Большой террор. Книга II
Шрифт:
По Буланову, сотрудники Ягоды Паукер и Волович, ответственные за личную безопасность Сталина, тоже были участниками заговора. В таком случае любопытно, почему Ягода, организовавший с помощью Запорожца доступ убийцы к Кирову в Ленинграде, не мог организовать чего-либо в том же роде в Москве,
Потом на сцене появилось новое «преступление» — попытка Ягоды убить Ежова после того, как Ежов возглавил НКВД в сентябре 1936 года. Буланов и другой сотрудник НКВД Саволайнен (чье дело было выделено в особое производство) будто бы шесть или семь раз опрыскивали кабинет Ежова ртутным раствором, нанося ртуть в смеси с каким-то неизвестным ядом на ковры и занавеси,
Возможно, таким путем и можно добиться нужных результатов. Когда Клара Люс была послом США в Риме, у нее случилось отравление токсичной краской, отслаивавшейся с потолка кабинета. Если яд в кабинете Ежова вообще существовал
После этого Буланов стал описывать специальную лабораторию по ядам, основанную будто бы Ягодой под его личным наблюдением. Буланов заявил, что Ягода «исключительно» интересовался ядами. Сейчас распространено мнение, что подобная лаборатория могла существовать на деле (до революции Ягода был фармацевтом). В свете того, каковы были действующие лица и их мотивы, можно предположить, что это единственное преступление из всех упомянутых на процессе, могло быть настоящим. Тем более, что здоровью Ежова, как говорилось в зале суда, «был причинен значительный ущерб». [644] Тем не менее в Советском Союзе именно эта история всегда рассматривалась как чистейшая фантазия.
644
153. Там же, стр. 453; см. также заключение медицинской экспертизы, стр. 547.
Касаясь «медицинских убийств», Буланов довольно правдоподобно заметил: «Насколько мне известно, Левина Ягода привлек, завербовал к этому делу и вообще к случаям отравления, используя какой-то компрометирующий против него материал…». [645]
Буланов объявил, что Казаков действительно приходил к Ягоде, вопреки отрицаниям последнего. Казаков тут же подтвердил это вновь. И тогда Вышинский опять обратился к Ягоде.
Вышинский: После этих показаний, которыми устанавливается ваше участие в отравлении, вы будете продолжать отрицать это участие?
645
154. Там же, стр. 497.
Ягода: Нет, я подтверждаю свое участие.
И затем, сразу после этого — новый нажим.
Вышинский: Подсудимый Буланов, а умерщвление Максима Пешкова — это тоже дело рук Ягоды?
Буланов: Конечно.
Вышинский: Подсудимый Ягода, что вы скажете на этот счет?
Ягода: Признавая свое участие в болезни Пешкова, я ходатайствую перед судом весь этот вопрос перенести на закрытое заседание. [646]
Иностранные наблюдатели сообщали, что на утреннем заседании Ягода выглядел загнанным и отчаявшимся, но теперь, во время этого обмена репликами, он был абсолютно сломлен и давал показания почти беззвучно.
646
155. Там же, стр. 499.
Вслед за тем Вышинский попробовал связать Рыкова с убийством Горького — на том основании, что Енукидзе однажды якобы сообщил Рыкову о необходимости ликвидировать политическую активность писателя. Рыков ответил, что Енукидзе, несомненно, имел в виду убийство, но он, Рыков, дескать, понял его тогда не в том смысле. Тут же Рыков поставил вопрос Буланову, который незадолго до того говорил о заговорщицком «архиве Рыкова», будто бы хранившемся у Ягоды: что же было в этом «архиве»? Буланов сказал, что не знает. Однако своим вопросом Рыков хитроумно подчеркнул странное обстоятельство: если была на хранении у Ягоды такая масса документальных свидетельств, то почему ни одно из них не предъявлено суду?
За Булановым вышел на главный допрос сам Ягода. Голос его был изможденным и еле слышным. Запинаясь, читал он свое заявление по бумажке. Маклин пишет: «читал так, словно видел текст в первый раз». [647] Ягода подтвердил свою длительную связь с «правыми заговорщиками», датировав ее начало 1928 годом. В первый период этой связи он, дескать, снабжал Рыкова и Бухарина тенденциозными материалами из секретных архивов НКВД, материалами, которые-де использовались в целях антипартийной борьбы. Затем он покрывал заговорщиков: это он, мол, Ягода, действовал так, что правые и «право-троцкистский блок» не
были раскрыты и ликвидированы до самого 1937-38 года. Он назначал конспираторов на руководящие посты в органах безопасности: Молчанова (по срочному указанию Томского), Прокофьева, Миронова, Шанина, Паукера, Гая и других. Он вошел в заговор с Енукидзе по захвату Кремля, и сотрудничество Запорожца в убийстве Кирова он тоже организовал по приказу Енукидзе.647
156. F. Maclean, р. 105.
Однако, когда начался перекрестный допрос, Ягода еще выказал некоторые остаточные симптомы сопротивления. Показания Буланова о попытках убить Ежова, сказал он, не верны в деталях, а лишь в существе.
Затем Вышинский обвинил его в шпионаже. Ягода ответил, что в этой деятельности он себя виновным не признает. Но признал, что покрывал в НКВД шпионов.
Вышинский: Я считаю, что раз вы покрывали их шпионскую деятельность, значит вы им помогали, содействовали?
Ягода: Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки. [648]
648
157. «Дело Бухарина», стр. 509.
Это разумное замечание не удержало советских лидеров в дальнейшем от той же практики: обвинять руководителей органов безопасности в «сотрудничестве с империализмом». Даже теперь существует официальная версия (впервые обнародованная в 1953 году), якобы Берия долгое время состоял агентом британской разведки.
Рыков снова поднял вопрос о его «архиве». Ягода сказал: «Никакого архива Рыкова у меня не было». Буланов подтвердил свое прежнее свидетельство об «архивах», но когда Ягода предложил ему назвать хоть какой-нибудь документ из них, Буланов ответил, что не может. В конце концов Ягода презрительно, но многозначительно прокомментировал: «Во всяком случае, если архив и был бы, то по сравнению с другими преступлениями архив Рыкова — это пустяки».
Тут же вслед Ягода отказался признать, что покрывал меньшевиков.
Вышинский: Но вы-то, по крайней мере, эту даже самую незначительную роль меньшевиков покрывали?
Ягода: Я не смогу вам ответить на этот вопрос.
Вышинский: Позвольте мне предъявить Ягоде его показания в томе 2, лист дела 135. «Вопрос: вам предъявляется документ из материалов НКВД, в котором сообщается о меньшевистском центре за границей и об активной, его работе в СССР». Вы припоминаете этот факт?
Ягода: Да, я знаю, я только не смогу на это ответить здесь. [649]
649
158. Там же, стр. 510-1 1.
В отношении «медицинских убийств» Ягода продолжал давать ответы, не вполне удовлетворявшие обвинение. Сперва он признал свое «участие в заболевании Макса» (Пешкова), но когда Вышинский стал нажимать, чтобы Ягода признал себя виновным «как вы сами выражаетесь, в заболевании Пешкова», он просто ответил, что даст объяснения на закрытом заседании. Вышинский спрашивал Ягоду об этом дважды— с тем же результатом. Окончательный обмен репликами выглядел так:
Вышинский: Признаете вы себя виновным или не признаете?
Ягода: Разрешите на этот вопрос не отвечать. [650]
Единственная разница между тем, что признавал Ягода, и формулировкой Вышинского заключалась в том, что первый просто говорил о своем «участии в заболевании», а второй — о виновности Ягоды в смерти Пешкова. Ягода либо намекал на то, что причинил смертельное заболевание ненамеренно, либо, более вероятно, что не признает главную вину вообще. Верна ли хоть одна их этих версий — вопрос особый.
Вслед за этим Ягода принял на себя убийство Менжинского и объявил, что неохотно, только по настоянию Енукидзе, стал участником убийства Горького. Когда в конце заседания Вышинский принялся перечислять все преступления Ягоды, поочередно спрашивая, виновен ли подсудимый в убийствах Кирова, Куйбышева, Менжинского и Горького, он не упомянул о Пешкове. Это было маленькой победой обвиняемого.
650
159. Там же, стр. 506.