Борис
Шрифт:
А Марк, бегом преодолевает ступени, мчится навстречу похороненному ранее эксперименту, ведь ночевавший в лаборатории Килька, удумавший пьяным глазом разглядеть трупик паучка поближе, разглядел в нем то, что заставило его протрезветь. В членистоногом обнаружилось яйцо. И вот, теперь, Марк бежит к супермаркету, около которого его ждет семья Хворостинских, на авто, дабы забрать, и привезти точно по адресу. Мало ли что!
Все знают, как Марк умеет находить себе проблемы в большом мире, то бишь, на улице, да и живы еще в памяти его последние приключения. Например, в метро, где он покатил в противоположную
–Яйцо, хм, надо же! – бормочет Марк себе под нос, и будучи уже в машине, и поднимаясь по ступеням в лабораторию, все отстраненно, будто копаясь в воспоминаниях и не обращая внимания ни на Андрея, ни на Беллу, ни на Кильку, что встречает в самом растрепанном виде, и с дрожащими от перепоя и нетерпения руками.
Плачущим тоном Килька просит Беллу предоставить ему очки, а Белла со снисходительной улыбкой выполняет его просьбу.
–Куда бы вы без меня? – но на Беллу ноль внимания. Все внимание на малюсенькое, зеленоватое, абсолютно круглое яичко, что лежит на столе и странно дергается из стороны в сторону, будто маятник.
Килька шепчет:
–Как вы думаете, кто там?
Андрей еще тише:
–Оно вылупляется? – оглядывает собравшихся растерянно и мутно – Что делать-то?
Оживляется Марк:
–Чего это мы? Ведь мы рискуем! Мало ли… в куб его, за стекло надо! – тяжело снует по помещению, ищет чего-то, сам не понимая чего, но поздно.
От яйца откалывается осколок скорлупы и из щели глядит миниатюрная змеиная головка, идеально черная, с крохотным раздвоенным язычком. Копошение, шелест, и упругое тонкое тело выползает наружу.
Тройка ученых, словно под гипнозом, восторг в осанках за непрерваный-таки эксперимент и страх, и боязнь пошевелиться. Не под гипнозом Белла, она заходит сзади, и прозрачной глубокой крышкой, сверху, накрывает подопытного. Змейка не боится и не убегает, только смотрит с любопытством и будто с усмешкой вертикальными узкими зрачками и поднимает голову, будто в попытке встать.
Все выдыхают, гомон, возгласы, рукопожатия:
–Друзья! Коллеги! Я уж думал, все пропало!
–Это все дано свыше! Не случайно все!
–Провидение, черт возьми! И Белла умничка, если бы не она, если бы не подключила автоматический режим…
–Провидение? Наука! Мы молодцы, ну и Белла конечно, не зря я на ней женился… толковая…
Марк скребет седую голову что есть мочи, и в физиономии его обалделой и радость, и опаска, но больше радости, а губы, полные, красные сходятся гармошкой из-за невозможности скрыть улыбку, но как всегда резонно:
–Кто-нибудь снимал?
Мотают в отрицании головами друзья, но для них это уже не так важно, важно лишь, что «шоу» все еще продолжается.
–Один хрен начала нет, так что уж теперь?
–Что дальше?
–Теперь ее в изолятор надо!
Прошли к изолятору.
–Водички бы туда, змеи воду любят…
–Температурный режим, какой?
–Думаю температуру не высокую, с теплым лучом в угол, где можно погреться…
От стола слышится:
–Ой, а где?
Убежала змейка!В лицах ученых такой животный ужас и страдание, что Белле неловко за себя, и вся она такая бесполезная и растяпа, и виновата тоже она.
Бегут искать, бешено вращая глазами и лопоча:
–Главное, дверей не открывать! И окон! Найдется, никуда не денется…
Тихий шепот Беллы как ушат ледяной воды.
–Змейка маленькая, может в любую щель пролезть.
Останавливаются на мгновение и снова суета.
–Надо заткнуть все щели!
–Чем?
Снова Белла, комкает бумагу:
–Быстрее!
–Скорее! Марк! Чего стоишь? Помогай! – заглядывают в углы в поисках предполагаемых щелей, и вдруг звук,… будто взмах крыльев. Застывают, прислушиваются, лихорадочно вглядываются в пространство, пытаясь понять, откуда он.
Из-под стола тень, трепет и птичий писк. Напряжение электрическое.
–Кто смелый? – бормочет Килька. Но таких нет, да и смелость теперь ни к чему, черное пятно шевелится, и поднимая пыль, летит к окну. Свистит, бьется в стекло, и пролетев над потолком круг, опускается на плечо к Белле. Белла бледнеет, рот ее раскрывается уж закричать, но пятно опускает голову и проводит по белой щеке, ластясь.
Марк обалдело тянет:
–Голубь! Это черный голубь, коллеги…
* * * * * * * *
Спустя час, обпившиеся кофе и разомлевшие после вчерашней попойки ученые, спокойно восседают за столом, косясь на Беллу, что гладит воркующего голубя и цокает ему, призывая к общению.
–Как это понимать, коллеги? – спрашивает Андрей – Мне интересно ваше мнение…
–Мое мнение не изменилось… чудо! – отвечает Килька, глядя поверх очков и шумно прихлебывая из чашки – Эволюция из клетки в птицу, всего за два дня! Кстати, птице нужна клетка…
–Угу,… а вы думаете, процесс завершен?
–По крайней мере, за час ничего не произошло… – говорит Андрей, подозрительно глядя, как Белла сюсюкает голубю – судя по темпу прогресса до этого, за час, птица должна стать самолетом… – он усмехается шутке, и Белла по инерции выдавливает смешок.
–Подождать думаешь? – интересуется Марк, и вздохнув протягивает – Эх, тревожно мне чего-то… не пойму… может, отчитаемся перед сообществом и свернем эксперимент?
–Ха! И чего мы им покажем? Снять не получилось!
–Ты забываешь про авторитет, Андрей,… кстати, сейчас-то хоть камера включена?
–Включена, работает, да поздно,… по моему мнению,… вполне возможно, что процесс завершен,… а одного авторитета мало… тебе ли не знать? Взять хоть и твоего отца…
Соглашаются, кивают.
–Возможно, стоит все повторить, но на камеру… – муж мрачно наблюдает за действиями жены, что тянет ладонь и приглашает птицу перебраться. Голубь крутит черной головой, оценивающе смотрит на Беллу и устраивается на запястье.
–Совсем ручной! – восторженно шепчет Белла. Тянется к птице лицом, губами, получает подобие поцелуя по-птичьи, по позвоночнику ток, поворачивается, чтобы глянуть на собравшихся другими глазами. Видится ей Марк бесформенной перезрелой грушей, Килька дохлым, ноющим червяком, а муж нарциссом и эгоистом. И только этот удивительный голубь и его поцелуй по-настоящему стоят чего-то.