Бомба для Аль-Каиды
Шрифт:
После визита в ФСБ к Рощину, Тимофей вторую половину дня провел здесь. Мама Гали тяжело перенесла известие об исчезновении дочери. Старков сначала ей не хотел говорить правды. Он принес продукты, покормил женщину, и пытался как-то ее успокоить. Но в семь часов к ним явился сотрудник ФСБ и попросил Лидию Владимировну срочно написать заявление. Скрывать истинное положение дел после этого Тимофей не мог.
Из комнаты послышался кашель. У мамы Гали обострилась астма, и она часто тяжело и подолгу кашляла. Наблюдать за страданиями пожилой женщины, не имея возможности ей помочь, было тягостно. Тимофей два раза вызывал
Он решил заглянуть в комнату и спросить, не надо ли чего.
Лидия Владимировна находилась в постели. Ее голова была приподнята на конструкциях из нескольких подушек, и она полулежала, полусидела. Увидев Старкова, сделала знак, чтобы он подошел. Тимофей придвинул кресло и присел рядом. Небольшую комнату занимал шкаф, ложе Лидии Владимировны и раскладная тахта, служившая спальным местом для Гали. У окна стоял маленький стол с компьютером и единственное кресло, в котором он сейчас и сидел. В этой тесноте Галя еще умудрялась работать.
Лидия Владимировна справилась с приступом и тихо сказала:
– Обещай, мне Тема, если дочурку высвободят, вы поженитесь. Что ты ее мучаешь? Не хочешь разводиться, отпусти. Пока Галочка еще молодая, она встретит человека. Молодой женщине нужна семья, ребенок. А у вас все ни как у людей. Ну, что ты молчишь?
– Обещаю. Как только Галя найдется, тут же подам на развод. Даша к этому давно готова. Да и я тоже. Знаете, Лидия Владимировна, почему я раньше не решался?
– Откуда мне знать, Тема. Вы, молодые, нас стариков не очень балуете откровенностями. Вот и Галя молчит. Но материнское сердце не обманешь. Мне то видно, каково ей в любовницах…
– Я фронтовой корреспондент. Закончится отпуск по ранению, опять в Ереван. Кто знает, убью, или нет. Что же мне Галю связывать?
– Ишь, какой благородненький! Ты ее уже связал. Она тебя и так ждет. А кто ты ей? Поженитесь, хоть мужа ждать станет. А убьют, не убьют, один Господь знает. Вон ваш Игорек Клименко не воевал, а убили. Теперь время такое. Глядишь, басурмане всех нас переколошматят. Они лютые, и сострадательного в них ничего нет. Но пока человек живет, о смерти думать грех. На все Божья воля.
На столь простой и мудрый довод Старкову возразить было нечего. Он улыбнулся маме своей подруги и повторил обещание, развестись с женой. Женщина опять закашлялась, и он отвернулся, чтобы не видеть ее покрасневшего лица. Что Лидия Владимировна переживает за дочку, его удивить не могло. Галя уже была замужем. Они учились вместе и на последнем курсе поженились. Через пол года он погиб. Смертник подорвал себя в метро, когда муж Гали возвращался с работы. Через три года Галя встретила Тимофея. Пережив большое горе, молодая женщина сразу повзрослела, но при этом, оставалась романтической девочкой.
Телефон звякнул резко и неожиданно. Старков схватил трубку.
– Ждешь? – Спросил Снегирь.
– Жду, конечно.
– У вас там, в холодильнике закусить найдется?
– Ты о чем? – Не понял Тимофей.
– О жратве, о чем еще.
– Найдется. Я днем холодильник набил.
– Тогда накрывай стол. Невесту везу.
– Галю освободили!? – Старков даже подпрыгнул у телефона.
– У тебя их много, невест? – Усмехнулся киевлянин и положил трубку. Тимофей побежал
на кухню. Накрыть стол здесь труда не составляла. Три тарелки и места больше нет. Но он кое-как нарезал ветчину, сыр, поставил на плиту чайник. Потом сообразил, что надо обрадовать Лидию Владимировну и метнулся в комнату.– Галю освободили.
Пожилая женщина перекрестилась и заплакала. Старков растерялся, не зная, что делать. Женские слезы его приводили в оцепенение.
Галя вошла первой. Она была бледнее обычного, но больших перемен во внешности возлюбленной, Тимофей не заметил. Они обнялись и стояли в прихожей, загородив проход. Снегирь ждал на пороге, понимая, что момент встречи требует сочувственного терпения. Любовники опомнились и пригласили его войти. Внушительная фигура украинца в маленькой квартире казалось огромной. Пристроив теплую куртку на вешалку, он боком прошествовал на кухню, стараясь ничего не задеть, и не свалить. Так же бочком пристроившись на табуретку, добыл из кармана очередную бутылку перцовки и втиснул ее на заставленный провизией стол. Галя пошла к матери и мужчины остались одни.
– Как тебе это удалось?
– Человек не иголка. Люди помогли.
– Рощин?
– И Рощин тоже. Да у меня друзей в Москве много. Не пропадем. Ты, женись на Гале. Я со стариком Клименко говорил. Он вам в рассрочку квартиру сына уступит. Юриста по недвижимости я вам нашел и оставил ему Галин телефон. Договоритесь, он поможет оформить.
– Когда ты все успел? – Изумился Старков.
– А мы хохлы, народ шустрый. – Усмехнулся Снегирь и вдруг замолчал, уставившись в телевизор: – Сделай погромче.
Старков прибавил звук. Передавали экстренный выпуск новостей. Голос диктора отдавал металлом:
– Два часа назад министр обороны Украины, генерал Дыбенко совершил военный переворот. Парламент республики распущен. Премьер министр Юлия Тимошенко арестована. Снегирь ударил кулаком по коленке:
– Вот гнида Дыбенко! Все, я побежал.
– Куда на ночь глядя?
– В Киев, куда же еще. Твою девушку отмазал, теперь надо Юлю вытаскивать. Она мой самый близкий друг.
– Я с тобой.
– Поедем, если не шуткуешь. Ты же журналист. А помощь прессы дюже может пригодиться. – Это Снегирь сообщил уже в прихожей.
Прощаясь с Галей, Старков сказал:
– Вернусь, и сразу подам заявление о разводе. Так, что ты теперь моя невеста.
– Береги себя женишок. – Грустно улыбнулась девушка и поцеловала Тимофея в губы.
Трасса Москва-Киев.
В ночь с 17 на 18 ноября. 2010 года.
За сорок верст до украинской столицы глаза у подполковника Круга начали слипаться, и он усадил за руль Саратова:
– Выдрыхся, принимай штурвал. – И Иван пересел на водительское место. После разворота под Брянском они разговаривали мало, и майору, наконец, удалось поспать. Узнав, что они возвращаются в Киев, он сразу успокоился. Хоть путешествие за океан и сулило большие деньги, лететь туда при столь загадочных обстоятельствах ему претило. Саратов не любил находиться в неведении обстоятельств с ним происходящих. Он имел ум конкретный, четко отслеживающий причины, следствие и цель. В данном случае, все было слишком туманно и это его раздражало.