Бомбейский взрыв

На Фрере-роуд у ворот дока ожидали пассажиров, направляющихся в сторону города, ветхие двухместные фаэтоны, запряженные тощими лошаденками, которые стояли, позвякивая колокольчиками. На примыкающих к докам улицах, укрывшись в тени, прямо на земле спали нищие и безработные кули. Многие были в окружении своего оборванного семейства.

Бомбей — это город живущих на улице. Его благополучие привлекало сюда каждый день, особенно во время войны, новых переселенцев с материка, где зачастую царил голод. Перепись населения, проведенная в 1931 г., показала, что из полутора миллионов жителей Бомбея почти одна треть ютилась в комнатах по шесть и более человек, более пятнадцати тысяч — по двадцать человек в комнате. В 1944 г., когда население Бомбея достигло уже двух миллионов человек, положение с жильем стало еще хуже. Тысячи бедных индийцев, не имевших крыши над головой, утешались мыслью, что ночевать на тротуаре прохладнее и полезнее для здоровья.

В Принсес-доке, в 300 м от «Форт Стайкина», у причала кормой ко входу в док стоял одновинтовой норвежский теплоход «Белрэй» валовой вместимостью 2904 pег. т, длиной 94 и шириной 14 м. Это было необычное судно, одно из тех, названия которых имели приставку «Бел». Они были предназначены для перевозки тяжеловесных грузов, таких, как локомотивы, которые на палубах других судов перевозить было опасно. «Белрэй» имел просторные трюмы, широкие люки с усиленными закрытиями, на которых можно было размещать крупные грузы. Для таких грузов предназначалась одна длинная палуба. Двигатели располагались в корме. Узкий ходовой мостик в носу занимал минимум места. Судно имело крепкие короткие мачты со стальными штагами и мощными лебедками, приподнятыми над палубой. Суда типа «Бел» могли принять на борт девять паровозов, девятнадцать тендеров, три 40-метровые баржи, 10-метровый 6-тонный катер, размещавшиеся на главной палубе, два 25-метровых 100-тонных буксира и 25-метровую 50-тонную баржу — на баке. До того как начали строить суда этого типа, подобные грузы перевозили в разобранном виде и собирали в порту назначения.

За три дня до этого на «Белрэй» из английских военно-морских казарм был прислан матрос первого класса Рой Хейвард, сын лондонского виноторговца. Это был хорошо сложенный молодой человек с массивным подбородком. Он служил в отделении торгового мореплавания адмиралтейства, где занимался укомплектованием вооруженных торговых судов артиллеристами. Будучи орудийным наводчиком и старшиной подразделения, он провел утро у артиллеристских установок с матросами Смартом и Стейнсом. Особенно внимательно Хейвард изучил установленное на корме скорострельное 4-дюймовое ^[xxiii]орудие американского образца, которое было ему еще незнакомо. Хейвард хотел изучить его устройство и принцип действия перед выходом в море.

После ленча трое матросов продолжили работу на правом борту, где были установлены скорострельные пушки системы «Эрликон» ^[xxiv]. Отсюда была отчетливо видна торчащая из-за здания склада № 1 носовая часть «Форт Стайкина», стоявшего по другую сторону широкого пирса. Матросы видели дым и суету, а потом и появившиеся пожарные машины. Хейвард проявил к происходящему определенный интерес, так как в первые дни бомбардировки Лондона он состоял во вспомогательной пожарной службе.

Большинство в доках не обратило особого внимания на пожар, вероятно, потому, что теперь моряки не были столь суеверными, как в старину. Во всяком случае нет никаких. свидетельств того, чтобы кто-то из многочисленного морского люда в эти минуты вспомнил о том, что 14 апреля — один из самых черных дней в истории мирового судоходства. Именно в этот день тридцать два года назад «Титаник» столкнулся с айсбергом…

Глава 7. ВЗРЫВ

Все это время огонь оставался невидимым для пожарных. И вдруг с пугающей очевидностью пламя предстало взорам людей, однако не тех, кто был на палубе, а тех, кто находился на пирсе.

Один из пожарных, X. Дэйарам, водитель передвижной насосной установки, которая находилась на пирсе, пока шла разгрузка, стоял, наклонившись над пультом управления. Вдруг он почувствовал сильный жар. Было без нескольких минут три. Подняв голову, он увидел, что на небольшом участке бортовой обшивки судна, чуть выше уровня его роста, серая краска борта начала пузыриться. Потом пузыри начали лопаться, а краска, мгновенно твердея, отскакивала от борта. На Дэйарама посыпались хлопья застывшей краски. Они со стуком ударялись о машину. Пока на его крики бежали люди, жар, исходивший от обшивки борта, стал ещё сильнее, и Дэйараму пришлось податься назад.

Весть о происходящем дошла до Кумбса. Он понял, что по раскаленному пятну можно наконец точно определить очаг пожара. Стало также ясно, что ни одна из струй воды многочисленных пожарных рукавов не попадает в цель. Струи, бившие из рукавов, образовывали почти прямую линию, и пожарные могли направлять их только по диагонали узкой шахты на грузы между верхним и нижним люками трюма. Струи воды не достигали до цели всего несколько футов. Теперь же можно было прорезать отверстие в борту, достаточное для того, чтобы в него вошел пожарный ствол, и направить струю воды точно в центр очага пожара.

Кумбс тут же приказал своему помощнику Гарольду Палмеру, который прошел специальную подготовку по газорезке, доставить аппарат к борту. На аварийном пожарном прицепе, стоявшем на причале, такой аппарат был.

Палмер пробрался через спутанные пожарные рукава, сбежал на причал и снял с прицепа аппарат. Он созвал группу пожарных, и они быстро соорудили из досок козлы, которые по высоте как раз доходили до уровня пятна на борту. Палмер занялся газовыми баллонами, один из пожарных-индийцев взобрался на козлы. Встав на колени, он попытался поджечь газ, идущий из сопла горелки. Не прошло и минуты, как газорезательное оборудование было залито водой, попавшей на козлы из работающих рукавов. Спички намокли, и артиллерийскому капитану Рэйеру пришлось взобраться на козлы с новым коробком. Когда наконец загоревшаяся спичка была поднесена к соплу горелки, вместо тонкой струи огня оттуда вырвалось облако густого черного дыма.

— Не та смесь! — крикнул пожарный Палмеру.

Палмер, стоя у баллонов, попытался получить нужную смесь, но безуспешно. Раскаленное пятно тем временем увеличивалось, и вскоре оно достигло 3 м в диаметре, став вишневым.

Было ясно, что газорезательный аппарат неисправен, и несколько человек из тех, кто наблюдал за происходящим, бросились искать другой. Сержант Тач из отдела безопасности уже бежал к телефону. Дозвонившись в производственный отдел Мазагаонских доков, он попросил прислать на «Форт Стайкин» газорезательный аппарат. И только потом он сообразил, что такой аппарат есть в распоряжении пожарной бригады.

Казалось, в этот день невезение преследовало людей по пятам. Не прошло и десяти минут, как заместитель управляющего доками К. Мартенш позвонил в Мазагаонские доки и отменил приказ, так как видел, как выгружали газорезательный аппарат пожарной бригады.

Заместитель управляющего ушел с судна звонить по телефону и не увидел, что попытка запустить второй аппарат также закончилась неудачей. Он отказался от аппарата, который, быть может, оказался исправным.

В 15 ч 14 мин пожарные попытались раздобыть еще один аппарат. На этот раз они передали по переносному телефону приказ Кумбса на центральный пост пожарной бригады позвонить на фирму «Элкок, Эшдаун энд компани» и попросить прислать на место пожара газорезательный аппарат. Спустя пятнадцать минут полковник Сэдлер велел Мартеншу снова позвонить в Мазагаонские доки и попросить немедленно прислать все имеющееся газорезательное оборудование и людей.

Эта группа с оборудованием выехала из доков. Но прибудет она на место пожара слишком поздно, и это обернется для людей трагедией.

Будь газорезательное оборудование исправным, можно было прорезать отверстие в обшивке толщиной чуть меньше 10 мм борта «Форт Стайкина» за десять минут, не более.

С того момента, как стрелки часов на башне бомбейских доков показали 15 ч 30 мин, время, отведенное судьбой «Форт Стайкину», стало истекать. Тридцать два пожарных рукава, извивающихся змеями по палубе парохода, залили в трюм № 2 уже более 900 т воды. Палуба левого борта так нагрелась, что стоять на ней было невозможно. Раскатанные по палубе пожарные рукава могли каждую минуту загореться. Кумбс заставил людей подложить под них деревянные доски, а сами рукава поливать водой. Попадая на палубу, вода закипала, и капитан Оберст восхищался отчаянной терпеливостью пожарных-индийцев, которые несмотря на это стояли на комингсах люков, направляя стволы рукавов в задымленный трюм и не обращая внимания на кипевшую воду, 10-сантиметровый слой которой уже бурлил у них под ногами.

Люди, находившиеся на судне и на причале, недоумевали, почему столько воды не может «сдержать» пожар. В действительности же, вода, вступая в реакцию с огнем, лишь способствовала его росту.

Пламя уже полыхало в верхних штабелях хлопковых кип, лежавших вплотную к левому борту. По мере того, как вода вливалась в трюм, кипы начинали всплывать. В твиндеке между ними и взрывчаткой было свободное пространство высотой более 2 м. Уровень воды медленно поднимался. Огонь, до которого она не могла добраться, распространялся все выше, под ним всплывало все больше хлопка, приближая пламя к боеприпасам. Вскоре огонь уже бушевал прямо под погребом со взрывчаткой…