Борт 556

– Давай, бежим отсюда, Джейн, любимая моя - шептал я, ей тихо, целуя ее в полненькие избитые руками этих палачей девичьи губки.

Личико Джейн было в ссадинах и синяках. Она стонала от боли и мучений, приходя в себя от долгой сидячки на этой пыточной привязи.

– Руки совсем затекли - простонала моя любимая.

Я их, тоже исцеловал своими губами. А, она, приложила их к моему лицу. И смотрела в мои синие страдальческие и жалостливые как у преданной собаки глаза. Смотрела с безумной преданной любовью.

Жертвенной любовью несчастной измученной ради этой любви женщины.

– Сволочи!
– прошипел я взбешенный, глядя на истерзанную всю мою Джейн - Что они с тобой сделали!

– Миленький мой - она шептала мне радостно по-русски - Хороший мой - радовалась Джейн моему появлению.

– Любимая моя!
– шептал я ласково, сдерживая дрожащий от гнева и сострадания голосом - Любимая, девочка моя! Моя ты куколка!

Я, буквально, выдернул ее из того пыточного деревянного стула. Который был, наверное, специально здесь для этого и сделан - Я забрал твой золотой медальон. Помнишь его?
– я произнес Джейн. И показал намотанную золотую цепочку на левую руку. И красивый старинный найденный ею на рифе медальон.

– Ты отобрал его у этой Рэйчел - произнесла еле слышно моя измученная побоями Джейн.

– Да - прошептал я ей, почти на ухо - Я убил эту тварь, девочка моя. Убил. И убью здесь скоро всех, кто тебе делал больно. Я пришел за тобой. Любимая моя!

Я поднял свою Джейн на руках, подхватив под узкую женскую в изорванном заляпанной кровью гидрокостюме спину. И под красивые в ее изорванном легком гидрокостюме полненькие икрами ляжками и крутыми бедрами стройные мною не раз исцелованные согнутые в коленях ножки.

– Я пришел за тобой!
– повторил я ей, и она, снова посмотрела на меня, приподняв свою миленькую избитую в кровь, опухшую от звериных ударов этого ублюдка Рика и той убитой мною сучки наемницы Рэйчел, черноволосую со слипшимися перепутанными, и растрепанными длинными вьющимися локонами мокрыми волосами от пота девичью головку. Она положила мне ее на левое плечо. И прижалась, почти окровавленным личиком к моему подбородку.

– Колючий - прошептала она. Сквозь стон, прямо в мое ухо. Так, тихо, ели слышно Джейн - Не бритый, как всегда. И такой мною любимый.

Я действительно был не бритый. И уже с колючей бородой. Даже, сам не заметил, как зарос длинной колючей рыжеватой щетиной, из-за всего этого кошмара.

– Любимый мой, Володенька - прошептала Джейн, глядя на меня жалобным ласковым взглядом черных глаз, и замолчала, прижавшись ко мне. Потом произнесла - Я знала, что ты живой. Я знала, что они не найдут тебя. И ты придешь за мной, любимый.

***

– Тише, любимая моя - шептал я, вынося аккуратно и тихо ее, выглядывая в коридор между каютами - Твари, что они с тобой сделали! Сволочи! Такую красоту так бить! Твари!

Яхту швырнуло на бушующей волне, и я отлетел вместе с Джейн к противоположной стене от каюты коридора, ударившись и развернувшись по инерции спиной. И в это время открылась дверь, буквально передо мной каюты. И я увидел того, кто пытал мою любимую Джейн. А он, увидел меня. И был, словно парализован такой вот неожиданной встречей.

Это был тот самый, как я понял Рик. Здоровенный детина, и достаточно мощный тип. С бинтом на голове. Возможно, получил недавно в драке со своими собратьями по оружию здесь же на яхте. Заросший жиденькой черной бороденкой и усами. Но с мускулистыми загорелыми, руками и голым жилистым торсом. Загоревший, тоже до черноты. Раздетый до пояса в одних армейских зеленого цвета штанах на широком ремне, на котором была кобура с пистолетом. И в таких же армейских кованых ботинках, какие были на той убитой мною сучке Рэйчел.

Он курил сигарету и из открытой каюты повалил густой дым.

Рик, буквально, так и замер в дверях с той сигаретой, глядя на нас.

Он действительно был ошарашен от того, что только, что увидел. И, видимо, туго соображал, как это все вышло. Но, я быстро сообразил, что делать дальше. Я держал как раз подводный нож. Тот свой в своей правой руке. Крепко сжимая своими пальцами под ножками моей любимой Джейн. И я, кинулся, прямо с Джейн на руках и выставленным вперед, тем ножом на этого морского гангстера ублюдка. Он, даже не отскочил в сторону от такой неожиданной "радостной" встречи. И я помню, как мой тот подводный острый нож, воткнулся ему, прямо в мускулистое брюхо. И мы влетели все трое в ту каюту, запнувшись о порог, и падая друг на друга. Нож вошел по самую рукоятку тому Рику в его живот, распарывая его снизу доверху. И выворачивая гангстера вонючие кишки. Он, было, закричал, но я ударил в довесок его по голове левой рукой лежа на Джейн, и на нем. Облитый брызжущей из разрезанного его живота артериальной кровью.

Я бил его левой рукой в золотой цепочке и болтающимся медальоном по голове и бородатому лицу до последнего, пока его лицо не превратилось в кровавое, тоже месиво. Я с лютой ненавистью бил его, не жалея, вспомнив все. И гибель моего друга Дэниела. И ту за мной подводную погоню. И за то, что он сделал с моей крошкой Джейн.

Он замолчал и затих в луже собственной крови. А я, выхватил из кобуры его пистолет и поднял мою, облитую уже с ног до головы кровью нашего общего врага Джейн. Напуганную, и, почти без чувств, облитую горячей ее мучителя кровью. Скользящую голыми черненькими ступнями с маленькими пальчиками своих женских ножек. По разлившейся по полу каюты крови. Я поднял ее, прижав к себе. И, снова подхватив на руки, шлепая босыми ногами по разлившейся горячей крови врага, выскочил в коридор. Я тоже, был весь в крови. И, подняв Джейн, снова на руки, отшатнулся при качке к стене каюты, осматриваясь по сторонам. Это была видать его каюта. И все здесь было забрызгано, теперь кровью этого ублюдка. И его постель. И платенные встроенные шкафы. И столик с бутылками водки и вина. И какой-то рыбой жаренной и недоеденной на столе. И он, лежал перед нами на спине, на полу этой своей ублюдской каюты. С распоротым от самого низа широкого военного ремня залитых кровью зеленых армейских штанов до самой практически груди. И еще хрипел и дышал, пуская кровавые пузыри разбитыми вдрызг губами. Из распоротого моим подводным ножом его брюха торчали его кишки. И он тянул ко мне слабеющие, теперь руки. Толи, прося его добить, толи хотел мне вцепиться в мое горло.

Этот самый Рик, посмотрел на старинный в золотой цепочке на моей левой руке медальон. И, видимо, напоследок перед смертью понял, что уже и его Рэйчел, тоже нет. Он, что-то прошептал захлебываясь своей кровью и слюнями, но что, я так и не разобрал. Он, что-то произносил, глядя на меня одуревшими в предсмертной агонии глазами. А я, направив в него пистолет, ждал, что возможно, этот зверь еще подымется. Но, он уже был готов и вскоре замер, испустив окончательно дух, как и его подружка по пыткам Рэйчел, лежа на полу в своей луже крови недвижимым.

Он видимо, хотел продолжить пытки моей красавицы Джейн, но получилось вот так, как он совсем не ожидал. И мы вместе с моей Джейн смотрели на его, уж предсмертную на полу его залитой кровью каюты агонию.

Я, снова, вспомнил о времени и о взрывчатке. И, прижав на руках свою измученную пытками, ослабевшую любимую, посмотрел на левую руку, и подводные часы. Время было уже двадцать минут. И оставалось совсем ничего до взрыва СI-4.

– Черт!
– пролепетал в панике я - Черт! Времени, совсем уже практически в обрез!

И я, выскочил в коридор, неся на руках свою любимую Джейн. Отлетая при сильной качке от стены к стене, буквально побежал прихрамывая, превозмогая боль в отбитой армейскими кованными ботинками, правой недавно совсем зажившей от ножевой раны ноге к лестнице в конце этого каютного трюмного коридора, чтобы выскочить наверх.

Не знаю, слышали меня или нет, когда я, шлепая голыми скользким от крови ступнями, оставляя по полу коридора кровавые следы, летел бегом до самой лестницы.

– Вот, черт!
– снова выругался я, подлетая к почти вертикальным ступенькам той лестницы. Когда открылась верхняя с палубы дверь. И я уже не думая, выдернув правую руку из-под полненьких ножек моей любимой, выстрелил, почти не глядя, в того, кто открыл на верху иллюминаторной палубной надстройки, ту ведущую на эту трюмную лестницу дверь.