Большие хлопоты

Я взяла ее в руки и обнаружила, что это мои колготки, которые я куда-то забросила. Подняв голову, я увидела бра над своей постелью. Ну конечно, когда я швырнула колготки, они зацепились за бра, а сегодня свалились мне на голову! Фу-у-ух ты, а я-то думала!

Быстро повеселев, я легко соскочила с кровати и напевая направилась в ванную. Мурлыча под прохладными струями популярную песенку, я решала, что делать дальше. Работы все равно нет, значит, нужно заниматься Ларискиным делом. В том, что это принесет мне успех, я не сомневалась. Ведь Екатерина Павловна нагадала мне червонного короля, через которого я приму надежду, а потом боль в сердце?

Вот, пожалуйста – Вовка Шулаков. Надежды мои в отношении него не оправдались, а уж после его гибели как сердце болело! Всю ночь вставала, вермут пила. С валерьянкой, конечно, чтобы Полина не ругалась.

А значит, и наследство я получу. Как там Екатерина Павловна сказала? Большие хлопоты, а потом получение наследства. Вот я похлопочу, а потом найду перстень. Только нужно его побыстрее продать, если он проклятый.

Вспомнив жуткую и таинственную историю, рассказанную Лариской Черногоровой, я невольно почувствовала холодок в груди. Я сразу же постаралась избавиться от этого чувства и пошла в кухню. Завтрак мой сегодня состоял из картонной коробочки кефира, которая каким-то чудом затерялась в холодильнике. До отвала я, конечно, этим не насытилась, но червячка заморила. А деньги надо поберечь.

Вспомнив о деньгах, я мрачно усмехнулась. Какие деньги? Которых нет?

Вздохнув, взяла сумку, в которой в унылом одиночестве лежали ключи от квартиры (где денег тоже не было), подумав, положила еще косметичку с расческой, чтобы ключам не было совсем уж одиноко, и вышла из дома.

Направлялась я к дому Екатерины Павловны, чтобы побеседовать с соседями. Это же нужно сделать в первую очередь, чтобы узнать, с кем общалась убитая и кто к ней приходил.

Я нажала кнопку звонка на двери рядом с квартирой Екатерины Павловны. Там никто не открыл. Я собиралась позвонить в квартиру напротив, но оттуда уже высунулось круглое лицо пожилой полной женщины. Я вспомнила, что видела ее на похоронах. Звали ее, по-моему, Варвара Александровна.

– Здравствуй, Поленька, – радушно поприветствовала она меня.

– Здравствуйте. Только я не Поленька, а Оленька.

– Правда? – удивленно спросила Варвара Александровна. – Ой, ну до чего ж вы похожи! А ты, наверно, к Ларисе пришла? Так она уже улетела. Домой к себе. А здесь пока никто не живет.

Варваре Александровне явно хотелось поговорить. Такая соседка – просто находка для детектива. Ну, я, конечно, не детектив, но раз уж занимаюсь этим делом, то на время становлюсь чем-то сродни.

– Вообще-то я хотела побеседовать с кем-то из соседей, кто получше знал Екатерину Павловну, – подчеркнула я.

– Ой! – всплеснула руками Варвара Александровна. – Так кто ж ее лучше меня знает? Мы же всю жизнь на одной лестничной клетке живем. Катя и Ларису маленькую со мной оставляла. А что тебя интересует?

– Понимаете, я психолог и занимаюсь исследованиями характеров людей необычных профессий. Конечно, гадалка в наше время – это не профессия, но скоро, возможно, станет. Я бы хотела написать книгу о таких людях: магах, экстрасенсах, гадалках, прорицателях. С комментариями очевидцев. Вы не хотели бы принять участие?

– Я? Конечно, с удовольствием! Да ты, проходи, проходи, милая. Что же ты на пороге стоишь? Сейчас мы с тобой чайку попьем и поговорим обо всем. Уж я много чего могу рассказать!

Это мне и было нужно!

– Пойдем в кухню, там удобнее, – пригласила меня Варвара Александровна.

Мы сели за стол, покрытый светло-зеленой клеенкой.

– Сейчас я чайку поставлю, – захлопотала Варвара Александровна.

От чая я отказалась, сославшись на страшную жару. Тогда женщина достала из холодильника трехлитровую банку абрикосового компота, которая пришлась как нельзя кстати.

С удовольствием делая маленькие глоточки прохладного напитка, я думала, какой вопрос задать в первую очередь. Но Варвара Александровна принадлежала к тем людям, которых не надо ни о чем спрашивать. Она говорила сама, и даже больше, чем нужно.

– Екатерина Павловна добрая женщина была, – говорила Варвара Александровна, – но больно уж доверчивая. Всех пускала. Так нельзя. Я ей много раз говорила, что не всем доверять можно. Вон сколько прощелыг нынче развелось! – Варвара Александровна наклонилась ко мне поближе и зашептала:

– Перстень-то, говорят, у нее украли! Ну, я так я знала! Хоть и прятала она его, и никому, почитай, не рассказывала о нем, а все равно уперли. Мафия, одно слово!

– Вы думаете, что это сделала мафия? – спросила я.

– А кто же еще? Вон к ней какие фифы ходили расфуфыренные! А для чего? Гадать, что ли? Ну и гадать, конечно, тоже, но не только за этим. Вынюхивали они.

– Знаете, я так не думаю, – протянула я. – чего вынюхивать у женщины, которая из-за нищеты взялась гадать? Какие у нее могут быть сокровища? Нет, перстень украл кто-то из близких, кто хорошо знал о его существовании. И знал, где он хранится. Вот эти люди меня и интересуют в первую очередь. Кстати, а вы откуда узнали про перстень?

– Что украли-то? Да все говорят. А что он у нее был, я давно знаю. Как-то зашла к ней (она еще молодая была тогда), а у ней он на пальце горит. Прямо сияет весь. Откуда, спрашиваю, такая ценность? А она смутилась, сняла сразу. От прабабки, говорит, досталось. Не ношу я его. И положила в вазочку. А я на другой-то день захожу будто бы за спичками и в вазочку-то глядь – а там его и нету! Спрятала, и мне даже не сказала: куда, – с горечью добавила Варвара Александровна, расценив вероломный поступок Екатерины Павловны как кровную обиду.

– Варвара Александровна, – терпеливо попросила я, – вы мне, пожалуйста, все-таки расскажите, с кем общалась Екатерина Павловна больше всего? Я разговаривала с Ларисой, но она давно здесь не живет и почти ничего об этом не знает. А вы виделись с Екатериной Павловной каждый день. Кто-нибудь к ней приходил из тех, с кем она могла быть откровенна?

– Ты знаешь, Оленька, на днях заглядывал этот, как его… Ну, Ларискин муж бывший.

– Сергей? – удивилась я.

– Точно, он. Я как раз кошку на улицу выпускала и дверь приоткрыла. А он к ней и прошмыгнул.

– Вы хорошо его рассмотрели? Точно это был он?

– Да рассмотреть-то не очень хорошо рассмотрела – темно уж было – да только как он вошел, я свою-то дверь открыла и пошла на улицу. Посижу, думаю, на лавочке. Ну и мимо прохожу. А двери-то у нас – все слыхать! Я его по голосу и узнала.

– А вы слышали, о чем они говорили?

– А как же, все слышала! Он у ней просил чего-то, а она не давала. Ты, говорит, Ларису мою обижал, работать не хотел, что тебе теперь нужно? А он бубнит: дай, дай, принесу в понедельник. Я так думаю, деньги он у нее просил. А она ему опять отказывает. И тут он как заорет, батюшки мои! Ты, говорит, старая… Даже повторять не хочу. И умолк тут же, видно, опомнился. Стал прощения просить. А потом они, видать, в комнату прошли, потому как не слыхать больше ничего было.