Бомбардировщики. Полная трилогия

Немного замерзший на ночном холодке Овсянников вернулся на КП пить кофе. В четвертом часу ночи с вышки доложили, что слышат гул моторов.

— Включить прожектора! — потребовал Овсянников.

Затем нахлобучить фуражку, набросить на плечи кожаный реглан и выскочить на улицу из душного прокуренного помещения. Идут! Иван Маркович с шумом втянул в себя прохладный, чистый ночной воздух. Летят. Вон они. Темные тени, скользящие на фоне звездного неба. Снижаются.

Серая туша двухмоторного бомбардировщика пересекла упершийся в небо столб света прожектора. На миг мелькнули звезды на крыльях. Самолет идет на посадку. Шасси выпущены, бомбардировщик проносится над пулеметной вышкой и касается бетонки летного поля. Следом идут остальные машины. Один. Два. Третий. Пять. Овсянников вслух считал вернувшиеся домой самолеты.

Всего 28 машин. Нет одного экипажа. Сбит?! Отстал? Отбился от группы, сбился с маршрута? — рассудок судорожно цеплялся за возможные причины задержки самолета, не хотел признавать неизбежное. Есть же шанс! Утром обзвонить немецкие комендатуры, предупредить штаб, пусть напрягут фельджандармерию и гестапо.

Подошедший к КП майор Чернов внес ясность в ситуацию и одним словом убил надежду. Самолет под номером «19» сбит над целью. Гибель бомбардировщика наблюдали, по крайней мере, шесть экипажей. Ночной перехватчик выскочил из темноты и спикировал на выходящий из планирования, освещенный пожарами самолет. Проклятый англичанин появился слишком быстро, никто из стрелков даже повернуть пулемет в его сторону не успел. Очередь изо всех стволов по носовым кабинам почти в упор, и «ДБ-3» рухнул на город. Выпрыгнуть из самолета никто не успел.

Хорошо хоть остальные вернулись без единой царапины, вздохнул Иван Маркович. Паршивое дело: он уже начал привыкать к потерям. Почти ни один вылет не обходится без жертв. Проклятый Остров не сдается и постоянно требует кровавых жертв.

Зато второй налет этой же ночью обошелся без потерь. Заправленные, спешно подготовленные к вылету самолеты водил на Рэдинг сам Овсянников. Обработали цель добротно, бомбы положили кучно, прямо на фабричные корпуса.

На утреннем построении после обычного «Равняйсь!», «Смирно!» подполковник Овсянников скомандовал сложить фланги, перестраивая шеренгу в каре. Команда «Вольно!» подразумевалась сама собой. Шагистикой и строевой подготовкой в авиации никогда не увлекались. Хмурый после полусонной ночи комполка потер ладонью гладковыбритый подбородок и быстро, не теряя времени, проинформировал людей о результатах ночных налетов на Манчестер и Большой Лондон. Капитан Гайда рано утром получил разведсводку службы перехвата: сообщалось о сильных пожарах на заводских окраинах Манчестера. До сих пор потушить не могут.

Выждав паузу, дав людям переварить услышанное, Иван Маркович, недолго думая, предложил всем присаживаться. Сам же первым подал пример, закурив перед строем.

— Дело есть, товарищи. Разговор нам предстоит серьезный, посему прошу не стесняться. Все мы знаем, что первый же вылет на бомбометание по Британии привел к значительным потерям. Противник оказался не так прост. Плотный зенитный огонь над целью. Четкая работа перехватчиков, — Овсянников покосился на Абрамова, не хочет ли тот чего добавить. Нет, помполит сам внимательно слушал, наклонив голову набок. — По некоторым данным, англичане наводят истребители по радио, благодаря чему успевают перехватить соединения бомбардировщиков еще на подходе к цели. Я предлагаю спокойно, невзирая на звания, заслуги и опыт, обменяться мнениями: как нам лучше бить врага? Что можно сделать, чтобы без потерь доходить до цели, точно бомбить и без потерь возвращаться на аэродром? Прошу высказываться.

Иван Маркович прищурился и растер окурок о бетонку. Ну, кто первый? Сам он этой ночью обдумал и проанализировал свои ошибки, сделал кое-какие выводы, но хотелось бы послушать и мнение летчиков. Одна голова хорошо, а сотня тоже может что-то дельное предложить. Ребята пока мнутся, перешептываются между собой. Лезть вперед никто не спешит. Здесь же, за спинами товарищей, стоит капитан Гайда. Вроде бы разговор не касается его работы, а тоже не утерпел, пришел послушать.

— Разрешите! — первым поднялся младший лейтенант Ступин из эскадрильи Андрея Иванова. — На нашем «ДБ-3» в хвостовой и верхней полусфере две огневые точки, а стрелок один.

— Действительно, невозможно в бою из турели к люковой установке прыгать и обратно! — выкрикнули из задних рядов. — Бывает, не знаешь, к какому пулемету вставать.

— Верно подмечено, — благосклонно кивнул Овсянников, — сегодня же распоряжусь объявить набор воздушных стрелков из оружейников и солдат роты охраны.

— И еще хорошо бы вместо ШКАСов «березы» ставить, — вскочил лейтенант Гордеев. — У нас три точки на машину, а у англичан восемь крыльевых.

— Поясните? — Иван Чернов резко повернулся к летчику. — ШКАС скорострельнее и точнее «Браунинга».

— «Харя» бьет залпом из всех стволов одновременно. Плотность залпа на порядок выше, чем у одного ШКАСа. Прицельная дальность и у них, и у нас 200–300 метров. Воткнуть в бомбардировщик пулеметную батарею мы не можем, значит, надо выигрывать калибром. У БТ убойная сила больше и дальность огня выше. Мы сможем англичан с дальней дистанции осаживать. Легче будет сбивать.

— А как калибр 12-и-7-мм в турель воткнуть? — полюбопытствовал Чернов. — И нет их у нас. Пока закажем, да пока привезут, время уйдет.

— «Березу» можно попробовать. Только думать надо, — донеслось с правого фланга строя.

— Кто?

Ребята со смехом вытолкали вперед щуплого паренька в замасленной спецовке.

— Комвзвода Паршин, — представился механик. — Я тут покумекал: в нижний люк тяжелый пулемет вполне ставится. С башней сложнее, но есть пара задумок. Разрешите с ребятами посоветоваться?

— Разрешаю. Берите любой самолет из тех, что быстрее чем за три дня не отремонтируют, и экспериментируйте. Только условие: если не получится, сделаете все, как было.

— Так точно, товарищ подполковник.

— С пулеметами я решу, — заявил майор Вайкулис. — На складе есть четыре «БТ» и у немцев можно десяток тяжелых «MG» выменять.

— Действуйте, — Овсянников озадаченно почесал в затылке.

И когда это Тойво Вайкулис успел с немецкими коллегами общий язык найти? Пробивной у нас командир БАО, все достать может. Пожалуй, если его как следует попросить и заинтересовать, через два дня новенький «Хейнкель» пригонит. Выменяет у соседей на моторное масло и неликвиды консервов. При этой мысли Овсянников невольно усмехнулся: есть задача, которую майор Вайкулис не решит — тяжелых авиационных пулеметов у немцев немного. Да и как он их добывать собрался? Неужели найдет, на что выменять? Что он может предложить немецким интендантам?

— У меня вопрос, — поднялся Ливанов. — Всегда ли есть необходимость работать по площадной цели с малой высоты? Мы в первом вылете понесли потери от зенитного огня, хотя была возможность отбомбиться одним залпом с высоты 800—1000 метров.

— А точность? — заявил Хохбауэр. На этот раз Макс был не согласен со своим товарищем.

— Завод большой, бомбы цель накроют, — поддержал Ливанова Андрей Иванов.

— Ляжет на пустыри между цехами. Большого ущерба не будет. Надо бомбы точно в крыши и цистерны класть.

— Зато зенитчики нам меньше дыр наделают. А часть груза мимо уйдет, не велика беда. Еще раз прилетим.

Наблюдая за спором, Иван Овсянников чувствовал, что у него горят уши. Это по его инициативе заводы Бирмингема бомбили с малой высоты. Чернов в тот же день повторил маневр Овсянникова, вывел соединение на цели Ньюкасл-апон-Тайна на высоте в полкилометра. А Ливанов — молодец, ни словом не обмолвился, ни одного намека на вину командира. Высказался спокойно и по делу.

— Если цель в зоне действия «сто десятых», можно хоть неделю подряд бомбить, а как быть, когда летим без эскорта? Если не зенитчики, так истребители встретят. Надо бомбить так, чтобы потом не возвращаться.