Большое (не космическое) путешествие

Склон настолько густо порос деревьями, что их ветви сплетаются над лестницей, и кажется, будто мы идём по тоннелю.

Овраг, дорога через который ведёт к гаражам, тоже заросший, а откуда-то совсем недалеко от лестницы раздаются голоса пьяной компании. Мы не хотим идти дальше и начинаем подниматься обратно, но в это время какие-то парни, тоже, судя по голосам, не очень трезвые, начинают спускаться сверху.

– В кусты, – говорю, и мы с Наташей, быстро перебравшись через перила лестницы, прячемся в зарослях – а потом, переждав, поднимаемся дальше и, давясь от смеха, торопимся домой.

Когда возвращается бабушка, я сижу у себя в комнате за письменным столом и заполняю рабочую тетрадь, только щеки горят, потому что совсем недавно после холодной улицы нырнула в жарко натопленную квартиру.

– Ой, хитришь, Маринка, хитришь, – ворчит бабушка. Наверное, ей соседка встретилась. – Учти, пока не сделаешь уроки, спать тебе не дам.

Они с мамой твёрдо верят, что учиться я должна только на «отлично». Пока мы жили на ферме, делать там особенно было нечего, и я много времени проводила с книгами.

Мне до сих пор, хоть вы, может, и не поверите, нравится делать домашние задания – нравится листать страницу за страницей учебника и тщательно выводить слова в тетради; вот только вечером начинает очень сильно клонить в сон, особенно когда нагуляюсь.

На следующий день в школе мы рассказываем девочкам о том, куда бегали, они смеются, а Женя и Алина говорят, что делать нам больше нечего.

– Вы после уроков свободны, гулять пойдёте? – спрашивает Наташа.

– А я, знаете, – говорит вдруг Алина, когда мы выходим из школы, – всегда мечтала заблудиться.

– Где заблудиться? – с подозрением спрашивает Женя.

Город мы знаем, как свои пять пальцев – изучили его вдоль и поперек, хотя, конечно, где-то гуляем чаще, а где-то почти не случается бывать.

– В лесу хотя бы.

Сейчас светло, и мы, отправившись в лес, старательно пытаемся в нём заблудиться, но то случайно выходим к шоссе, то, в конце концов, набредаем на недостроенный дом. Среди мальчишек, гоняющихся друг за другом с палками, замечаем собственных одноклассников.

– Валите отсюда, – кричит на нас какой-то паренек лет тринадцати, выбегая из зияющего чернотой прохода, – мы в войну играем!

– Привет, девчонки, – машут наши ребята из окон и снова исчезают. – Тыщ-тыщ-тыдыщ! – доносится из недр здания.

Из чувства противоречия мы ещё какое-то время не уходим, наблюдая за ними, но потом Женя сообщает, что обещала помочь бабушке, и все вдруг обнаруживают, что очень устали ходить.

Дома я завариваю себе чая, а затем собираюсь пойти на кухню сделать бутерброд, но неожиданно засыпаю прямо на диване в большой комнате. Когда бабушка, вернувшись с работы, пытается меня разбудить, я бормочу, что пойду спать дальше к себе в комнату.

– А уроки ты сделала?

Я с трудом поднимаюсь и иду умываться. Никогда не думала, что просыпаться вечером так тяжело – даже после того, как я поужинала и немного оклемалась, всё равно ощущение какое-то неприятное.

– Завтра у тебя последнее занятие по английскому, а там каникулы начинаются, – напоминает бабушка. – На работе я беру отгул на несколько дней, к тому же там праздничный день выпадает…

– И?

– В Москву с тобой поедем, помнишь, ты хотела?

– А где жить будем? – спрашиваю я, стараясь не выдавать радости.

– У моей подруги, она позвала меня.

– А маму увидим?

– Для чего же это, по-твоему, затевается? Она сама сначала хотела приехать, а потом у нас возникла вот такая идея.

– Тогда я рада, – говорю.

Глава 5

До этого я никогда не видела Москвы как следует: когда нас возили туда со школьной экскурсией, всё было как-то урывками, постоянно не хватало времени, ведь надо было вернуться в тот же день.

В этот раз мы много гуляем, никуда не торопясь, и, наверное, это даже лучше, чем бегать по музеям, пытаясь увидеть всё одновременно.

Мы ещё в зоопарке побывали. А потом пошли в картинную галерею – потому что пока гуляли в зоопарке, очень замёрзли.

– В Парк победы поедем или в Третьяковскую галерею? – спросила мама, когда мы зашли в крытую часть зоопарка согреться. За стеклом резвился страус – зрелище то ещё. Представьте себе, что у вас перед носом бегает туда-сюда фонарный столб – страус почти такой же здоровенный.

– Пожалуй, немного окультуримся, – решила бабушка. – И вообще хочется поскорее в тепло.

В картинной галерее неторопливо шествуют в разные стороны толпы изысканно одетых людей. Именно тогда я заметила, что мама тоже выглядит хорошо – гораздо лучше обычного, в длинной юбке с узорами, тонкой бледно-лиловой водолазке и с шарфиком на шее.

– Мама, как ты красиво выглядишь.

Она улыбнулась.

– Я знала, что ты заметишь рано или поздно.

– Ты всегда раньше только коричневое и серое надевала.

– Ты постриглась? – спрашивает бабушка, касаясь маминых волос.

– Совсем немного, мне так лучше.

– Распусти волосы, – прошу я.

– Ну это тогда в уборную надо идти.

– А мы сядем на скамейку тихонечко.

Мама вытаскивает из сумки расчёску, и я с удовольствием расчесываю её волосы, такие гладкие и блестящие – а раньше были тусклыми, даже цвет не сразу угадаешь. Они совсем не похожи на мои – тёмно-коричневые. Мама ведь рыжая, как бабушка в молодости.

Мимо проходит толпа китайцев, и смотрят они на нас, а не на картины – ещё и пальцем показывают. Мама говорит, что среди туристов китайцев в Москве очень много, причём, как правило, передвигаются они группами минимум человек по пятьдесят.

Вслед за китайцами – две подруги возраста моей мамы, они умиленно улыбаются, глядя, как я расчесываю маму. А какая-то женщина, идя мимо следом, вообще чуть шею не сворачивает.

Четырёх дней явно недостаточно – они закончились слишком быстро. В то же время не могу сказать, что не рада вернуться домой. Я всегда немного в шоке, когда оказываюсь в Москве, потому что не привыкла к такому количеству народа – и ещё пугают огромные новостройки, задираешь голову, а верха не видно.

В любом случае, хорошо, что удалось побыть вместе с мамой – а то когда она приезжает на выходные, столько дел, что мы даже не всегда можем спокойно выпить чая. Правда, огородные дела теперь закончились: садовый дом закрыт, картошка – в гараже, который в основном мы используем для хранения старой мебели, осенними заготовками в квартире забито всё, что можно, и наступила почти настоящая зима.

Почти – потому что валит мокрый снег с дождём.

Девочки все болеют, пойти некуда – и вот, вместо того, чтобы гулять, сижу дома и слежу за тем, как два мастера, дядя Лёня и дядя Сева, меняют батарею на кухне. А соседка пришла следить за мною, потому что бабушке не хочется, чтобы я в одиночку принимала слесарей. Хотя дядя Сева – старый знакомый и я его иногда даже заставляю играть со мной в шашки.