Бомж городской обыкновенный

– Рассмотрели? – нетерпеливо спросил Гриб. – Пусть плывет дальше?

Он уже намеревался столкнуть голову обратно, но Витек его остановил:

– Погоди!

Распухшее лицо показалось ему странно знакомым. Преодолевая страх и отвращение, он склонился над головой и увидел, что это был... Гопчик.

Он отшатнулся.

– Я знал его, – сказал он почему-то шепотом.

– Сочувствую, – довольно безразлично отозвался Гриб. Иван тоже наклонился к голове.

– Да это же наш! – воскликнул он. – Молодой этот, как его?

– Гопчик, – подсказал Витек.

– Он самый! Надо в милицию заявить!

– Заявляй! – без энтузиазма сказал Гриб. – На тебя же и повесят.

– Как это – на меня? – не поверил Иван. – Искать будут.

– Ага, будут! Зачем им искать, если есть ты? Они устроят так, что ты во всем и сознаешься. Бомжам веры нет.

Иван посмотрел на Витька, надеясь на поддержку. Тот промолчал и отвел взгляд. Он был согласен с Грибом.

– Да вы что, мужики? – возмутился Иван. – Здесь же убийство произошло!

– Оно произошло не здесь, а на земле, – поправил его Гриб тоном, каким разговаривают с непонятливыми детьми. – Здесь – только результаты да и то не все.

– Все равно, – упорствовал Иван, – я заявлю!

– Заявляй, – согласился Гриб. – Только возьми голову и отнеси подальше вниз к другому люку, чтобы меня не дергали. Я тут ни при чем. Вот тебе фонарь, вот багор – действуй.

Иван не сдвинулся с места. Ему не хотелось уходить в темноту с отрезанной головой в руках. Витек молчал. Гриб ждал. Голова смотрела в потолок мертвыми глазами. Стало ясно, что никто ничего делать не будет.

– Эх, ребята! – сказал Гриб. – Пожили бы вы здесь с мое – вы бы ничему не удивлялись. Да если бы я о каждом жмуре заявлял, я бы только и делал, что ходил на дачу.

– Какую дачу? – не понял Иван.

– На дачу показаний. Так что пускай плывет себе ваша голова – не наше это дело.

Гриб осторожно скатил голову в воду, где она опять повернулась лицом вниз, и отвел палкой подальше от берега. Река унесла ее в темноту. Казалось, что голова высматривает на дне свое тело и где-нибудь с ним обязательно встретится.

Витек подумал, что если бы обстоятельства сложились иначе, это могла бы быть и его голова, и Иванова, и любого другого бомжа с решетки. Но в этот раз судьба их пощадила.

А в следующий?

54

Обратно шли молча. Настроение было подавленным. Каждый думал о случившемся, о непрочности человеческой жизни и о том, что они защищены от разных опасностей гораздо меньше, чем люди, живущие в собственных квартирах и домах. Тех охраняют стены и милиция, а их – почти ничего.

Не радовало даже то, что Ивану предстоял последний сеанс лечения. В голове у Витька вертелись только два вопроса: «Кто» и «Зачем»?

– Кому понадобилось убивать бомжа? – произнес он вслух. – И почему так жестоко?

– Почему – понятно, – ответил Иван. – Чтобы замести следы. Голову – в люк, тело – еще куда-нибудь – и дело с концом.

– Он был бомжом с рождения, – сказал Витек. – У него не было даже нормального детства, как у нас. И такой вот конец.

Иван вздохнул и промолчал. И без слов было понятно, что Гопчик оказался из тех, с кем судьба обошлась чрезмерно жестоко.

Профессор уже ждал их на решетке.

– Все готово, ребята, – сказал он. – Пошли.

Он долго вел их по району старой одноэтажной застройки, потом свернул во дворы и вывел к длиннющему особняку постройки середины девятнадцатого века. Витек присвистнул. Он много раз проходил мимо, но и не подозревал, что за ветхими домами скрывается такая красота.

Даже в полуразрушенном состоянии особняк выглядел величественно.

Это была городская усадьба с большим садом, флигелем и вспомогательными постройками. Литая доска оповещала, что это памятник истории и культуры, охраняемый государством. Судя по тому, как Профессор свободно прошел вовнутрь, он охранялся государством, но отнюдь не сторожами. Внутри была разруха в ее худшем виде. Все, что было когда-то здесь ценного, вырвали с корнем и утащили еще в незапамятные времена. Не осталось ни полов, ни оконных рам, ни дверей.

Профессор завел их в дальнюю комнату, открыл чемодан и стал распаковывать аппаратуру. Когда все было готово, он усадил Ивана на деревянный ящик, сам сел на круглый чурбан, а Витьку сказал:

– Ты погулял бы пока, Витя. У нас тут будет долгая песня.

– Мне бы хотелось посмотреть, – настойчиво произнес Витек. – Если ты, конечно, не против.

Ему почему-то не хотелось оставлять Ивана одного. Профессор недовольно хмыкнул и пристально на него посмотрел:

– Ну тогда сиди тихо. И чтобы никаких вопросов.

Витек отошел в сторону и устроился на подоконнике так, чтобы видеть обоих.

Профессор включил ноутбук. На экране появилась знакомая картинка, но рассмотреть ее Витек не успел.

– Хозяин, а хозяин! – вдруг позвал его в голове Жак.

– Чего? – неохотно отозвался Витек.

– Я возьму тебя ненадолго, а? – попросил тот.

– Ты же обещал, что будешь предупреждать загодя, – упрекнул он Жака.

– Да тут такое дело – срочно надо.

– А что случилось?

– Посольство скоро закроется.

– Какое еще посольство?

– Французское.

– Зачем оно тебе?

– Долго рассказывать. Сам увидишь.

Витьку очень не хотелось прерываться на самом интересном месте.

– Нет, – отказал он, – сейчас я занят.

– Вообще-то, – сказал Жак, – я мог бы и не предупреждать.

– Отвали! – отмахнулся Витек.

– Извини, – сказал Жак, – но мне очень надо.

И отключил Витька от управления собственным телом. Он заставил его встать и направиться к выходу. Профессор покосился на него, но ничего не сказал. На улице Жак побежал Витьком к остановке, вскочил в автобус и доехал до Якиманки. Там он вышел и направился в посольство.

Витек только наблюдал за происходящим, чувствуя, как, повинуясь командам Жака, сгибаются и разгибаются его члены, поворачивается голова, двигаются глаза, но ни сказать, ни тем более сделать ничего не мог.

В посольстве Жак заговорил Витьковыми связками. Голос у него оказался неприятный, буратинисто-лилипутского тембра, похожий на голос певицы Варум, но в мужском варианте. Витек удивился, как тому удалось извлечь такой тембр из его голосовых связок, ранее таких звуков не воспроизводивших.