Борьба за жизнь

Обед проходил весело, и компания расставалась, договорившись о следующей встрече на шаланде Биду. Отец с сыном заявлялись нарядные, каюта полнилась соблазнительными запахами, и все вдоволь наедались матлота с добрым старым бордо.

Шел март 1881 года. Баржа Биду скоро отправлялась в рейс, и хозяева устроили настоящий пир, пригласив еще двоих гостей — кузена и кузину [35] Годри, обосновавшихся в Париже год назад. Годри работал начальником цеха у известного конструктора-механика господина Отмона, а его жена, прекрасная портниха, шила для больших магазинов. Семья была хорошо обеспечена, и огорчение доставляло лишь отсутствие детей. Супруги Годри уже давно уговаривали Биду отдать им Марьетту, чтобы научить девочку шитью и приучить к ведению хозяйства.

35

Кузен, кузина — двоюродные брат и сестра.

— Малышка будет нам дочерью, а со временем я передам ей мое дело, — говорила кузина Годри, а ее муж рассудительно добавлял:

— Видите ли, кузен Биду, Марьетта не может вечно сидеть в каюте шаланды. Нужно подумать о ее будущем. Если бы у вас был мальчик, он стал бы моряком, но девочка!..

Договорились, что Марьетта в этот раз не поедет с шаландой, а через две недели переберется к супругам Годри. Можно представить себе радость Поля, когда он узнал, что подружка останется в городе и они смогут видеться! Длительное отсутствие девочки разбивало сердце подростка.

Надо сказать, что встреча с семейством Годри сыграла роль и в его собственной судьбе.

Биду уехали, Марьетта устроилась на Монпарнасе, а Поль, старавшийся не оставлять отца по воскресеньям одного, придумывал разные развлечения. Время от времени они посещали дом Годри, ходили по музеям, ездили за город полюбоваться прелестью первых цветов. Кошелек всегда был у Поля. Мальчик тратил деньги с толком — досыта еды и питья во время прогулок, но никаких излишеств.

Однажды, поднакопив деньжат, Поль повел отца в кафе-ресторан, где по вечерам давали представления. В глубине зала находилась скрытая занавесом эстрада. На стенах, зеркалах, на всех видных местах были приклеены афишки с репертуаром и именами артистов. На первом месте сверху красовалось имя примы: «Леона!» Между столиками разносили проспекты, восхвалявшие голос, красоту и талант «звезды».

Дени, всегда любивший музыку, предложил остаться. Желая доставить отцу удовольствие, Поль согласился. Они уселись на лучших местах возле сцены, и в восемь часов представление началось.

Сначала выступили два комика, своими солеными шутками немало повеселившие публику. Затем настал черед здоровенного верзилы с плечами борца и младенчески толстыми щеками. Он спел трогательный романс о птичках, цветочках, звездах и ночном эфире. Это был хозяин труппы. Собрав немного хлопков, верзила поприветствовал публику и объявил выход великой Леоны.

Присутствовавшие уже знали исполнительницу и бурно захлопали. Гигант скрылся за сценой и тотчас вернулся, держа рукой в тонкой перчатке руку певицы.

При виде разодетой в черный бархат со смелым декольте, великолепной, пикантной, на самом деле красивой женщины Дени почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Он покраснел, вскочил, снова упал на стул и, побелев, как бумага, прошептал: «Мели!»

Поль вздрогнул. Его охватило предчувствие несчастья.

Появление певицы вызвало бурю оваций и криков «Браво!». Мели запела. Голос у нее был удивительный — мягкий, теплый, прекрасного тембра, он завораживал публику.

Оправившись от потрясения, Дени сиял и погружался в пьянящую музыку любимого голоса. Он так яростно хлопал, что певица повернула голову, узнала, ничуть не смутилась, улыбнулась и грациозно помахала рукой.

Когда были исполнены несколько первых вещей, а публика устала кричать и хлопать, Дени шепнул Полю, что пойдет поздороваться. Красный от волнения, с бьющимся сердцем и кружащейся головой, он ринулся ко входу за кулисы.

Мели встретила его радостно, расцеловала в обе щеки, не обращая внимания на хмурый вид директора труппы, и легко согласилась выпить стаканчик в зале.

Гордый художник провел женщину к столику, где ожидал Поль, и усадил. Певица мило поздоровалась с подростком, нашла, что он вырос, возмужал, и запросто поцеловала. Поль растерялся и испугался. Посчитав неприличным не ответить на поцелуй, он тут же замкнулся в себе и стал наблюдать за разыгрывавшимся на его глазах спектаклем.

Дени и певица вполголоса разговаривали и явно были счастливы. Женщина несколько нервничала, много говорила и с видимым удовольствием выслушивала комплименты, которые нашептывал давний любовник.

— Знаешь, я здорово скучаю, — говорила она. — Этот большой болван — мой любовник. По его настоянию я занималась музыкой, но, Бог мой, как он глуп и зануден! Только и жду момента, чтобы его бросить.

— Ах, Мели, если бы ты только захотела!..

— Тихо! Сюда смотрят. Но мы ведь еще увидимся, не правда ли, дружок?

— Да-да, твой дружок тебя не забыл!

— Однако ты был страшно груб со мной! Но я все равно тебя люблю. А сейчас надо идти, мой выход.

— Когда увидимся?

— Когда захочешь…

По окончании концерта Дени и певица вновь перекинулись несколькими словами, затем отец с сыном отправились домой.

Не было ни слова сказано о событиях этого вечера, но подросток сделался задумчив, беспокоен и даже мрачен.

Дени вел себя не совсем обычно. Вечерами возвращался либо гораздо раньше, либо гораздо позже своего времени, наскоро проглатывал обед, отпускал несколько острот и убегал под предлогом посещения парикмахерской или покупки газет. Возвращался он часов в десять — двенадцать сияющий, напевая или насвистывая какую-то мелодию. Назавтра все повторялось. В последующие два воскресенья он затащил Поля на концерты певицы и удивлялся, что сын не разделяет его восторга.

Поль, казалось, пришел к какому-то решению и с этого момента не препятствовал выходкам Дени. Художник вроде ни о чем не догадывался и радовался мирному течению событий. Мало-помалу он осмелел и стал навещать Мели не таясь.

Однажды он привел ее обедать. Мели была любезна с мальчиком, но тот притворился усталым и лег сразу после еды. Дени, думавший, что сын крепко спит, ушел с Мели и не вернулся ночевать.

Поль был достаточно умен и проницателен. Он понимал, что отец окончательно попал под власть этой женщины. Разлучить его с любовницей не представлялось возможным. Мальчик решил, что если счастье отца в Мели, то не следует ему мешать. Поль чувствовал себя лишним и предвидел возвращение тяжелых времен. Что бы эта женщина ни делала в стенах их дома или вне его, жизнь станет невыносимой. Но Поль не хотел вновь начинать войну, хотя в его душе зрело предчувствие, что эта встреча станет роковой и для него, и для отца.

«Пусть будут вместе, если он так хочет, — размышлял мальчик. — Я уже большой и сильный, мне лучше уйти. Может быть, когда они останутся вдвоем, она отцу быстрее наскучит».

Через месяц Мели снова обедала на улице Ванв. Разразилась ужасная гроза. Дождь, ливший как из ведра, послужил для Дени хорошим поводом, чтобы предложить гостье остаться. Она будет спать на кровати Поля, они вдвоем уместятся в постели художника, а назавтра Мели уйдет так рано, как захочет. Женщина согласилась, и Поль понял, что окончательное переселение не за горами.