Бородатые боги

«Мне лучше диверсионной группой командовать, чем таким полком. — с облегчением подумал Уваров. — Да и Бондарев успокоится, а то нервничает мужик, не привычно для него под пришельцем-то ходить».

На вечернее, после общего собрания, совещание командиров, проводимое в палатке Климовича, решили пригласить и Полину. Здесь же присутствовала и Екатерина Валерьевна, почти не отходившая от командира полка, к чему уже привык весь лагерь. Многие из бойцов за глаза, называли ее «командирской женой», хотя между ними ничего и не было.

Одним из первых вопросов рассматриваемых на совещании, было сохранение дисциплины среди подчиненных.

— Спокойная жизнь и отсутствие опасности, расхалаживает людей. — жаловался политрук Жидков. — Раньше, при советской власти, люди понимали все с полуслова, а сейчас? На мои обращения к ним, многие просто не реагируют. Перестали верить в наши коммунистические идеалы! Все больше с попом общаются! Начинается разброд и шатание! Надо срочно навести порядок железной рукой, товарищ подполковник!

— Юра, ты что, для наведения порядка, предлагаешь расстрелять каждого десятого, как Троцкий раньше делал? — с усмешкой спросил Дулевич. — Опомнись! Мы уже не там, где были раньше! Здесь есть люди, жившие совсем по-другому, не так, как мы! Да ты только намекним им на это, они тебя первым в расход пустят, припомнив все былое!

— А у нас уже двух женщин снасильничать хотели, еле отбились. — вдруг тихо произнесла Полина.

— Кто? Когда? — все мужчины, кроме Климовича и Кожемяка, резко вскочили со своих мест.

— Два дня назад и вчера. — ответила женщина, поправляя свою юбку. — Но кто это сделал, женщины не говорят. Не смогли увидеть. Им на голову что-то накинули и на землю повалили, но насильников спугнул кто-то. Это случалось когда шли с купания, в лесу…

— Надо выставить посты вдоль лесной дорожки, — предложил Коваленко. — Или сопровождать группы женщин в баню и назад, в лагерь…

— Это не выход. — покачал головой Уваров. — К каждой юбке по бойцу не приставишь. Обязательно найдется желающий стать сменщиком на таком посту… Да и глупо это. Те, кто не попадет в охранники, будут ребят высмеивать, что они за юбки прячутся, не каждый такое выдержит. Нервозная обстановка, как правило, приводит к безрассудному бунту. Долго так продолжаться не может…

— Что же делать? Провести разъяснительную работу среди личного состава?! — воскликнул Жидков. — Но это мало чем поможет. Они уже и так на меня не реагируют. Политотдела нет, партии нет, НКВД нет… Да тут еще и эти белые, всех разагитировали…

— Значит плохо работаете, товарищ политрук. У кого какие будут предложения? — обвел всех взглядом Климович.

— Можно мне сказать? — из укромного уголка раздался тихий женский голос.

Неожидавшие этого, все повернули головы в сторону говорившей. Екатерина Валерьевна встала с самодельного стульчика, чтобы все смогли ее рассмотреть. Делая перед совещанием перевязку раненым, она не успела выйти из палатки, да так и осталась в ней.

— Я конечно всех тонкостей воинской службы не знаю, хотя мой муж и был офицером, но в свои служебные вопросы он меня не посвящал. — начала она. — Но в отношении женщин, я могу предложить одно…

— Что именно?

— Вы говорили, что надо приставить к каждой женщине по одному мужчине. Вот и сделайте это…

— Уважаемая Екатерина Валерьевна, мы уже обсудили этот выпрос. — вздохнул Уваров. — Это не выход из положения…

— Вы не так меня поняли, сударь. — в голосе женщины послышались иронические нотки. — Вы рассуждаете о женщинах, как мужчины. А я предлагаю решить эту проблему, по-нашему, по-женски…

— И как?

— Очень просто. Выдайте всех женщин замуж. Вот и все.

— Не поняли?! Многие из них и так замужние!

— Это они там, в своем времени, были замужем, но сюда-то они попали без своих прежних мужей! — пояснила Екатерина Валерьевна. — Теперь вряд ли мы все вернемся назад, в свое время. Надо жизнь начинать с начала, как с чистого листа. Ведь если женщина одинокая, то ее каждый обидеть сможет, защитника-то нет. А когда у нее рядом будет муж или любимый человек, про которого все знают, она себя увереннее чувствовать будет. Никто обидеть и не посмеет. Не зря в народе говорят, за мужем, как за каменной стеной. Вот так, милостивые государи!

— Тю! А ведь верно! — хлопнул себя по коленке Дулевич. — А ну, попробуй тогда чью-нибудь жинку тронуть, все женатики тебя в порошок сотрут!

— Мысль хорошая. Принимается. — поддержал Климович, посмотрев на медсестру как-то по-особому, с нежностью. Потом внутренне одернул себя и кашлянув, произнес. — Но как это практически осуществить? Опять наши женихи между собой передерутся…

— А вы не им дайте право выбора, а женщинам и девушкам. Женихов у нас много, а невест мало. Вот пусть невесты и выбирают сами, с кем они хотят дальше вместе жить.

— И батюшка для этого случая у нас имеется! Отец Михаил! — обрадовался Дулевич. — Обвенчает всех и свадебку сыграем! Эх, нагуляемся!

— Церкви у нас нет. — возразил ему Коваленко. — Где будешь венчатся-то?

— Нет!? Значит построим! — неунимался Дулевич. — Ради такого случая, я на все согласен! А вообще-то, по нашим, по советским законам, батюшка и не нужен вовсе!

— Видно у тебя и невеста уже имеется? — усмехнулся Уваров.

— А то как же! Не зря же он возле девчат-медиков каждый день отирается! — рассмеялся Коваленко, уворачиваясь от шуточного удара Дулевича. — Уже всем там глаза намозолил!

— Чего ржеш, конь! У нас с Ритой чистая любовь! Понял! У меня к ней серьезные намерения! — вдруг покраснел Дулевич. — И она меня любит, а не тебя!

Между ними завязалась шуточная потасовка. От происходящего в палатке все начали смеяться, что немного разрядило напряженную обстановку.

Еле сдерживая смех, Климович прекратил это безобразие:

— Ну, ладно, хватит! Повеселились, пора и честь знать. А то бойцы всякое могут подумать. Вы же командиры, а не мальчишки-школьники! Полина Семеновна! Попрошу вас об этом рассказать всем женщинам и девушкам лагеря. Если они, конечно, не возражают выйти замуж. Я, как командир полка, по советским законам, имею полное право это оформить. Капитан Бондарев выдаст все официальные документы. Правильно я говорю, Игорь Саввич?

В подтверждение слов своего командира, капитан Бондарев закивал головой.

— Всем командирам, приказываю: провести беседы со своими подчиненными об ответственности за изнасилование. Карать будем строго, вплоть до расстрела. Лучше нас будет меньше, да лучше. — приказал Климович.

— И вы, господа офицеры, — обратился он к присутствующим Невзорову, Новицкому, Костромину и Ольховскому, молоденькому прапорщику деникинской армии. — Также поговорите со своими людьми. Объясните им, пожалуйста, что большинство наших женщин, из сорок первого года, они были воспитаны уже по-другому, а не так, как до революции.