Бонжур, Антуан!

– Едем к попу, – я вскочил с дивана, – пусть священник расскажет дальше.

– Антуан звонил к кюре, – остановил меня Иван. – Он уже спит. Кюре рано ложатся спать, потому что им делать нечего, – Иван тоже был на взводе, но держался молодцом, по-партизански.

– Он хочет опять выпить этот напиток, – продолжал Иван, кивая на рыжего. – Он рад, что Антуан пригласил его сюда, он давно никому не рассказывал об этом. Он положил на стол кусок хлеба и пистолет, он нарочно так сделал…

Я обнял рыжего.

– Спасибо, старик. Ты спас моего отца. Просто не знаю, как отблагодарить тебя. На, возьми, – я вытащил из кармана пригоршню значков. Рыжий долго и тщательно выбирал, пока не остановился на владимирских Золотых воротах. Я прицепил значок к его пиджаку.

Луи позвал меня с другого конца стола.

Стол был длинный, во всю комнату, и я шёл вдоль него, цепляясь за спинки стульев и улыбаясь всем, кто сидел за столом: так радостно мне было с этими людьми в этот вечер в этой комнате. Даже эти эмигрантки, которые прикатили из Голландии и были сами по себе, не могли испортить мне настроение.

Я со всеми на «ты», все мне друзья, а Луи запретил мне называть его «мсье». «Я тебе не „мсье“, – сказал он, – я тебе друг и коммунист». И Шульга свой парень, немного смешной и жалковатый, он всё время словно бы заискивает передо мной. У меня мировые друзья и великолепный президент с шикарной фамилией. И я узнаю, что было на мосту.

– Когда ты приедешь ко мне, – говорил Луи, а мадам Люба переводила, – я покажу тебе сувениры, с которыми мы воевали. – Луи понизил голос. – Тут собралось слишком много народу, и нельзя поговорить как следует. Он говорит, что вы молоды и не знаете, что такое война, но вы должны знать это от него.

– Давайте слушать русские песни, – закричала Ирма, голландка из Ростова, она сидела против нас и демонстрировала свои перстни. – Сейчас я принесу магнитофон и будем слушать русские песни.

Сюзанна возникла передо мной и поставила вазочку с мороженым. Удивительно, как она всюду поспевала. Антуан иногда выходил за ней на кухню, чтобы помочь, а потом возвращался к гостям. Перед Антуаном стоял высокий бокал, но он почти не пил и разбавлял вино водой. Но все равно Антуан мне друг, не то что эта мадам Любовь Петровна, которая сидит с поджатыми губами и изучает меня. Едва она появилась в доме, как сразу же принялась читать лекцию на тему «Бельгия – это перезрелая роза», и осуждающе поджимала губы.

Ирма притащила из машины шикарный «грюндиг», принялась налаживать плёнку. Ей помогал её отпрыск, белобрысый, длинноногий Якоб.

– Ах, как я люблю русские песни, – восторженно предвкушала Ирма, – Виллем их тоже любит, правда, Виллем?

– Я любит русская песня, – отвечал по-русски Виллем, огромный мужчина с тяжёлыми ручищами. Виллем мне тоже нравился, и Оскар мне нравился, и другой приятель Антуана, и другая эмигрантка из Голландии, и все остальные, которые тут собрались. Даже Ирма с её перстнями и наколкой перестала раздражать меня, коль она любит русские песни.

– Виктор! – позвала меня мадам Люба на французский манер, вот кто мне сегодня определённо не нравится.

Я обернулся.

– Луи хочет с вами договориться, – продолжала она недовольно. – Он спрашивает, где вам лучше встретиться?

– Сейчас посмотрю по программе, – небрежно ответил я, доставая листок. – Что там у нас записано?

Так я и думал: мадам Люба удивилась.

– Какая программа? – спросила она, вскидывая выщипанные брови.

– Обыкновенная, – я с радостью подпустил эту шпильку. – Составлена самим президентом при участии Луи, Антуана и Шульги. Называется: программа моего визита в Бельгию, теперь я от этой программы ни на шаг…

Едва мы приехали к Антуану, в Ворнемон, как к дому подкатил роскошный янтарный «пежо». За рулём сидел мужчина в кожаной фуражке.

– Президент, – объявил Иван.

Я удивился, что за президент? Иван терпеливо пояснил:

– В этой Бельгии как только три человека соберутся вместе, так сразу один из них делает себя президентом. Но этот президент имеет хорошую организацию. Он президент Армии Зет [2] Поль Батист де Ла Гранж. Он хотел тебя видеть.

2

В бельгийском движении Сопротивления в годы войны действовали несколько организаций, среди которых следует отметить возглавляемый коммунистической партией Фронт Освобождения (Независимости), Секретную армию (Армее Секре), Белую бригаду (Витте бригаде) и др. Эти организации различались не только своими политическими платформами, но и степенью активности в борьбе с фашизмом. И в настоящее время между организациями ветеранов существуют довольно сложные отношения. Вот почему автор решил произвести на свет неведомую Армию Зет: пусть она и встречает нашего героя. (Прим. автора.)

Поль Батист де Ла Гранж уже входил в комнату. Движения его были торжественно замедленными, лицо утопало в улыбке. Видно, он знал Антуана и Луи, потому что сразу обратился ко мне. И как он говорил!

– Он рад приветствовать тебя на бельгийской земле, – начал Иван. – Он жалеет, что не знал твоего отца, но тем больше радости у него сейчас, что он познакомился с тобой. К твоему приезду все готово, Армия Зет ждёт тебя прижать к своему сердцу. Он привёз сувениры, но вручит их потом, как закончит речь, потому что он приветствует тебя в трех видах: как президент Армии Зет, как бывший партизан и как патриот от своей жены, который любит свою родину и всех хороших людей в мире. Он верит, что тебе тут понравится и ты узнаешь о своём отце все, что хочешь узнать.

Президент был великолепен! Элегантный, общедоступный, оптимистический, гармоничный президент – свой парень. Одна фамилия чего стоит.

– Он говорит, что прервал свой ваканс, чтобы встретить тебя, и сейчас спешит в Льеж, там будет заседание ихнего президиума, и он должен рассказать всем прессам о твоём приезде. Тебя будут встречать в Бельгии как героя.

– Какой же я герой?

– Подожди, – оборвал Иван. – Он должен сначала кончить речь, они тут не любят, когда их перебивают. Он говорит, что должен составить программу для твоего пребывания, он рад показать тебе Арденны и этот старинный город Льеж. Но для этого надо иметь программу. Он спрашивает, что ты хочешь увидеть прежде всего?

– Конечно, могилу отца. А потом как вам угодно.

– Могила – это прекрасно, – продолжал президент, – я понимаю ваши чувства и потому записываю: сегодня среда, вы отдыхаете после дороги и знакомитесь с друзьями вашего отца. На завтра запишем оформление документов, поездку на могилу в Ромушан и по местам боев, на мост, где погиб ваш отец. Это будет делать Антуан, так? В пятницу – вы мой гость, я приеду за вами в десять часов утра. Мы посмотрим все, что связано с войной вокруг Льежа, а вечером пойдём на собрание ветеранов.

– Когда же Виктор поедет ко мне? – нетерпеливо спросил Луи, до этого он молчал.

– Прекрасно, Виктор будет у вас в субботу, – записал президент, – вы можете забрать его прямо с собрания, если Антуан не возражает.

– Нам надо повидать одну женщину, – сказал Антуан, – которая делала могилу Бориса. Правда, я не видел её много лет.

Вот она, та самая женщина, правда, пока безымянная.

– Как её зовут? – спросил я.

– Антуан потом тебе расскажет, – ответил Шульга, – ты мешаешь нашему президенту.