Большие люди

Да и без толку это все было. Ее все равно было слишком много, как ни крути. И худеть дальше бесполезно, бабушка права — грациозной ланью ей не быть. Да и чего ради? Все, что есть в ее жизни — это работа. Люди, люди, люди…

Мальчишка выскочил на дорогу внезапно. И пешеходного перехода тут не было. Только что была пустая дорога и вдруг — в паре метров от капота небольшая бегущая фигурка мальчишки лет десяти. Рефлексы сработали, запоздало, но — сработали. Двух-с-половиной-тонный автомобиль пошел юзом по скользкой дороге, Гриша выматерился сквозь зубы, чувствуя, как теряется сцепление с дорожным покрытием, гололедище страшный. Судорожные движения рулем, игра с педалью тормоза, выжать максимальный эффект, но все равно — АБС-ка ритмично бьет в ногу. Время будто замедляется, начинает течь очень плавно, вязко, он успевает заметить все — как темно-зеленый капот медленно, уже на излете, но соприкасается с мальчишкой, как тот выставляет вперед руки и буквально распластывается на капоте перед его лобовым стеклом, Гриша видит его огромные потрясенные глаза прямо напротив своих. Машина наконец-то замирает.

Время снова начинает течь с обычной скоростью. Пацан соскакивает с капота, рот шевелится, слов Гриша не слышит, но они легко читаются по губам мальчишки. Да и выставленный ему средний палец подтверждает. Стукнув для убедительности по капоту «Тундры», мальчишка убегает через дорогу по своим важным детским делам, так и не осознав, видимо, что чудом остался цел и невредим.

Григорий оттягивает от внезапно вспотевшей шеи шарф. Обессиленной рукой включает аварийку, дергает ручник. И упирается влажным лбом в руки, скрещенные на руле. Он просто физически сейчас не в состоянии проехать даже пару метров до обочины.

Проклятая усталость! Кратковременная потеря концентрации, чуть-чуть рассеялось внимание, задумался о своих делах насущных — и все! Чуть пацана не угробил. И то, что тот перебегал дорогу в том месте, где не было ни намека на пешеходный переход, Гришу все равно не оправдывало. Случись страшное — и виноват, как ни крути, только он — Григорий Сергеевич Свидерский, тридцати пяти лет от роду, не женат, не привлекался, характер тяжелый, замкнутый. И даже тот факт, что последние пару месяцев он просто выбивается из сил, пытаясь вытащить собственный бизнес из ямы, в которую он провалился благодаря идиоту Жорке, не играет здесь никакой роли. Все эти два месяца они балансировали, словно автомобиль на краю пропасти, парой колес уже повисший над бездной. Временами казалось, что вот-вот, еще чуть-чуть — и они все-таки опрокинутся назад, на твердую землю. А потом — бах, и снова дно пропасти качается перед глазами, и надо рваться из всех сухожилий, пытаясь вытащить, качнуть ситуацию в другую сторону. Вроде бы, удается. Но два месяца таких качелей, жизни на нерве, на разрыв, на игле плохих новостей его все-таки доконали.

Нет уж, что-то одно надо делать. Если спасаешь бизнес — так ни на что больше не отвлекайся. А то это может плохо закончиться. Как вот только что. Усталость и потеря концентрации может слишком дорого обойтись. В конце концов, у него же есть Валерий Павлович, пусть он за рулем ездит и возит его, Гришу, по делам. А то так и до греха не далеко.

— Палыч, забирай «Тундру». Будешь меня возить. Сам там между пацанами работу распредели, а ты теперь подо мной.

— Ого, — Валерий Павлович Гребенников, он же «Палыч» или «Старшой», как звали его остальные водители, аккуратно подцепил ключ с брелоком со стола. — Чего это ты, батька, удумал? Ты же не любишь пассажиром, все больше сам за рулем…

— Люблю, не люблю… Устал я, Палыч. И прекрати называть меня «батька». Какой я тебе батька, сам мне в отцы годишься.

— Не, ну как же… Батька наш, отец родной, кормилец…

— Палыч, не зли меня!

— Мы к тебе со всем уважением, любя же…

— Шреком вы меня тоже любя окрестили?

Валерий Павлович смущенно крякнул.

— Ну так ты это… сам виноват… Зачем эту рожу страшную на машине намалевал?

— Так вы ж сами мне на день рождения сертификат на аэрографию подарили! И потом — будто я не знаю, что вы меня еще до того так называли!

— Это все девчонки из бухгалтерии. После того как ты их там до слез довел.

— А не хер чаи гонять бесконечно! Я им не за это деньги плачу!

— Ну, — хмыкнул Палыч, — разбаловала их Лариса Юрьевна…

— Вот именно!

Валерий Павлович глянул искоса, но промолчал.

— Ладно, Григорий Сергеевич, как скажешь, — Гребенников прячет ключ от машины в карман, — под тобой так под тобой. Все, жду твоих указаний.

Григорий рассеянно кивнул.

— Ты с «Тундрой»-то справишься? Она здоровенная, да и тяжелая.

— Обижаешь, батька! Я в армии бронетранспортер водил!

— Ну, тогда точно справишься, — усмехается Гриша.

Глава 2. Большое недоразумение

Определенно, характер нового клиента был компенсацией, бонусом за дополнительную нагрузку, за позднюю работу, из-за которой она теперь возвращалась домой ближе к одиннадцати. Ну, и деньги тоже были кстати, конечно. Хотя, деньги — они вообще всегда кстати.

Гоша оказался крайне приятным в общении человеком. С ним было удивительно легко. И Люда стала себя ловить на том, что ждет очередного сеанса в «Синей звезде» едва ли не с нетерпением. Она словно отдыхала душой в обществе Гоши. Он был умеренно болтлив, самоироничен и весьма неглуп. Идеальное сочетание для приятного, ни к чему не обязывающего разговора.

Они говорили о разном — о кино, о музыке, о погоде. Люда рассказывала забавные эпизоды из своей практики, Гоша искренне смеялся. Сама Людмила была довольна тем, как продвигалось дело, как реагировал организм клиента на то, что она с ним делала. О том, что с ним случилось, из-за чего он теперь нуждался в реабилитационном массаже, Георгий не рассказывал, что при его разговорчивости было отчасти странно. Но Люся не спрашивала. Интуитивно чувствовала, что, если не говорит сам — значит, тема ему неприятна. Точно так же Гоша мало касался своих дел, чем он занимается. Да и информацией о Грише он делился скудно, Люда так и не поняла, что связывает этих двух мужчин. Живут вместе, отношения, вроде бы, близкие. Братья? Совершенно не похожи, но бывает в жизни всякое…

Впрочем, к каким-то выводам можно прийти совершенно самостоятельно. Элитный жилой комплекс, роскошная квартира, модный дизайн. Гоша явно не бедствует, как и его… кто же все-таки? Брат? Друг? Ах, как же любопытно! У Гоши, это очевидно, приличное образование, судя по редким фразам — какое-то финансовое или экономическое. Причем он явно профи в своем деле. Чем занимается Григорий, непонятно. Но весь его облик, манера себя вести, говорить, свидетельствует о том, что он — большой босс. Очень большой. Высоченный плечистый босс. Кто же они такие? Люда давно не чувствовала такого любопытства относительно личности и обстоятельств жизни клиента. И тех, кто его окружает.

Она едва приступила к работе, как раздался звонок в дверь.

— О, Гришка рано сегодня. Откроете, Люся?

— Да, конечно.

Она не признавалась себе, но каждый раз внутри что-то вздрагивало при виде его огромной широкоплечей фигуры.

— Добрый вечер, — буркнул Григорий, шагая через порог. — Где этот гад? Уже на столе?

Люда растерянно кивнула.

— Гришенька, а ты чего это такой злой? — донеслось из комнаты.

— Мало тебя в детстве пороли, Жиденький! Ох, мало! Ты вот специально мое терпение испытываешь?!

— Между прочим, это низко — смеяться над фамилией человека! Я ее себе не выбирал! Не всем повезло с фамилией, как тебе! — Гоша отзывается глухо, он лежит, уткнувшись в согнутые руки, а Люда снова принялась за работу, с удивлением прислушиваясь к разговору. До этого дня Гриша приходил, как правило, уже к завершению массажа.

— А я тебе, Жидких, предлагал мою фамилию взять! Но ты ж гордый! Ты оказался! — Григорий устраивается в кресле неподалеку. Раздраженным движением ослабляет галстук, а потом и вовсе стаскивает его, засовывает в карман пиджака.