Босиком по снегу

– Откуда вам было известно, как выглядит Нина Лацис? – спросил Анин.

– Несколько раз я следила за ней. Мне Коля поручал, – объяснила Лемешева. – Поэтому, когда она вышла из подъезда, я сразу узнала ее и насторожилась, ведь Николай не давал ей своего адреса. Я поднялась в квартиру, и… А там… Боже мой, – решила всплакнуть Лемешева, но Анин не дал ей этой возможности.

– Вы поднялись в квартиру и обнаружили труп своего любовника. Сопоставив все факты, вы сделали вывод, что Савельева убила Нина Лацис. Правильно?

– Да.

– Как вы вошли? Дверь была открыта?

– Нет, я отперла ее, у меня был свой ключ. А потом я сбежала – испугалась. Кровищи на полу было море! В общем, зрелище не для слабонервных.

– Зачем вы взяли пистолет? – осторожно спросил Анин: если сейчас Лемешева проговорится, прижать ее к стенке не составит никакого труда.

– Я не брала никакого пистолета. Что я, идиотка последняя? – хмыкнула Лемешева, и Анин раздраженно хлопнул ладонью по столу. Лемешева вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки и отчетливо повторила: – Я не брала никакого пистолета, ясно вам? Не брала! Когда я вошла в комнату, пистолет лежал рядом с трупом на полу в луже крови. Подумайте сами, зачем бы мне нужно было брать в руки орудие убийства?

– Вероятно, для того, чтобы подбросить этот самый пистолет Нине Лацис. Вы ведь были очень на нее злы и опасались, что она может уйти от органов правосудия, – предположил Анин.

– Интересно, почему же тогда при обыске на квартире у Нины Лацис ничего не нашли, если, по вашему утверждению, я должна была пистолет этот злосчастный ей подкинуть? – ехидно спросила Лемешева.

– Случай подходящий не подвернулся. И тут в вашу голову пришел новый план мести, более изощренный, и вы оставили пистолет себе.

– У вас, Сергей Петрович, воображение больное. Никакого пистолета у меня никогда не было и нет! Я вообще стрелять не умею и оружия боюсь. – Лемешева говорила чистую правду, Анин отчетливо понял это, и у него потемнело в глазах.

Подсознательно он понял это уже давно, но упрямо давил на нее, потому что, если Наталья Вениаминовна не брала пистолет, его версия относительно причастности Лемешевой к последним убийствам летела ко всем чертям. А ведь и правда, воображение у него разыгралось не на шутку! Это же надо было так изощряться, выдавая столь немыслимые объяснения ее поступкам. Да и мотив хромал с самого начала. Избавляться от Ларисы Головиной у Лемешевой не было никаких оснований. Похоже, в этом деле он был совсем необъективен. А все почему? Потому что ухватился за эту версию, как за соломинку, чтобы спасти своего друга. Где он, интересно? Может, уже давно в Париже?

– Хорошо, допустим, вы не брали пистолет, – неожиданно пришел на выручку майору Олейников. – Вы его не брали, но, после того как Нина Лацис ушла, пистолет оставался в квартире. Оружие оставалось в квартире и после того как ушли вы, но на месте преступления никакого орудия убийства обнаружено не было. Значит, его кто-то все-таки взял.

– Когда вы уходили, вы оставили дверь открытой? – вмешался Анин.

– Нет, захлопнула, точно помню, – радостно сообщила Лемешева, почувствовав, что ее положение изменилось в лучшую сторону.

– У кого, кроме вас, были ключи от квартиры?

– У меня и у Влада, – отрапортовала Лемешева, и в ее голове наконец-то заворочались мысли.

В памяти отчетливо всплыл тот далекий день. Когда она позвонила в дверь, ей показалось, что в квартире кто-то есть… Точно, она еще разозлилась, решив, что любовник не хочет ее видеть. Потом она открыла дверь своим ключом, вошла, увидела труп, испугалась и бросилась вон.

– Кто такой Влад? – перебил ход ее мыслей следователь.

– Колин сын, Владислав Николаевич Савельев, – с расстановкой сказала Лемешева и нахмурила лоб.

– Припоминаю, он проходил по делу как свидетель. Кажется, его тоже проверяли, но у парня было алиби. На момент убийства отца Владислав Савельев находился дома со своей матерью, – оживился следователь.

– Довольно хлипкое алиби, вы не находите? Бывшая жена обожала сына и люто ненавидела Колю, – нервно усмехнулась Лемешева. – Кажется, в свое время я недооценила мальчишку. Это Влад взял пистолет, больше некому! Он прятался в квартире, когда я приходила. Сука неблагодарная! Спутался с этой тварью Ниной, и вместе они убили и ограбили Колю. Как же я сразу не догадалась!

– Странно, – задумчиво сказал Олейников.

– А что тебе показалось странным, Олейников?

– Просто брата Нины Лацис, в смысле, княгини Волынской, тоже так зовут – Владислав Николаевич Савельев. Он не родной ее брат, а двоюродный, поэтому у них фамилии разные. Хотите взглянуть? Вот. – Олейников положил перед Аниным газету, которую передал измучивший его старик, и заметил, что следователь смотрит на него как-то странно.

Телефонный звонок вернул следователя из рассеянного созерцания Кирюшиных прыщей в действительность.

– Анин слушает, – ответил он на звонок.

– Товарищ майор, к вам пришли, – доложил дежурный.

– Я занят! – рявкнул Сергей Петрович.

– Но это срочно, товарищ майор. К вам пришел Михаил Крюгер!

– Кто?! – подскочил на стуле Анин.

– Крюгер, – повторил дежурный, – тот человек, которого мы по всему городу разыскиваем. Говорит, сдаваться в руки правосудия пришел.

– Пропусти, – устало сказал следователь и тяжело вздохнул.

Крюгер вошел в кабинет следователя широким шагом, огляделся в поисках стула и, не найдя свободного местечка, замер посреди комнаты. Лицо Михаила горело пламенным светом революционного борца, идущего на плаху ради идеалов свободы. Он снисходительно оглядел присутствующих и, вытянув руки вперед, обратился к Анину:

– Можешь арестовать меня, Тортила, но знай, я ни в чем не виноват, и, если меня живьем сгноят в сырых застенках каземата, на тебя ляжет ответственность за мою загубленную жизнь!

– Олейников, – скривился Анин, – принеси еще один стул, а то эта «статуя свободы» действует мне на нервы. Садись, Миша, тебя больше никто не подозревает, – устало сказал Сергей Петрович и напряженно потер переносицу. – Девочек нашли. Они в надежном месте. Курить будешь?

– Буду, – активно закивал Михаил, вытащил свои сигареты и закурил.

Следователь тоже задымил своей вонючей цигаркой, потом посмотрел на Лемешеву и предложил закурить ей. Она согласилась, сделала пару неловких затяжек, судорожно закашлялась, но сигарету не затушила. Когда Олейников вернулся со стулом, в маленьком кабинете майора стояла такая плотная дымовая завеса, что Кириллу сразу вспомнился всем известный мультик о ежике в тумане.

– Курить будешь? – спросил Анин из глубины никотинового тумана.

– Я не курю, – выдавил оперативник, сдерживая дыхание и роняя выступившие слезы себе на свитер.