Борись как девчонка

Я кивнула, с готовностью отводя взгляд от его ранения, которая была прямо под рукой. Я постаралась взять аптечку и не привлечь лишнего внимания к своей персоне, и закрыла дверь раздевалки изнутри, как только вернулась обратно.

– Есть, – сказала я, объявляя о своем присутствии.

Он взглянул на меня снизу вверх, его лицо было мертвенно бледное.

– Я потерял слишком много крови. Первое, что мы должны сделать, это промыть рану и перемотать, чтобы остановить кровотечение. – Он протянул мне руку, и я шагнула ближе, готовая сделать всё необходимое.

– Мне нужно, чтобы рана была чистая, тебе нужно посмотреть и удостовериться в этом.

Идея тыканья и ощупывания его раны меня не особенно привлекала, но я знала, что мне придется сделать это, если я хочу его выздоровления. Я сделала глубокий вдох в попытках успокоить свое бешеное сердцебиение. Он облил алкоголем пинцет и протянул мне.

Я подумала, что могу спасовать. Я никогда не видела столько крови, вытекающей из порванных металлической пулей тканей. Десять минут спустя я так и не смогла ничего найти.

– Я думаю, мы в порядке, – пробормотал он с гримасой боли на лице.

Слава богу.

– Прости, – сказала я.

– Ради бога, почему ты просишь прощения? – Он встретился глазами с моими.

– Я понимаю, что сделала тебе больно.

– Да, но это лучше, чем ковыряться там самому. – Криво усмехнулся он. Спасибо.

Я не ожидала и даже не желала слушать извинений. Чего я действительно хотела, так это объяснений. Тем не менее, я молчала.

– Теперь нужно ее перевязать.

Я не знаю, что бы мы делали, если бы не идеальное самообладание Кингстона, он сам смастерил бандаж и дал мне перевязать его рану. Затем мы закрепили бинт на его груди, чтобы он лучше держался. Видно было, что ему больно, создавалось впечатление, что под синяком на груди скрывается и пара поломанных ребер. Это было лучше, чем объяснять всем и каждому, что его подстрелили.

Хотелось устроить ему настоящий допрос, но осознание необходимости отдыха остудило мой пыл.

– Тебе нужно отдохнуть.

– Ты собираешься побыть моей медсестричкой? – сказал он с глазами полными вожделения. После двух недель совместной работы и параллельного отсутствия секса, мы оба были на грани.

– Ни в коем случае, – ответила я, собираясь сохранять между нами дистанцию, по крайней мере, пока не узнаю, что он скрывает. – Но я позабочусь о тебе. Без всяких двусмысленностей!

Он рассмеялся и резко скривился от острой боли, которую причинил себе сам, задев грудную клетку.

– Звучит хорошо. Есть болеутоляющие?

Я покачала головой, и мы покинули раздевалку. Мы успели пройти все расстояние до моей квартиры, когда Кингстон потерял сознание. Он едва успел добраться до дивана, прежде чем упал, я же так устала, будто последнюю милю несла его на себе.

Когда он, наконец, оказался в безопасности на диване, я смогла отойти за 2 таблетками ибупрофена и стаканом воды. Он смог привстать только для того, чтобы выпить таблетки и затем опять провалился в глубокий сон. Я волновалась, что зря не отвезла его сразу в больницу, но мне не дали даже подумать об этом, прервав терзания звонком в домофон.

– Да? – ответила я.

– Это Винтер, впусти меня.

Дерьмо!

– Я не могу Вин, плохо себя чувствую, – солгала я, надеясь, что она поверит мне.

Не тот случай.

– Впусти меня немедленно, Макс! Я была в твоем зале, и там мне сообщили, что вы вместе со своим Ромео свалили к тебе домой.

Я знала ее достаточно, чтобы быть уверенной в том, что она не сдастся. Поэтому вместо попыток ее выгнать, я просто нажала кнопку и впустила ее. Я села за журнальный столик, терпеливо ожидая подругу.

Она вихрем ворвалась в дверь.

– Что, черт возьми, происходит?

Я уставилась на нее и многозначительно указала на Кингстона спящего на моем диване.

Она понизила тон, увидев его.

– Что происходит?

Я поднялась и пошла в свою комнату, надеясь на более личный разговор, поэтому прикрыла за нами дверь.

– Я сама понятия не имею о том, что же происходит.

– Начни с самого начала, – предложила она.

Так я и сделала. Я рассказала ей обо всем, что произошло за сегодняшнее утро, учитывая и отказ Кингстона ехать в больницу.

Когда я закончила свой рассказ, она села на кровать и целых две минуты просидела молча. Наконец она заявила:

– То есть, никто в зале не знает о том, что его подстрелили?

Я покачала головой.

– Думаю, нет. Я была осторожна. По крайней мере, никто из парней не задавал лишних вопросов, когда мы выбирались оттуда.

– Ну, твоя правда. И что теперь?

Я села рядом с ней на кровать.

– Понятия не имею.

– Ты должна держаться от него подальше, Макс, – сказала она.

– Возможно, – согласилась я.

****

Она еще долго убеждала меня прогнать его к черту, как только проснется, прежде чем уйти. Он был очень слаб, и ему понадобилось время, чтобы понять, где находится, когда он пришел в себя. Я принесла ему стакан воды.

– Спасибо, – пробормотал он, делая глоток. – Как долго я был в отключке?

– Весь день, – ответила я, сидя на кофейном столике напротив него. – А теперь ты расскажешь мне, наконец, что же все-таки происходит.

Он медленно покачал головой.

– Я не могу этого сделать, Макс. Черт, ты подвергаешь себя опасности, даже позволяя мне находиться здесь.

Мое раздражение быстро переросло в злость.

– Ты не в праве говорить такое и потом ничего не объяснить, Кингстон! Скажи мне, что происходит, сейчас же! – Я была не в настроении, чтобы давать ему водить себя за нос.

Он прислонился к спинке дивана и уставился на меня.

– Я расскажу тебе, если пообещаешь, что не сойдешь после всего с ума.