Бомж городской обыкновенный

– Слишком уж дорого, – упирался бы покупатель. – За эти деньги я неделю жить могу.

– Нормально. А если хотите дешевле – ступайте в тот угол. Там гастарбайтеры из Азии торгуют. Но сразу предупреждаю – они без документов. И никакой гарантии качества нет. Могут и диагнозы перепутать. Продать, например, проказу вместо хронического гастрита. Так что берите у меня. Дорого – да мило, дешево – да гнило. В итоге выйдет дешевле.

Витек уже представлял себе здание рынка. Назвать его можно было бы так: «Экспериментальный экскрементальный рынок». А ниже слоган: «Наш отличный экскремент можно клеить в документ». Сам он, как автор идеи, мог бы стать директором. А что? Вопрос давно уже назрел и даже перезрел. Все граждане должны торговать, на то и рыночная экономика. А у многих торговать нечем, кроме экскрементов.

Рынок можно было бы построить на месте рухнувшего Бауманского рынка. А на открытие пригласить одноногих клерков и одноногих кур. И сказать прочувствованную речь, что в прежние времена никто и подумать не мог о такой торговле, а теперь пожалуйста – торгуй. Потому как свобода, стабильность и свой путь.

Конечно, на рынок зачастили бы проверяющие, но им можно было бы давать взятки экскрементами. Для друзей говна не жалко.

Рынок также можно было бы включить в туристические путеводители и привозить на него иностранцев. Организовать, например, для них специальные экскремент-туры. Чтобы и они могли предложить желающим свой экскремент, а заодно купить местный, более ядреный – на сувениры там или еще для чего. И расфасовать его можно красиво – в матрешки, деревянные ложки и гжельский фарфор. Забавно было бы купить и отнести в поликлинику под видом своего анализ какого-нибудь француза. Экскременты всех стран – соединяйтесь.

Витек улыбнулся своим фантазиям, но стоило ему посмотреть вперед, как улыбка сползла с его лица. Вдали замаячила знакомая фигура здоровяка в камуфляже. Черт! Ноги у Витька стали ватными, а во рту пересохло. Он мгновенно понял, что все его надежды были тщетными – от этого типа так просто не отвяжешься.

Омоновец быстро приближался. Витьку со страху показалось, что тот летит над тротуаром, но на самом деле он просто бежал трусцой. Поворачивать назад было поздно, оставалось только надеяться на маскировку да еще на обещанную помощь одноногих кур.

Витек обреченно шел вперед, стараясь смотреть под ноги. Еще издали омоновец пристально на него уставился. «Господи, помоги!» – взмолился Витек.

– Здорово, тетка! – гаркнул омоновец, когда они поравнялись.

– Здравствуй, милок! – ответил Витек нарочито писклявым голосом.

– Ты тут бомжа не видела? – спросил тот. – Такого, с тебя ростом. Витьком его звать.

«Уже и имя знает», – с тоской подумал Витек и все внутри у него похолодело.

– Не знаю я никакого Витька! – сказал Витек. – Сама недавно из Тамбова приехала!

Омоновец на секунду задумался: «А я откуда? Не из Тамбова ли?»

– А там у вас река Волга есть? – спросил он.

– Нету, – уверенно сказал Витек, твердо знавший, что Тамбов не на Волге, – Волги у нас нет.

«Тогда я не из Тамбова, – подумал омоновец. – А откуда же?» Но он решил отложить разрешение загадки о своем месте жительства на потом, а сейчас заняться теткой.

– А здесь что делаешь? – строго спросил он.

– Куру ищу, – на ходу соврал Витек.

– Какую еще куру? – удивился омоновец.

– Любимую, племенную. Птичница я. Сбежала она от меня. Рябая такая на одной ноге.

Иван вертел шеей и ничего не понимал.

– Почему на одной ноге?

– А потому что под трамвай угодила, – продолжал вдохновенно врать Витек, – я еле выходила.

– А с ногой-то что дальше было? – зачем-то спросил Иван.

– Съела я ее, – признался Витек, – не пропадать же добру.

– Добрая ты, мать, как я погляжу! – ухмыльнулся Иван. – Куру любишь, а ногу съела.

– А ты бы не стал? – нашелся Витек.

Иван засмеялся:

– Я бы и вовсе всю куру съел – мне ноги мало. Га-га-га! Бомж кисло улыбнулся.

– Закурить нету? – спросил Иван.

Витек, любивший хорошие сигареты, достал пачку «Лаки страйк», выудил оттуда две сигареты и одну протянул Ивану.

– Неплохо живут птичницы в Тамбове, – заметил с некоторой завистью Иван.

– А нам их выдают, – продолжал врать Витек.

– Кто?

– Известно кто – новые хозяева. Птичник-то иностранцы купили. Те самые, что и сигареты делают. Так и выдают теперь, чтобы мы по киоскам не бегали и времени не теряли.

– А зачем им птичник? – удивился Иван.

– Как зачем? Расширяют бизнес. Теперь так все делают, у кого деньги есть.

Некоторое время они курили молча.

– Ая тоже подо что-то угодил, – вдруг признался Иван. – Только не помню, что это было. Как шандарахнуло по башке, так сразу половину памяти и отшибло. А та половина, что осталась, работает теперь кое-как. Замыкает все время и вырубается, когда не надо.

Иван во время разговора утратил всю свою брутальность и теперь выглядел каким-то потерянным. Витьку на мгновение стало его жалко.

– Ладно, пора мне, – сказал омоновец, бросил окурок на землю и растоптал его. – Встретишь Витька – передавай привет от Ивана, – он недобро улыбнулся. – Скажи, повидаться, мол, хочет старый знакомый.

Они разошлись в разные стороны. Витек поспешно засеменил прочь. Ему хотелось бежать, но усилием воли он заставил себя не спешить.

Иван прошел немного и оглянулся. Что-то в походке этой тетки ему не нравилось. Мужеподобная она была какая-то.

– Эй, погоди! – велел он.

Витек, не оборачиваясь, застыл на месте. Страх парализовал его, и о том, чтобы бежать, не могло быть и речи. Иван вернулся.

– Так ты, говоришь, из Тамбова? – сказал он, обойдя Витька и встав перед ним. – А какая у вас там главная улица?

– Ленина, – наугад ответил Витек.

– Ладно, – согласился Иван, понятия не имевший, как называется тамбовская мэйн-стрит. – А звать тебя как?

Тяжелая ладонь Ивана хлопнула его по плечу и угодила в куриное дерьмо, которое Витек днем не заметил, когда чистил одежду после налета одноногих кур. Дерьмо сверху подсохло, но внутри оставалось еще мягким, по консистенции напоминая мармелад. Иван отдернул руку и поднес ее к глазам. Света от фонарей было маловато. Он понюхал ладонь. Запах предоставил ему исчерпывающую информацию.

– Это что еще такое, еб твою мать? – разозлился он.

– Анфиса я! – сказал одеревеневший Витек.

– Да по хрену мне, кто ты! Что это такое, я тебя спрашиваю!

– Это Пеструха моя оставила, – пролепетал Витек, – курочка моя ненаглядная, сбежала которая.

А сам подумал, что пришло время звать на помощь.

– Куд-кудах-тах-тах! – прокричал он с отчаянием в голосе. И еще раз: – Куд-кудах-тах-тах!

Ничего не последовало. Не то что кура, а ни одна, даже самая захудалая птица не появилась в пределах видимости. «Спят, курвы одноногие!» – с досадой подумал Витек.