Боргезе. Черный князь людей-торпед

Известный эксперт в подобного рода делах Отто Скорцени писал Валерио Боргезе:

«Я навсегда сохраню воспоминания о том, кто является выдающимся человеком среди самых по-рыцарски смелых и благородных из наших европейских союзников».

В Берлине затянутого в офицерскую форму итальянского королевского флота, с неизменной сигаретой в уголке твердо очерченных губ, Боргезе принимают скорее как друга, чем как союзника, его коллеги из Кригсмарине.

С самого начала итальянские штурмовые управляемые снаряды не очень интересовали немцев. Они не совсем отвечали традициям германской расы. Для их применения требовалось некоторое врожденное чувство инициативы и, в некотором роде, индивидуализм. Но с тех пор как надежда на молниеносную

победу постепенно улетучивалась и характер войны на море обострился, немецкое командование снова открыло для себя, что господство на море является одним из определяющих факторов в любой войне, и их внимание привлекли успехи Децима МАС на Средиземном море. Так и объясняет Боргезе причину его приглашения в Берлин встречавший офицер Кригсмарине и уточняет:

— Мы хотим как можно быстрее развить этот вид оружия у нас и установить с вами более тесные контакты.

Перед Боргезе распахиваются все двери немецкого учебного лагеря в Бранденбурге, огромного, отлично оснащенного подготовительного центра подводного плавания. От него не скрывают ничего. Это только усиливало чувство неловкости у принца. Немцы, на его взгляд, вели себя как честные, искренние союзники, в то время как он сам не мог себе этого позволить, скованный строжайшими предписаниями Супермарины.

«Я должен был, — писал он в воспоминаниях, — кое-что показать нашим союзникам, но не все. Я мог открыть лишь секреты, которые уже, вероятно, попали в руки врага. Мне предписывалось скрывать технические открытия, сделанные нами еще в период испытаний и исследований наших управляемых снарядов. Я обязан был вести себя сдержанно, хотя и не понимал ясно принципов, которых мне следовало придерживаться. Мне казалось, что расхождения, сомнения и осторожность допустимы в отношениях между союзниками в политическом плане, но в военном (единственном, который меня интересовал), решив однажды сражаться плечом к плечу в борьбе не на жизнь, а на смерть с общим врагом, самое откровенное, самое тесное сотрудничество не только полезно, но и абсолютно необходимо».

Раздираемый в глубине души этими противоречивыми чувствами, Боргезе внешне кажется невозмутимым и принимает, в соответствии с предписаниями морского министерства, предложение немцев организовать в Италии на базе Децима МАС обучение немецких пловцов, которые впоследствии станут инструкторами у себя на родине. Он договаривается также об обмене снаряжением: итальянские автономные дыхательные аппараты и гидрокостюмы на мощную немецкую взрывчатку.

Перед отъездом из Берлина Боргезе участвует в торжественном ужине, в узком кругу офицеров, устроенном в его честь. Немецкий полковник из службы безопасности громко, чтобы слышали все присутствующие, высказывает там мысль, которая производит на принца огромное впечатление:

— Мы будем драться до конца, потому что это наш долг и наша единственная возможность. Но Германия проиграла эту войну с самого начала.

Несмотря на горький опыт Первой мировой войны, мы, немцы, снова совершили ту же фундаментальную ошибку: построили свою стратегию исключительно в расчете на сухопутные войска, забыв, что Англия может быть побеждена, только потерпев поражение на море. Узость мышления наших штабов свела современную войну только к боевым действиям за завоевание вражеских континентальных территорий. А стратегия войны должна охватывать весь земной шар, весь мир. Военная мысль должна быть открыта воздушно-морской стратегии.

Боргезе и сам много об этом думал.

Эта честная и реалистическая точка зрения на сложившееся положение была ему близка. Он так объяснял свою позицию, которая не дает оснований сомневаться в его отношении:

«Ошибочные стратегические принципы, которым следует немецкий генеральный штаб в ведении войны, находят хотя бы оправдание в геополитическом положении Германии. Но для итальянского командования нет никаких оправданий. Хотя итальянцы уже в 1932 году провозгласили во всеуслышание, что «Италия — это остров» и, по другому поводу, что «если для Англии Средиземное море это дорога, то для Италии это жизнь», стратегические концепции нашего генерального штаба остались на уровне 1914 года.

Италия — это остров… Но, имея недостаточные морские силы и ничтожную авиацию, наш генеральный штаб продолжает создавать и создавать десятки пехотных дивизий, вооруженных винтовками образца 91 года, копающих траншеи лопатами и кирками, одетых в серо-зеленую форму и горные ботинки с обмотками. Командиры этих частей погрязли в методах ведения войны эпохи борьбы за независимость под девизом «Германия — враг!» Напрасно Криспи, островник Криспи, дал нам Эритрею. Напрасно Джиолотти, континентальник Джиолотти, обеспечил нам «четвертое побережье» на Средиземном море — Ливию. Напрасно Муссолини открыл нам морские пути, создав африканскую империю. Это не повлияло на умонастроение нашего генерального штаба, который своей подготовкой и методами ведения войны, если и дальше будет так продолжать, приведет страну к военному краху».

В Париже Боргезе моментально забывает о своих берлинских заботах перед теплым и любезным приемом гросс-адмирала Деница. В нем он встречает солдата своего положения, одного из тех исключительных людей, которые, и только они, могут склонить чашу весов в свою пользу. И Боргезе сразу ему поверил.

Непревзойденный организатор, Дениц, как и Боргезе, верил в силу примера и был первым достойным его. Это давало ему право многого требовать от своих подчиненных и товарищей. Боргезе с ним говорит на одном языке. Дениц не скрывает своего восхищения одержанными Децима МАС громкими победами, и Боргезе оценил мнение одного из самых великих моряков мира.

Лед сразу же был растоплен, и между ними устанавливается дух тесного сотрудничества. Принц отныне мог просить все, перед ним открываются самые сокровенные двери Кригсмарине; морское братство победило разногласия и маленькие подлости, обычное дело в отношениях между союзниками, которые так ненавидел Боргезе.

Он изучает сотни отчетов об операциях немецких подводных лодок в поисках сведений о портах Северной Америки, Бразилии и Южной Африки, чтобы определить самые важные атлантические базы на интенсивных караванных путях и места базирования боевых кораблей. С этими сведениями Боргезе отправляется в Бордо, чтобы найти там, как он выразился, «маленький кусочек родины», итальянскую военно-морскую базу на атлантическом побережье, которой командует адмирал Полаккини.

Чуть раньше туда прибывает один из новых аппаратов, который он отправил перед своим отъездом из Италии: С.А., «карманная» подводная лодка водоизмещением 12 тонн, вооруженная двумя торпедами калибром 150 миллиметров и управляемая экипажем из двух человек. Боргезе готовится провести эксперименты для проверки своей новой идеи, еще более дерзкой и безумной, чем предыдущие: нападение на морские базы Америки, в частности Нью-Йорк.

Как и другие итальянские штурмовые снаряды — «маиали» и «баркини» С.А. обладали небольшой дальностью автономного плавания и требовали транспортного корабля для доставки их как можно ближе к цели. У Боргезе имелся вариант решения этой проблемы и он хотел его опробовать: «транспортировать С.А. на палубе океанской подводной лодки, наподобие кенгуру, носящей своего детеныша в сумке». Этим объяснялось его прибывание в Бордо. Редкая профессиональная добросовестность для итальянского офицера его ранга!

— Подводная лодка «Леонардо да Винчи» подготовлена согласно вашим инструкциям, — докладывает ему дежурный по базе. — Ангар для С.А. закреплен на палубе лодки.

На следующий день Боргезе принимает командование «Леонардо да Винчи» и приступает к испытаниям в зоне Бордо — Ла-Паличе.

«У меня еще оставались сомнения, — писал он потом, — в возможности беспрепятственно и в хорошем состоянии доставить маленькую подводную лодку через океан, чтобы она могла дальше самостоятельно продолжить свой путь к цели. В это время носитель должен ждать ее один или два дня в заранее условленном месте».