Борьба или бегство

* * *

Мои собственные заботы тем временем выглядели весьма приземлённо. В зале бокса в Бауманке каждый год проходили «открытые ринги» – здесь все любители могли поучаствовать в поединках. Я занимался уже несколько лет и поэтому решил проверить себя в бою. Всё прошло неплохо – пару боёв я выиграл, пару проиграл. Нельзя было сказать, что внутренние барьеры исчезли – с сильнейшим противником я всё же зажимался. Но возникла новая проблема. Чем выше становился мой уровень, тем сильнее оказывались удары по голове, которые наносили мои противники. После некоторых боёв на открытых рингах голова гудела почти целый день. То, что это были отнюдь не шутки, становилось понятно при общении с нашими тренерами: их было несколько и разных возрастов, но все, как на подбор, туго соображали и ничего не могли запомнить. Хотя бокс мне нравился, нельзя было отрицать, что он представлял угрозу для моей головы, которой я весьма дорожил. После третьего курса я покинул секцию.

Зимой я по-прежнему катался на сноуборде, за сезон совершая по паре поездок на различные курорты, а летом – бегал и занимался в тренажёрном зале. Вызовы собственному страху не исчезли из моей жизни: оставались трамплины и целина. Время от времени я пробовал что-нибудь новенькое, вроде прыжков на вейкборде. Преодолевать себя приходилось, но ни доски, ни гантели не пытались меня избить, и сладить с ними было куда проще. Окружающие уважали меня и мои достижения, среди мужчин я часто оказывался лидером и всегда – полноправным членом коллектива. Девушки нередко восхищались моими поступками. Иногда мне доводилось вступать в словесные перепалки, но отвечал я уверенно и с позиции сильного, что заставляло противников отступать. Чем больше времени проходило, тем с большим трудом мне верилось, что страх ещё способен когда-либо подчинить меня себе. По прошествии года я практически забыл о нём думать.

* * *

Учёба давалась мне не слишком трудно, но серьёзно раздражала обилием лишнего материала. Со второго курса я начал прогуливать предметы, которые считал ненужными. При этом я занимался сам, изучая язык программирования «1С» 7 , и к двадцати годам уже начал неплохо зарабатывать, выполняя небольшие заказы. Кроме того, в 2013-м мы с другом основали свой бизнес по организации мероприятий, который постепенно развивался. У меня были друзья, прекрасная девушка, интересная работа и деньги на путешествия по миру: внешне моя жизнь представляла собой настоящую сказку. Тем не менее, в ней не хватало кое-чего очень важного, и с каждым днём во мне всё сильнее разгоралось жгучее раздражение.

7

Встроенный язык программирования 1С: Предприятие – язык программирования, используемый в семействе программ «1С: Предприятие» (продукт компании «1С» ®).

3

В июне 2015-го мы с Надей отправились в очередное путешествие – на этот раз в немецкую Баварию. Мы долетели до Мюнхена, затем на электричке добрались до центрального вокзала, откуда отходил наш поезд. Я с трудом взгромоздил чемоданы на полку для багажа, и мы уселись – Надя у окна, я рядом. Здесь было прохладно и пахло кондиционером. Городские окраины за окном постепенно сменились полями и аккуратными немецкими деревеньками. Во всём были видны чистота и педантичность, доходящие до абсурда. Сложно было поверить, что сельская местность может выглядеть настолько прилизанной, а домики – построены для жизни самых обычных людей. Выглядели они, словно игрушки: двери были увешаны замысловатыми украшениями, а резные заборчики – бесконечными кадками с цветами. Волны цветов опоясывали дома, сталкивались друг с другом, поднимались на крыши, закручивались вокруг окон.

Помимо замысловатости и упорядоченности, пейзаж, однако, отличался однообразием. Кажется, каждый хозяин дома и каждая деревенька в целом хотели чем-то выделиться, но идеи эти ходили вокруг одного и того же – украшений домов и садиков, и вскоре мне наскучило их разглядывать. Я переключил внимание на девушку, сидящую наискосок – с другой стороны прохода. Короткие рыжие волосы, немного вздёрнутый нос, веснушки – всё это выглядело довольно мило. Карие глаза, однако, смотрели серьёзно и внимательно. Одета она была в кофточку кофейного цвета и узкие джинсы и читала книгу в мягкой обложке. Я наклонился, чтобы разглядеть название, но девушка вдруг опустила книгу, посмотрела на меня и улыбнулась. Чуть замешкавшись, я улыбнулся в ответ. Секунду мы смотрели друг другу в глаза. Потом я достал свою книгу и открыл её.

Моё сердцебиение слегка участилось – девушка была симпатичной. В последующий час мы обменялись еще парой улыбок, что давало повод предположить, что и я в свою очередь понравился ей. Я прикрыл глаза и позволил себе немного помечтать. Будь я один, можно было бы с улыбкой сесть напротив и сказать пару комплиментов её веснушкам и причёске. Она занимается в Германии экономикой или, скажем, правом. А может, увлекается искусством и не пропускает ни одной выставки живописи, случись она в Германии или соседних европейских странах. Конечно, она давно хотела побывать в Москве.

Я открыл глаза. Девушка смотрела в книгу, Надя – в окно. До пересадки во Фрайлассинге оставался ещё час.

* * *

В Берхтесгадене на платформе нас встретила бойкая старушка по имени фрау Клара, ни слова не понимавшая по-английски и лихо рулившая синеньким «Опелем». Пока он петлял по улочкам, забираясь в гору, она без умолку болтала по-немецки. Из её речи мы понимали в лучшем случае некоторые слова и совместными усилиями пытались составить приемлемые ответы.

Берхтесгаден расположился на склоне горы. Рядом с главной дорогой протянулась первая линия домов, затем строения взбирались в гору, в конце концов оставляя эти попытки – дальше крутой склон укрывала лишь сочная трава. На вершине, на небольшом плато, в окружении домиков возвышался католический костёл. Наш дом укрепился в самом начале этого склона и был похож на те, что мы видели по дороге: четыре этажа, деревянное крыльцо и украшенные резьбой стены. Фрау Клара проводила нас в комнату на верхнем этаже, прямо под скатной крышей с большим прямоугольным окном. Балкон был увешан кадками с розово-белыми цветами. Надя распахнула балконные двери, и в комнату ворвался цветочный аромат. Отсюда было видно, что городские кварталы вскоре сменялись лесом, а за ним – километрах в сорока – вздымались к небу ледяные пики, ослепительно пылающие в солнечных лучах. Было странно видеть совсем рядом древнюю безупречность Альп и сиюминутную, недолговечную, но страстную жизнерадостность цветов.

Фрау Клара выдала нам последние наставления, некоторые из которых мы даже поняли, и ушла. Я упал на кровать спиной, закинув руки за голову. Полежать мне довелось всего пару секунд: отвернувшись к стене, Надя плакала. Я тут же вскочил и осторожно обнял её сзади за плечи.

– Милая, что случилось?

– Ничего, – она слегка повела плечами, сбрасывая мои руки, и вышла на балкон, опёршись на резную ограду. Ветер распушил её мягкие волосы.

– Наденька, давай поговорим.

Она вытерла глаза рукавом и повернулась ко мне, чуть опустив голову.

– В поезде ты хотел говорить не со мной! Я чувствовала себя третьей лишней с вами.

Я был поражён.

– Что?.. Ты про девушку напротив, что ли?

Надя снова отвернулась.

– Ну что ты придумываешь, моя хорошая? Я вроде бы хотел разглядеть обложку её книги… – я замешкался, будто вспоминая. – Потом заметил, что она на меня смотрит, но зачем – без понятия. И сам стал читать. Ты от чего плачешь-то вообще?

Надя не отвечала. Я осторожно положил руку ей на плечо:

– Наденька, я люблю тебя.

Так просто сказать «люблю». Так просто быть рядом с любимой, обнимать её и выстраивать вокруг себя тот самый мир, в котором вам будет хорошо вдвоем. Мир, полный нежности, заботы и верности. Этот мир называется «зона комфорта».

– Пожалуйста, не плачь, – я осторожно коснулся губами щеки Нади. Её нежные уши снова порозовели.

Я обнял любимую сзади и прижался щекой к её виску. Так мы и стояли, пока Надя не успокоилась. Повернув её к себе, я кончиком носа вытер мокрую дорожку на щеке. Надя улыбнулась, и я поцеловал её в нос. Это была счастливая и мирная картина, и вряд ли со стороны можно было догадаться, какое раздражение снедало меня в тот момент.