Большой бамбук

Материал, имеющий отношение к статье на странице 17

Потемкин отрицает все предположения

Голливуд. В свете недавних событий, связанных с похищением Элли Стрит, известный режиссер Вернер Б. Потемкин решил возобновить съемки своего амбициозного фильма «Все, что блестит».

Судя по просочившейся в прессу копии графика съемок, режиссер в настоящее время намеревается двигаться дальше к грандиозной сюжетной кульминации фильма и хочет увеличить и без того рекордный бюджет картины по крайней мере еще на 25 миллионов долларов. Эта сумма не включает в себя выплаты по возможным искам, возникшим в связи с гибелью на съемочной площадке лиц из числа вспомогательного персонала.

Эти сведения вызвали яростные обвинения в бесчувственности со стороны кинопрессы, высказавшей предположение о том, что Потемкин намеревается исключить участие мисс Стрит в финальных эпизодах фильма.

«Все абсолютно не так, — заявил пресс-агент Потемкина. — Несмотря на то что говорит полиция, мы надеемся, что Элли жива, ее найдут, и она присоединится к съемочной группе прежде, чем мы завершим съемки. Тот эпизод, в котором мы заменяем ее дублершей, был снят исключительно по настоянию страховой компании».

Глава 40

Последний День

Четыре часа утра. Все начиналось как любой другой Последний День. Взятый напрокат «крайслер» стоял у кромки тротуара на Ферфакс-авеню. Серж и Коулмен сидели в ресторане, в изогнутой угловой кабинке.

— Серж, мне хреново. Почему ты меня так рано разбудил?

— Потому что сегодня Последний День. Хочешь не хочешь, а придется напрячься.

Коулмен раскрыл внушительного размера ламинированное меню.

— Последний День?

— Кульминационный момент. Разрозненные нити соединяются в единое целое. Восстанавливается справедливость.

— Но откуда тебе известно, что это Последний День?

— Просто чувствую нутром. Как в кино, когда смотришь фильм. В какой-то миг смотришь на часы, и кажется, что вот-вот все кончится.

— Или когда читаешь книгу? — уточнил Коулмен. — И до конца осталось всего несколько страниц?

— Типа того.

— Серж!

— Чего?

— Не понимаю, что написано в меню. Тут слишком много всяких слов.

— Это же «Кантерс». — Серж потер пальцем темно-оранжевую виниловую поверхность, громко заскрипевшую от его прикосновения. — Меню — часть нашего жизненного опыта. Понять их — все равно что попытаться расшифровать Свитки Мертвого моря. Господи, как мне здесь нравится!

— Как мне хреново с перепоя.

— А ты позавтракай, и похмелье как рукой снимет. Завтрак — самый важный прием пищи, особенно в Последний День.

Официантка, которой было столько лет, сколько самому ресторану, принесла Сержу его кофе и, встав рядом со столиком, открыла блокнот. Серж открыл свой.

— Готовы заказывать?

— Нет, но у меня к вам есть пара вопросов. О какую стену Николас Кейдж разбил бутылку с кетчупом?

— Не знаю. Я просто здесь работаю.

— Он пытался произвести впечатление на женщину, которую пригласил на свидание, — сообщил Серж, вылавливая кубики льда из бокала с водой и опуская их в кофе. — Правда, за эту выходку ему дали пинка под зад. И правильно поступили. Будь вы хоть тысячу раз Кейдж, снимающийся в фильме «Воспитывая Аризону», не думайте, что вам сойдете рук, если вы начнете бросаться приправами.

— Мне подойти к вам за заказом позднее?

— Пожалуй, мы готовы, — сказал Серж и, осушив чашку кофе, поднял меню.

— Коулмен, ты решил, что будешь заказывать?

— Не знаю, я еще не врубился.

— А ты пошевели извилинами, — ответил Серж.

— Я еще вернусь…

— Нет, погодите, я закажу для нас двоих. — Серж выхватил у Коулмена его меню и положил рядом со своим. — Принесите ему солонину, а мне фрикадельки с беконом. — С этими словами он вручил меню официантке. — И еще кофе, когда представится такая возможность.

Официантка ушла.

Серж наклонился над блокнотом и щелкнул ручкой.

Коулмен под столом открыл банку пива.

— И с чего начинается Последний День?

— Вот над этим я сейчас и работаю, — ответил Серж и сделал какую-то запись. — Все не так-то просто. Планирование должно быть идеальным. Во-первых, мы проезжаем мимо полиции и студии «Вистамакс», затем отправляемся в отель…

— Но Серж, ведь мы съехали из отеля…

— Знаю. Нам придется вновь заскочить туда, чтобы подобрать наш алабамский хвост.

— А мне казалось, мы должны избавляться от хвостов.

— Только не в Последний День, — ответил Серж. — Иначе как они узнают, какой дорогой им добраться до киностудии. Кстати, они должны прибыть с минуты на минуту.

Бух-бух-бух!

— Что там такое? Неужели там подают спиртное? — спросил Коулмен, указывая рукой в сторону, откуда донесся какой-то ритмичный звук.

— Это зал «Кибиц». Его пристроили в 1961 году специально для того, чтобы играть живую музыку. Крошечный зальчик со старой вывеской на иврите. Здесь можно увидеть музыкальных знаменитостей, они иногда забредают сюда и устраивают импровизированные концерты.

— Кто, например?

— Например, Слэш. Он когда-то выступал возле газетного киоска на этой улице.

— Тот парень из «Ганз энд роузиз»?

— Такое случается только в Лос-Анджелесе, — произнес Серж. — Подходишь к киоску и говоришь: «Мне, пожалуйста, „Ю-Эс-Эй тудей“ и жевательную резинку и… Эй, Слэш! Не узнал тебя. Добро пожаловать в наши джунгли! Когда выходит твой новый альбом?».

Принесли тарелки с едой. Затем кофе.

Серж продолжал писать.

— …сначала мы делаем это, а потом происходит вот это, что приводит к тому, что… не забыть бы прихватить еще боеприпасов… а потом другое…

— Ты только посмотри на этот сандвич. Вот так размеры! — Коулмен вытащил запечатанную в целлофан зубочистку. — Похоже, здесь у них кто-то круто обдолбался.

Серж, видимо, решил не тратить попусту время и ел левой рукой. Правой он торопливо исписал бисерным почерком несколько страниц блокнота, время от времени поднося ко рту чашку с кофе. Наконец с планированием было покончено.