны. Потрясающая женщина!

И поспешил ей навстречу.

– Вы знаете, что здесь есть другой выход, и я подумывала не воспользоваться ли им, – кладя свою ладонь в его галантно предложенную руку для поддержания дамы на последних ступеньках, полувопросом, можно считать, что поздоровалась она.

– Я предусмотрел такой вариант и попросил знакомого подежурить там.

– И что бы он сделал? – весело поинтересовалась Надежда, убирая ладонь из его руки, сделала шаг назад, останавливаясь на приличной дистанции от Казарина. – Стал бы меня удерживать или преследовать?

– Все гораздо прозаичней, – усмехнулся Даниил, – он бы просто позвонил мне, а уж я перехватил бы тебя у выхода.

– Вы не утратили своей расчетливости и предусмотрительности, – усмехнулась девушка, продолжая выкать с неким вызовом.

– Бог в деталях, – улыбался Даниил.

– Дьявол, говорят, тоже, – довольно холодно заметила Надежда.

– И он, без сомнения, – приподняв одну бровь, заметил Казарин. Помолчал, разглядывая ее несколько секунд, и бодрым тоном предложил: – Ну что, пойдем присядем в хорошем месте, где нам не помешают поговорить.

Вообще-то никто и не собирался мешать им разговаривать, но, посовещавшись, они сошлись во вкусе, выбрали одно из кафе на территории и отправились туда, придерживаясь по пути самой нейтральной темы – работы пансионата и прекрасного устройства его инфраструктуры. Перед этим, правда, Казарин позвонил и, многозначительно улыбаясь, поблагодарил за помощь и дал отбой своему знакомому, поджидавшему Надежду на черной лестнице.

В кафе, практически пустом в это время суток, они выбрали уютный столик в эркере у большого панорамного окна, Казарин поухаживал за дамой, когда она занимала место, сел напротив, взял меню у подошедшей к ним сразу же официантки и, не раскрывая его, спросил:

– Вина, отметим встречу?

– Нет, – отказалась Надежда. – Я за рулем, и у меня еще сегодня много дел. – Она сразу сделала заказ: – Апельсиновый фреш, пожалуйста.

– У меня тоже сегодня плотный график, – кивнул понимающе Казарин и стал изучать меню.

В это время Надежда совершенно беззастенчиво его рассматривала.

Он изменился. Это она заметила еще там, на тропинке, после того как отошла от первого шока, поверила в то, что перед ней тот самый Казарин.

Седина на висках, хотя и странно – ему же всего тридцать семь, ну вот седина почему-то. У самого уголка левой брови, почти на виске, появился шрам, и под глазом заметной белой полоской еще один, и на верхней губе. Морщинки мимические обозначились, взгляд стал иным, что-то в нем такое добавилось затаенное, глубокое. Изменились… как бы это определить – фон, аура, энергия, да, энергия, что ли, излучаемая им, некое поле. Он оставался, как и прежде, невероятно привлекательным, и его неповторимая некрасивость казалась еще более притягательной. Но если раньше Казарин излучал просто шибающую, какую-то животную сексуальность, то теперь она превратилась в мощную зрелую, загадочную чувственность опытного мужчины.

«Господи боже мой! – вдруг испугалась Надежда. – Меня тянет к нему, как гвоздь к магниту! Как будто и не было этих лет! Я все еще его хочу! Ужасно хочу! Мама дорогая!»

– Что… – Казарин сделал заказ, отдал меню мило улыбающейся официантке и усмехнулся, – изменился?

– Не очень, – помолчала, справившись с внутренней паникой, ответила Надежда ровным тоном. – Виски поседели немного, совсем чуть-чуть, обозначились морщины. Шрамов добавилось, как у заправского драчуна. А в остальном вы все такой же привлекательный мужчина и можете совершенно не беспокоиться о своем возрасте.

– Меньше всего я беспокоюсь о нем, – усмехнулся Казарин.

– Вы здесь отдыхаете? – уводя беседу на нейтральную полосу, задала естественный в такой ситуации вопрос Надя.

– Нет, – принял Даниил выдерживаемый ею тон легкой светской беседы. – Участвую в конференции.

– Но, – удивилась Надежда, – насколько мне известно, здесь проходит конференция по какой-то медицинской тематике, что-то про оборудование?

– Совершенно верно, – кивнул Даниил. – В свете прошедшей в марте в Ганновере выставки высоких технологий и их применения в медицинском протезировании. Очень познавательная и интересная конференция.

– А каково ваше участие в ней? – недоумевала Надежда.

– Самое прикладное, – туманно пояснил Казарин. – Мне интересно. Много новой мощной информации. К тому же здесь завязываются деловые связи.

– Этот предмет теперь входит в сферу ваших деловых интересов? – так и не получила конкретного ответа она.

– Входит, – подтвердил Казарин и быстро предложил: – Надь, давай ты перестанешь выкать. Я понимаю, это такая форма указания мне дистанции, но согласись, разговаривать удобнее в одном формате.

Она помолчала, разглядывая его и принимая решение. Надюха понимала, что ужасно рискует, просто даже согласившись на этот разговор в кафе, а если еще и на «ты», убирая, как Казарин правильно заметил, дистанцию, то рискует еще больше.

Чем? Многим. Вон у нее уже что-то сжимается в животе и поднимается волнами тепла снизу вверх, и сердце предательски куда-то побежало, и пальцы холодеют…

– Ну хорошо, – выдохнула она. – Давай на «ты», только я не очень понимаю, о чем нам разговаривать, – смогла она взять ровный, спокойный тон, даже где-то дружеский. – И удивляюсь, что ты меня вообще узнал там на тропинке, мы же общались очень мало и очень давно.

– Тебя невозможно не узнать, – улыбался ей Даниил. – Ты необыкновенная женщина. Исключительная.

– О-о нет, – рассмеялась Надя, – я понимаю, что для тебя это как дышать, но давай обойдемся без игр в соблазнение.

– Это был не комплимент и не соблазнение, – уверил Казарин со своей неповторимой кривой улыбочкой, – а истинная правда. Ты и девчонкой была необыкновенно привлекательной, особенной, а сейчас стала еще прекрасней.

– Спасибо, – кивнула она и улыбнулась в ответ. – Но на этом будем считать вступительную, так называемую марлезонскую часть нашей беседы законченной, – и спросила: – Ты действительно меня искал?