Борись за мою любовь

Ополаскиваю лицо прохладной водой и наношу немного туши на ресницы. По губам прохожусь неярким розовым блеском. В комнате раскрываю чемодан. Вещи разобрать и повесить в шкаф ещё не успела, хотя живу у отца уже пару дней. Просто достаю каждый день свежую майку и натягиваю удобные лосины. Зачем наряжаться, когда вокруг все свои? Сегодня папа вызвался подбросить меня до центра.

Выдергиваю белую футболку из кучи одежды. Одеваю вчерашние джинсы и натягиваю сверху толстовку.

Отца нахожу на кухне.

— Я готова.

— Отлично, хоть одна женщина в этом доме умеет быстро собираться! — возмущенно бурчит он.

В машине по привычке сажусь назад и на вопросительный взгляд отца с волнением сжимаю ремень сумки.

— Я здесь сяду, ладно? — тихо спрашиваю.

Он ведь не заставит меня пересесть вперёд?

— Конечно.

Папа задумчиво постукивает по рулю пальцами и давит на газ. Я д"eргаюсь, хватаясь за дверную ручку, силюсь улыбнуться. Он настороженно смотрит в зеркало заднего вида. Сканирует моё поведение. Спасибо, что ничего не спрашивает, хотя я вижу — ему хочется.

До центра добираемся быстро и в полном молчании. Игры с девочками меня немного утомили. Смотрю в окно на несущиеся мимо дома и родные улицы. По сравнению с Германией у нас очень серо. Мало зелени, люди одеваются во всё темное. Никто не улыбается. Слишком много аляповатых вывесок непонятных магазинов на центральных улицах города. Это отвлекает от старых зданий.

Вчера вечером позвонила Машке Ивановой и рассекретила своё пребывание в стране. Звучит смешно, но мне так комфортно в своем коконе одиночества, что совсем не хочется из него выбираться.

Сестры и отец с женой отвлекают меня и вносят разнообразие в будни. Я даже почти не жалею, что приехала не на пару дней, как планировала изначально, а на два месяца. Тоска по Филу грызёт меня изнутри, я каждый день слушаю его аудиосообщения и улыбаюсь. Сколько же разной ерунды он мне записывал. Пишу ему кратко, чем я занимаюсь, не надеясь на скорый ответ.

— Спасибо, что подв"eз. — Д"eргаю ремень безопасности и отстегиваюсь.

— Просто я хотел побыть со своей старшей дочерью наедине, — говорит отец и поворачивается ко мне.

— Поэтому ты молчал всю дорогу? — улыбаюсь.

— Посмотри на меня и скажи, что у тебя всё в порядке.

Послушно выполняю его просьбу.

— У меня всё в порядке. — проговариваю скороговоркой, опуская взгляд на ногти.

— А ещё пообещай, что не съедешь от нас через три дня. Девочки рады твоему приезду и мы с Людой тоже, — мягко произносит он.

Вскидываю голову и смеюсь.

— Не могу такого обещать. Я не думала, что у вас так шумно. — Папа закатывает глаза, он, в отличие от меня, привык к этому детскому саду дома. — Я хотела съездить на старую квартиру. Разобрать вещи. Подготовить её к просмотру риелторами.

— Хорошо. Скажи, когда решишь, помогу тебе или с работы кого-нибудь отправлю.

— Я сама. Чего там помогать-то?

— Если что-то тяжелое потребуется выкинуть, тоже сама? Я вообще удивлен тем, что Елена ещё не продала эту квартиру.

Телефон вибрирует, и я смотрю на экран, заправляя волосы за уши.

“Подъезжаю.”

— Она хотела, чтобы у нас было, куда вернуться, но пока мы живем там, а тр"eшка пустует. Они с Олегом больше не видят смысла её держать. Если решат вернуться, поживут первое время у вас с Людой. Такой у мамы план, — усмехаюсь.

У папы в глазах неподдельная паника. Ещё бы! Две жены, бывшая и настоящая, под одной крышей — такое мало кто сможет выдержать.

— Ха-ха!

Чмокаю отца в щёку, выхожу на улицу.

— Пока! В обратную сторону вызову такси.

Накидываю капюшон толстовки на голову — на улице накрапывает мелкий колючий дождь — и бегу в сторону оранжевой вывески кафе.

— В нашем кафе заказывают у стойки бара, — вежливо говорит молоденькая официантка, добавляя салфеток на стол.

Отрываю глаза от картонного меню.

— Зачем тогда здесь оно? — Демонстрирую ей несколько бумажных листов.

Девчонка мнется, но приветливую улыбку с лица не стирает.

— Чтобы вы могли ознакомиться.

— Ладно. Как ознакомлюсь, подойду на бар.

На самом деле я не планировала ничего заказывать, разве только чёрный кофе, чтобы не сидеть с пустыми руками.

Откладываю меню на стол и кручу головой, разглядывая дизайн кафе. 

Место для меня новое. Хотя в городе, наверное, большинство заведений покажутся мне новыми. Даже наш неприметный провинциальный городишко успел разрастись и поменяться за то время, что меня тут не было.

Машка опаздывает, что для неё редкость. Обычно подруга впереди планеты всей. Она прилетала ко мне в Германию нечасто. Трудно это сделать, когда у тебя постоянные финансовые проблемы из-за алкоголизма родителей. Насколько я знаю, сейчас она наконец-то с ними не живет. Но всё равно осталась в родном городе, не смогла далеко уехать. Боится, что с ними что-то случится.

Дверь на входе открывается и я по инерции поворачиваю голову туда. Копна рыжих волос, чёрная кожаная куртка и такие же штаны. Как всегда, на шпильках, даже в выходной день.

— Засимова! — звонкий голос Машки взбодрит кого угодно.

Часть бедных расслабленных посетителей дернулась и во все глаза уставилась на мою лучшую подругу.

— Иванова! Опаздываешь! — Шутливо грожу ей пальцем и мы обнимаемся.

Со своим ростом метр шестьдесят два и в кроссовках я дохожу Машке до подбородка. Она треплет мне волосы и целует в обе щеки. Мы дружим ещё со школьных времён, и ближе человека у меня сейчас нет. Она мне как третья сестра.

— Пробки — просто капец!

Машка сбрасывает куртку на диванчик и поворачивается ко мне. Мы придирчиво друг друга осматриваем. Фотографиями мы, конечно, обменивались и звонили друг другу по несколько раз в неделю по видео. В её носу поблескивает серьга, пальцы унизаны тонкими колечками. Я знаю, что на плече у неё теперь есть тату. Ей идет этот бунтарский образ роковухи.

— Ты на машине? — спрашиваю я.

— Ага. Я аккуратно вожу, не переживай, — быстро добавляет она, пристально вглядываясь в моё лицо.

— Я и не переживаю, — пожимаю плечами, — но будь осторожна.