Большой куш
Шрифт:
– Я так и знала! – жена всплеснула руками, как будто он сообщил, что уходит к другой женщине. Круто развернувшись, она ушла в комнату и легла на диван, уткнувшись лицом в подушку. Странно…
Васильев занес пакеты на кухню, пошел следом, погладил Татьяну по плечу.
– Что с тобой?
Она отодвинулась.
– Не хватай меня рыбными руками!
– Подожди, что случилось? Ты прямо убита горем! Из-за чего? Из-за икры?!
Татьяна вскочила и уставилась на него в упор. Если бы взгляды могли испепелять, от супруга осталась бы кучка пепла. В глазах стояли слезы.
– Сегодня я встречалась с Верой Воробьевой, –
– У нее праздник: Иван подарил новую машину. «Лексус»…
– Это не та крашеная блондинка? – спросил он. – Ну, которая…
– Да, – перебила жена. – Это она. Да. Мы с ней сидели за одной партой. Да. Она у меня списывала. Да. Да. Да… Теперь у нее сплошные праздники. Новая машина, новое кольцо с бриллиантом, недавно они вернулись из Испании, скоро поедут во Францию…
– Ну и что?
– И я пригласила их с Иваном на наш юбилей. Сказала: будем икру есть ложками, будут раки больше, чем эти, как их… Лобстеры. А ни раков, ни икры не будет. Шашлыки. Как десять лет назад жарили, так и сейчас! У той же самой избушки на курьих ножках, которую ты до сих пор называешь дачей! Курятник это, а не дача!
– Подожди, так у тебя истерика из-за этой поганой икры?! – взорвался Васильев. – Когда меня подстрелили, ты меньше расстроилась! Только из-за простреленного пиджака ругалась!
– Я уже привыкла, что с такой работой тебя в любой момент могут убить, а я останусь с Ванькой у разбитого корыта! И так сын тебя не видит, у моей мамы, считай, живет, – теперь Татьяна кричала, не сдерживаясь. – А когда дома, то папы нету: то уже на работе, то еще на работе!
Слезы текли по щекам, и она смахнула их ладонью, размазав макияж по покрытому красными пятнами лицу.
– И тебя не подстрелили, лишь…
– Как не подстрелили? Ребро у меня лопнуло! Хорошо, жилет был! А немного по-другому попало бы – был бы трупом!
– …лишь хороший костюм испортили, – не слушая, продолжала Татьяна… А он сорок тысяч стоит!
– Так мне же премию дали, – растерянно сказал Васильев.
– К твоей премии еще добавлять пришлось! А вообще хорошо получается: в тебя стреляют, за это дают премию, которой не хватает на испорченный костюм, и ты доволен, работаешь дальше! В другой раз тебя застрелят и опять дадут премию, которой не хватит на похороны!
– Ты опять съехала на мою работу! Знала же, за кого замуж выходила!
– Молодая была, дурная! Сейчас бы еще пять раз подумала!
– И все из-за икры?!
– Да не в икре дело! В жизни дело! Почему Верка живет, как королева, а я как нищенка? И ничего, что я хочу, у меня не получается!
Она заплакала навзрыд.
– Ладно, принесу я тебе этой чертовой икры! – Васильев развернулся и, хлопнув дверью, выскочил из квартиры.
На место происшествия съехалось все городское и областное руководство, причем не только полицейское – и мэр города, и заместитель губернатора, и чиновники поменьше. Среди руководства выделялся начальник УВД Виктор Владимирович Козубов – может, из-за генеральского мундира и солидной осанки, может оттого, что он был здесь самым осведомленным: к нему то и дело подбегали подчиненные и сообщали новую информацию, которой он делился только с главными лицами. Каждому вновь прибывшему начальнику поменьше докладывал обстановку начальник уголовного
розыска полковник Синеватый – невысокий полноватый человек в гражданском костюме:– Угрожая пистолетами, они заперли рабочих в вагончике и столкнули машину бульдозером в ров. Потом взорвали дверцу. Инкассаторы получили переломы, у двоих сотрясение мозга, но они живы. Похищено восемьдесят миллионов рублей, но разыскные мероприятия уже начаты, привлечены лучшие силы…
И действительно, здесь собрались почти все оперативники Тиходонска. И начальник городского угрозыска легендарный полковник Коренев по прозвищу Лис, и начальник ОРЧ [1] по разработке оргпреступной среды и преступных авторитетов подполковник Бобров со своими подчиненными.
1
ОРЧ – оперативно-разыскная часть. Далее, для простоты восприятия, именуется отделом.
«Американцы» спустились в ров и вместе со следователем, экспертом и взрывотехником осматривали взорванные дверцы беспомощно лежащего на боку броневика. Васильев провел пальцем по копоти, окружавшей сквозную пробоину на месте замка, понюхал.
– Тротил?
Эксперт-криминалист пожал плечами:
– Это не моя епархия.
– Скорей, похоже на гексоген, – сказал взрывотехник.
– Когда будет точный ответ?
– Дня через два-три, – ответил взрывотехник. – Надо сделать газовую хроматограмму, она точно покажет вид взрывчатки…
– Хорошо.
Степанов и Васильев по лестнице выбрались наверх. Вокруг сновали сотрудники полиции и следственного комитета, в стороне мрачно переговаривались полицейские начальники: гражданское руководство, «отметившись» на месте ЧП, со спокойной совестью вернулось в свои кабинеты. Бывший оперативник Козубов оставался на месте, поэтому и все его подчиненные продолжали изображать активность. За желтыми ленточками ограждения – самым наглядным последствием реформирования милиции в полицию, – толпились зеваки. Их сдерживали патрульные, периодически отодвигающие толпу назад. В вагончике следователи допрашивали рабочих, пытаясь выяснить приметы нападавших, однако значительных успехов в этом деле не достигли: преступники были в масках, к тому же стресс плохо способствует работе памяти.
Начальник районного угрозыска майор Ивашин стоял возле экскаватора, к нему то и дело подходили опера, он выслушивал их, давал указания, и они опять убегали. «Американцы» подошли к коллеге, обменялись рукопожатиями.
– Ну, что у тебя?
– Да ничего! – раздраженно ответил тот. – Подворный обход результатов не дал: или никого не было дома, или были, но спали, а если не спали, то все равно ничего не видели и не слышали… Да и работяги ничего толкового не сказали, хотя видели их вблизи…
Васильев кивнул.
– Обычное дело. Сейчас никто не хочет оказаться в свидетелях.
– И правильно делают, – буркнул Степанов. – Кроме хлопот и проблем это им ничего не даст.
Начальник УР поморщился.
– Правильно или неправильно, а раскрывать нам. И по голове получать нам. А если на них давить – сами знаете, что получится…
Это все знали. Начнут говорить то, чего от них ожидают. А потом писать жалобы. В результате дело только запутается, а опера опять-таки получат по голове…