Большевистское подполье Закаспия

Ашхабадскому подполью, на первых порах состоявшему в основном из железнодорожников, было важно взять под свое влияние профсоюз паровозных бригад, руководство которого стояло на эсеро-меньшевистских позициях. Особенно остро это выявилось, когда подпольной организации потребовались средства для оказания материальной помощи семьям скрывавшихся от ареста большевиков, для выпуска прокламаций, доставки бакинской газеты «Набат», распространения большевистской литературы на фронте.

Чтобы взять в свои руки руководство профсоюзом паровозных бригад, большевики предложили переизбрать его комитет, обосновывая это тем, что его члены на фронте. Подпольщики повели разъяснительную работу как в депо, так и среди рабочих одной из паровозных бригад, находившейся на фронте. К тому времени рабочие воочию убедились в предательстве эсеров и меньшевиков, якшавшихся с английским командованием. Лишь в большевиках трудящиеся увидели последовательных и подлинных защитников их политических и экономических интересов. «Поставлены были две кружки для опускания голосов (бюллетеней. — Р. Э.), одна на фронте… одна в депо, — вспоминает Г. С. Кадыгроб. — Большинство голосов получила… подпольная организация»⁸⁷. Председателем союза паровозных бригад стал коммунист Г. С. Кадыгроб, секретарем — подпольщик И. К. Храбров.

Возглавив правление союза паровозных бригад, большевики, привлекая рабочих к делам профсоюза, оказывали влияние на них, сплачивали их вокруг себя, повышали их политическую активность.

Коммунисты Кизыл-Арвата, занявшие с марта 1919 года руководящее положение в профсоюзах, использовали их для разоблачения предательской политики эсеро-белогвардейского правительства, для проведения в жизнь лозунгов большевиков. Правоэсеровская партия, пользовавшаяся в Кизыл-Арвате известным влиянием, вела себя изменнически, пыталась расколоть железнодорожных рабочих. Борьбу с политиканством эсеров вела подпольная организация, и особенно группа учителей Кизыл-Арватского начального училища во главе с большевиком Николаем Григорьевичем Ссориным [29] и Сергеем Федоровичем Степановым (по убеждениям большевик), связанная и с подпольем Казанджика.

29

Н. Г. Ссорин — один из коммунистов, создавших в конце октября 1917 года большевистскую организацию в Ашхабаде, помощник редактора «Известий», первой большевистской газеты в Закаспийской области (М. Д. Аннакурдов. К истории коммунистической печати в Туркменистане. Ашхабад, 1958, стр. 34–35).

30 декабря 1918 года в Кизыл-Арвате было созвано собрание представителей профессиональных организаций и политических групп, на котором председательствовал С. Ф. Степанов. В повестке дня — текущий момент, организация Союза профессиональных союзов и другие вопросы. Докладчиками выступили ярые враги большевизма эсер Гаудиц и меньшевик Югатов [30] . С присущим мелкобуржуазным лидерам фарисейством они разглагольствовали о Советской власти, о политике правых эсеров и меньшевиков, об Учредительном собрании и даже о Ленине. Но весь смысл речей сводился к поддержке Колчака, объявившего в Сибири свою диктатуру. Эти демагогические приемы весьма симптоматичны: интервенты и белогвардейщина неуклонно вели Закаспии к военной диктатуре.

30

Югатов — командир отряда, свергнувшего Советскую власть в Красноводске и Казанджике (ЦГА ТССР, СБ 153, л. 266). Гаудиц, по всей вероятности, отец С. П. Гаудица — убийцы ашхабадских комиссаров, начальника боевой дружины эсеров.

На собрании развернулась острая дискуссия. Степанов, обвинив Югатова в двуличии, разоблачил лицемерие докладчиков. П. Н. Гаудиц и Л. И. Тифомиров в бессильной злобе донесли па С. Ф. Степанова и Н. Г. Ссорина, обвинив их в «активном большевизме».

В постановлении судебного следователя военно-полевого суда белогвардейского правительства записаны показания Гаудица и Тифомирова, утверждавших, что в речах Степанова и в предложенной им резолюции выдвинуты следующие требования: «Немедленное прекращение войны на Закаспийском фронте; освобождение всех арестованных в Кизыл-Арвате большевиков; немедленный уход из Закаспия англичан; немедленный съезд представителей областных рабочих организаций для избрания нового правительства; немедленная отмена мобилизации». Тифомиров, верноподданнически усердствуя, показывал, что «на заседаниях профессиональных союзов Кизыл-Арвата Степанов открыто называл себя членом партии большевиков-коммунистов и внес резолюцию об удалении англичан с территории Закаспия, как мирового жандарма, и предлагал немедленно подать руку помощи чарджуйским братьям, причем цитировал помещенные в газете телеграммы из Германии об успехах партии «Спартак» и предлагал поддержать точку зрения Ленина…». Собрание, за исключением воздержавшегося Гаудица, единогласно приняло резолюцию: «В целях скорейшего осуществления задач трудящихся масс добиваться в области чисто рабочего правительства. Задачи его: 1) закончить войну; 2) освободить арестованных»⁸⁹.

Это была победа большевистского подполья, победа профсоюзов, рабочих, поддержавших линию коммунистов. В Союзе профессиональных союзов Кизыл-Арвата, объединявшем 17 организаций, коммунисты заняли руководящее положение. В него вошли Никита Бердин и в качестве товарища (заместителя) председателя Союза союзов Василий Гудсков, один из активных деятелей подпольной организации.

На следующий день белогвардейская контрразведка арестовала С. Ф. Степанова, Н. Г. Ссорина и других учителей. В ответ учащиеся Кизыл-Арватского училища объявили забастовку. Через два месяца кое-кого из учителей освободили, судебный следователь вынес заключение о прекращении уголовного дела против Ссорина и Степанова. Но власти не думали так просто расстаться со своими жертвами: освободив их из тюрьмы через полгода, Ссорина в трехдневный срок выслали из области, а Степанова под конвоем отправили в Красноводск, чтобы сослать в Петровск-Порт (ныне Махачкала) ⁹⁰.

Г. С. Кадыгроб

Собрание, состоявшееся 30 декабря 1918 года, развернувшаяся на нем дискуссия, принятая явно большевистская резолюция, арест Н. Г. Ссорина, С. Ф. Степанова и других, забастовка учащихся в их защиту, двурушническая позиция эсеров и меньшевиков — все это разоблачило их как сторонников буржуазной демократии и в то же время как сторонников военной диктатуры. История с арестом учителей и иезуитская роль в том эсеро-меньшевистских деятелей, не брезговавших ничем, чтобы расправиться со своими политическими противниками, выразителями интересов рабочего класса, еще раз выявили истинное лицо агентуры буржуазии в рабочем движении.

О растущем революционном сознании трудящихся свидетельствуют собрания и митинги во многих рабочих организациях Закаспия. Используя их в интересах революционной борьбы, члены подпольных организаций постоянно находились в гуще масс, общались с народом. «Личное воздействие и выступление на собраниях, — писал В. И. Ленин, — в политике страшно много значит. Без них нет политической деятельности…» ⁹¹

Н. Г. Ссорин

Большевистское подполье в своей повседневной работе стремилось использовать силу партийного слова, силу личного воздействия на рабочие массы. Пример тому — деятельность казанджикской подпольной организации, которая вела непримиримую борьбу с эсерами.

До августа 1918 года эсеры и меньшевики, как говорится, дудели в одну дуду. 120 казанджикцев ушли на фронт. 43 большевика или сочувствующих им были арестованы. Беспартийные массы колебались, приглядывались к новым властям; прислушиваясь к эсерам, они внимали и большевикам.

Большевики Казанджика, несмотря па обрушившиеся на них репрессии, принимали все меры, чтобы разоблачить эсеров и меньшевиков, бороться с их влиянием.

После поражения белых войск под Чарджуем обстановка складывалась в пользу большевиков, пыл добровольцев стал остывать, обманутые рабочие стали приходить в себя. А когда завязались бои под Каахка и Душаком, где советские войска проявили мужество и решимость очистить туркменскую землю от белогвардейцев и интервентов, на фронте осталось не более десятка казанджикцев. В августе, когда была объявлена принудительная мобилизация, большевистское подполье организовало выступления «добровольцев», бежавших с фронта. В сочетании с другими формами агитационно-массовой работы большевиков эти выступления произвели большое впечатление — рабочие Казанджика, несмотря на настояния «стачкома», категорически отказались идти на фронт.

Чтобы оказать давление на рабочих, Временный исполком командировал в Казанджик своих представителей — Архипова и Рытикова. Большевистское подполье предприняло меры, чтобы провалить планы белогвардейского правительства, не дать фронту людей. Члены подпольной организации получили наказ: на собрание приходить с семьями, привести с собой всех сочувствующих, знакомых и близких. Как и следовало ожидать, на собрании представители властей предложили подчиниться приказу. Один за другим выступили большевики, рабочие, члены подпольной организации, доказывавшие, почему трудящиеся не хотят воевать. Они, как было условлено, спрашивали: почему «стачком» и администрация, посылая рабочих на фронт, сами туда не идут? Отмечалось также, что семьи мобилизованных материально не обеспечиваются, народ устал от братоубийственной войны, рабочим непонятны цели войны.

По настоянию собравшихся переизбрали «стачком», в который вошли один большевик и, за исключением одного, сочувствующие большевикам. Избрав «стачком», вновь приступили к вопросу о мобилизации. Члены нового «стачкома» решительно заявили: фронт рабочим не нужен, кто его открывал, тот пусть и воюет. Мы, мол, люди рабочие, и наше дело — трудиться.

Речи местных ораторов, особенно А. Демина, П. Васильева и других большевиков, встречались аплодисментами. Архипов, видя, какой оборот принимает дело с мобилизацией, пригрозил рабочим карательным отрядом, чем вызвал гневное возмущение собравшихся. Рабочие как один заявили: «Что хотите с нами делайте, а на фронт мы не пойдем!»

Собрание пришлось отложить. На другой день рабочие были так же непреклонны. Тогда представители властей собрали только тех, кто подлежал мобилизации, и наконец уговорили их. Каждому пообещали выдать вперед двухмесячное жалованье, обмундировать, выплачивать семьям убитых и инвалидам по 10 тысяч рублей единовременного пособия.

Почему же мобилизованные не настояли па своем? Участник этих событий подпольщик П. Васильев писал: «Архипов пригрозил рабочим карательным отрядом, который уже формировался в Кизыл-Арвате для посылки в Казанджик. Мобилизованные, получив обмундирование и жалованье, выехали из Казанджика, но заверили рабочих, что сбегут при первой же возможности»⁹². Вскоре так они и поступили.