Большой риск. Путешествие на "Таити-Нуи"

– Ага, вот они наконец, - бесцеремонно сказал один из них.

– Брось глупые шутки, - простонал старший помощник капитана.

– Наше судно потеряло гребной винт, мы пришли просить о помощи, - объяснил я слабым голосом.

– Да мы уже знаем всю вашу историю, - перебил меня второй.
– Радист правительственной станции здесь в Тайоа связался с "Каумоаной" через полчаса после того, как вы отправились в путь. Ваша небольшая прогулка отказалась, собственно говоря, совершенно бесполезной.

Оба долго и от всей души хохотали над нами. Нам так и хотелось пристукнуть их, но мы были слишком слабы и измучены, чтобы справиться с ними. Да разве мы были виноваты - в том, что наш передатчик не работал?

Но в чем же все-таки было дело? Почему "Каумоана" так долго не могла связаться с Тайоа? Ответ на этот вопрос мы получили только на следующий день, когда немного пришли в себя. Объяснение оказалось простым и неожиданным. Все служащие радио французской Полинезии бастовали уже целую неделю, требуя повышения заработной платы. Один чиновник в Тайоа, искавший на коротковолновой станции джазовую музыку, совершенно случайно услышал позывные "Каумоаны". Шхуна, незадолго до этого прибывшая в Тайоа, тут же отправилась на помощь к дрейфующим товарищам. На следующий день она торжественно возвратилась с "Каумоаной" на буксире. Наши героические усилия были совершенно напрасны.

В бухте Тайоа "Каумоана" оказалась в безопасности, но никто не знал, когда начнется ремонт. Я все еще был пассажиром и потому счел себя в полном праве оставить директора и его друзей по несчастью. Я перешел на шхуну, перевозившую копру, которая вскоре ушла с Тайоа.

Через неделю я был уже в Папеэте, на этот раз свободным человеком.

Достаточно было одной-двух недель, чтобы убедиться, что жизнь на Таити не такая уж беззаботная, как я себе представлял. Даже нельзя было прилечь, где хотелось, под какой-нибудь пальмой - каждый клочок земли кому-нибудь да принадлежал. Вся земля была поделена на участки, так же тщательно огороженные, как в Европе. Деревья не ломились под тяжестью спелых фруктов, которые можно было есть даром. Лагуна была полным-полна всевозможной рыбы, но бедному европейцу, не знающему местных способов рыбной ловли, не поймать в ней ни одной рыбешки. Ясно, что моих сбережений хватило бы не надолго, и поэтому я благоразумно сразу же начал подыскивать работу. Несмотря ни на что, я не был разочарован. Жизнь здесь была интересной, климат - приятным, а местные жители оказались очень милыми и жизнерадостными людьми. Чего же еще желать? Тем более что таитянки вполне оправдывали свою славу очаровательных и соблазнительных женщин.

Истратив последние гроши - а произошло это очень быстро, - я нанялся матросом на шхуну по перевозке копры. Это была тяжелая и однообразная работа. Надо было таскать на шхуну и со шхуны 50-килограммовые тешки прогорклой копры и пряной ванили, но за этот каторжный труд нас щедро вознаграждали всякий раз, как только мы заходили на новый остров: появление шхуны у любого острова французской Полинезии было большим и редким событием, и поэтому нас встречали там песнями, танцами и празднествами.

У каждого влюбленного в Южные моря есть свой остров, полюбившийся иногда по самым странным причинам. Таким для меня был остров Руруту, и не таитянка заставила меня бросить бродячую жизнь моряка и прожить там целых восемь месяцев, а обилие овощей и фруктов. Нигде в мире я не видел таких больших и вкусных дынь, такой редиски и такого салата, как на острове Руруту. "Вот где я покончу с денежными затруднениями", - подумал я, разгуливая по плантациям. В Папеэте не хватало фруктов и овощей, а потому и цены на них были высокие. Заняться овощеводством, получать богатый урожай и поставлять овощи на Таити было бы очень прибыльным делом. Еще до того, как я стал моряком, мне приходилось заниматься овощами, ведь помогал же я своим воспитателям работать в огороде. И вот я принялся за осуществление своих планов. Без особого труда снял в аренду небольшой и дешевый участок земли. Овощи, что я посадил, хорошо принялись и выросли. Через несколько месяцев я собрал необыкновенный урожай. Таким образом, пока все шло блестяще.

К сожалению, я не учел одну небольшую, но очень важную деталь: между Руруту и Папеэте не было регулярного пароходного сообщения. На шхунах же, которые изредка заходили на эти острова, не всегда находилось место для моих овощей, но если и удавалось погрузить их, то в Папеэте они попадали уже гнилыми, так как шхуны эти до того, как зайти в Папеэте, долго болтаются между островами Тубуаи, а за доставку все равно приходилось платить. Мой так хорошо продуманный план рухнул, как карточный домик. Разочарованный, я покинул Руруту, воспользовавшись случаем сесть на шхуну, которая называлась "Каринга". Раньше я этой шхуны не видел, и все же она мне показалась удивительно знакомой. Вдруг меня осенило: ведь "Каринга" - это старая, незадачливая "Каумоана", отремонтированная и перестроенная так, что ее трудно было узнать.

Среди пассажиров, которых было более полсотни, оказался житель с Маркизских островов. Он ехал в Папеэте с тем, чтобы продать свою плантацию кокосовых пальм. Я понял, как глупо поступил, когда занялся овощеводством. Ведь единственное, на чем можно было заработать во французской Полинезии, это, конечно, копра. Орехи падали на землю сами, разве трудно было их очистить и высушить на солнце? При перевозке копра не портилась, а особый фонд гарантировал за нее. сравнительно высокую цену.

К сожалению, у меня не нашлось даже той скромной суммы, которую нужно было заплатить за плантацию. Кроме того, такая дешевизна вызывала у меня некоторые подозрения. Наверняка плантация была меньше, чем утверждал хозяин. Или, может быть, он был не единственным владельцем? Это часто случается. По прибытии в Папеэте мы тут же отправились с ним в контору по земельным участкам и тщательно просмотрели реестровые записи. Выяснилось, что он был единственным и законным владельцем, а площадь плантации составляла, как он и утверждал, 5 гектаров. Что и говорить, случай редкий, даже если плантация запущена. Жаль было терять такое выгодное дело.

Как всегда, в самый трудный момент в моей жизни где-то поблизости оказался брат Мишель. И теперь буквально через несколько дней я встретил его на улице. Он давно уже отбыл воинскую повинность, но не хотел возвращаться на Таити, прежде чем не сколотит сколько-нибудь значительного капитала. Я сердечно обнял его и тут же рассказал о блестящем дельце, которое ждало ловкого человека со средним капиталом. Мишель, ни секунды не колеблясь, выложил нужную сумму и сделал меня своим компаньоном на выгодных условиях. В веселом настроении, с купчей в кармане отправились мы на Маркизские острова. А через несколько дней удрученные и озадаченные вернулись на Таити. Фактически мы не были обмануты, ибо площадь плантации составляла ровно 5 гектаров и пальм росло там много. Но тем не менее нас обманули. Участок находился на склоне настолько крутой горы, что ее без преувеличения можно было назвать обрывом.

Удержаться на нем могли, пожалуй, одни серны. В довершение ко всему плантация спускалась к морю, так что орехи падали прямо в воду.

По возвращении в Папеэте Мишель вскоре получил место старшего помощника капитана дизельного судна на регулярной линии между Таити и островом Макатеа. Я было собрался уже снова наняться на какую-нибудь шхуну по перевозке копры. Но однажды, вернувшись из обычного рейса, брат рассказал мне, что на острове Макатеа есть вакантное место помощника начальника порта. По мнению Мишеля, я вполне подходил на эту должность. Я взвесил свое положение - мне стукнуло уже двадцать пять лет и пора было подумать о будущем, а эта работа могла обеспечить меня. Не питая больших надежд на положительный ответ, я послал заявление. К моему удивлению и, думаю, к удивлению Мишеля, я получил это место.

Время шло. С работой я, кажется, справлялся, и мною были довольны. Такой спокойной и приятной жизни у меня никогда еще не было. Но постепенно мне все настолько надоело, что к концу второго года я стал с тоской поглядывать на каждый выходивший из "моего" порта корабль.

И опять Мишель направил мою жизнь по новому руслу.

Глава вторая. Одни в утлой посудине

Однажды - это было во время появления Мишеля на острове Макатеа - мы сидели с ним и беседовали о всяких делах. Вдруг он совершенно равнодушным тоном сообщил мне, что собирается вместе с Эриком де Бишоп плыть на плоту в Южную Америку. Я подумал, что ослышался, и переспросил его. И он тем же спокойным голосом сказал мне о своем необыкновенном решении и добавил, что уже уволился с судна. От неожиданности я онемел и долго не мог произнести ни одного слова. Еще на Руруту я часто слышал об Эрике, поселившемся там задолго до моего приезда. Прочитал много книг о его приключенческих плаваниях. Мне он казался каким-то легендарным и достойным восхищения человеком, которого можно сравнить с Магелланом, Куком, Лаперузом. И это смелое плавание, которое он собирался совершить на 67-м году своей жизни, представлялось мне столь же грандиозным и фантастическим, как путешествия знаменитых первооткрывателей в Тихом океане несколько веков назад.

Мишель коротко рассказал мне о начатых приготовлениях. Эрик уже закончил детальный чертеж конструкции плота. Комендант маленькой военно-морской верфи в Папеэте выделил место для строительства и обещал всяческую помощь. Добродушные таитяне срезали в горах 800 толстых бамбуковых стволов и с большим трудом притащили их на верфь. Но Эрику не хватало рабочих рук. В его распоряжении было всего лишь несколько человек - Мишель, его ровесник некто Франсиско Коуэн, который также собирался принять участие в путешествии, и несколько таитян. Нужно было по крайней мере еще два добровольца. Мишель добавил, что если они покажут себя с хорошей стороны, то наверняка смогут участвовать в путешествии. Нетрудно было догадаться, куда он гнул. Меня он ни о чем не спросил, сразу же попрощался и медленно побрел в порт, где стояло его судно.