Босиком по стеклу

— Господи, мам! — зарычал, отшатнувшись от неё, словно от разносчика сибирской язвой. Как не посмотри, но с одним стаканом я наш разговор точно не выдержу. — Может, хватит уже этого бреда! Я знаю, что ты всегда с трудом выносила Даяну, но утверждать, что именно она виновата в моих проблемах, — верх цинизма! Да она же ещё ребёнок! Глупая девчонка, незнающая даже самых простых законов бизнеса!

— Она, может, и ребёнок! А вот Моргай Мейер, с которым она могла всё это время сотрудничать, далеко не ребёнок! Просто взгляни на это! — снова прянула мне папку, продолжая настаивать на своём. — Если бы не твой дядя, то мы бы никогда не узнали, что Даяна та самая крыса! И я даже не удивлюсь, если это похищение — самое обычное представление для замыливания её побега!

— Заткнись! — схватив мать за предплечье, я с такой силой оттолкнул её от себя, что, не удержавшись на высоких каблуках, она свалилась на пол.

Её испуганные глаза впились в меня, заставляя почувствовать себя чудовищем! Мерзкой, ничтожной тварью, поднявшей руку на женщину, готовую отдать за меня всю свою жизнь. Мне не хотелось срываться на матери, но эти слова стали для меня последней каплей. Как не посмотри, но она выбрала далеко не самый подходящий момент для того, чтобы настроить меня против Даяны.

«Блядь!» — всё внутри перевернулось, сотрясая тело в лихорадочном желании уйти под землю, только бы остаться в одиночестве!

— Уйди! Прошу тебя, мам, уйди! — быстро опустошив ещё один бокал, чувствуя, что уже начинаю подходить к своему пределу, я достал сигарету. Очередная ссора с выяснением отношений было последним, чем бы мне хотелось закончить этот день! — Я не хочу причинять тебе вред, но если ты продолжишь, то боюсь, что выбора у меня уже не будет!

— Хорошо, — покорно прощебетала мать, потянувшись за вылетевшей из рук папкой. Неспешно поднявшись на ноги, она осмотрела платье, поправила растрёпанные волосы и, сделав глубокий, рваный вдох, словно вот-вот сорвётся на слёзы, поковыляла в мою сторону. — Больше я тебя не побеспокою.

Оставив около меня принесённые доказательства, положив их на барную стойку, она прошла к лифту. С её уходом наступила долгожданная тишина. Тишина пустой квартиры, в которой каждая невзрачная вещь напоминала мне о Даяне.

Проглотив ещё один бокал, опустошив начатую бутылку, я потянулся за следующей. Хотелось упиться до беспамятства. Утонуть в алкоголе и сигаретах. Отключиться, практически лишаясь сознания, окунаясь в беспробудный сон, позволяющий дожить до рассвета.

Сначала я поднялся в свой кабинет, пересмотрев полученную запись. Детектив не снизошел до того, чтобы выслать ту часть съемки, когда мы с ней разговариваем. Вместо этого я снова и снова пересматривал кусок с её похищением. Наверное, будь это плёнкой, я бы уже затёр её до дыр…

Снова и снова… её авто останавливалось около лежащего человека. Водителя били электрошокером, а трое мужчин заскакивали в машину. Камеры следили за ней вплоть до выезда с Рокфеллер Центра, а потом… Пустота. Чёрный экран. Выскакивает значок плейера, и всё начинается с самого начала.

Наверное, я мазохист, раз просматриваю эту запись столько раз. Но мне так сильно хочется увидеть Даяну через непроглядное тонированное стекло, что я готов мучить себя до скончания века.

— Слушаю! — молниеносно поднёс телефон к уху, видя вбитый номер детектива. Сердце колотилось словно бешеное. Словно я бежал к нему, пробираясь сквозь лесную чащу!

— Извините, если разбудил.

— Я не спал, так что не из-за чего извиняться. Вы нашли её?

— Мы нашли ваш автомобиль. Его оставили в тоннеле Бруклин-Бэттери. Девушки внутри не было, так же как и следов крови или любого насилия сексуального характера. Потому по предварительным данным мы всё ещё придерживаемся версии о выкупе. Возможно, похитители решили выйти на связь с утра, так что, как только это случится, очень прошу не идти у них на поводу, несмотря на угрозы. И сообщить обо всё нам.

— Хорошо.

Отключив телефон, я потянулся за сигаретой. Желудок сводило от стресса и нервного напряжения, создавая обманчивое ощущение голода. А тот факт, что я не мог уснуть даже в час ночи, опустошив полторы бутылки виски, придавал моей усталости эффект помешательства.

Спустившись на кухню, я заглянул в холодильник в поисках того, чем можно утолить голод. Но чем больше я в него смотрел, перебирая взглядом одно блюдо за другим, тем сильнее меня мутило. Сам не знаю почему, но от вида еды живот сжимало спазмом, словно меня может стошнить в совершенно любую минуту.

Достав бутылку минеральной воды, я мигом проглотил две трети, оставляя кухню вместе с очередным приступом рвоты. Наверное, в этот момент мне всё же стоило взять себя в руки и вернуться в оставленный кабинет, но взгляд помимо воли устремился на лежащую на стойке папку.

Как бы сильно мне того не хотелось, но слова матери не оставляли в покое. Я не верил, что Даяна на самом деле могла меня предать. Не верил, что она так ловко и искусно водила меня за нос, и именно поэтому сделал шаг к тому, чтобы опровергнуть гнусные обвинения моей матери.

Листок за листком я просматривал отчет, который так кропотливо и трепетно составлял дядя Кристофер. Я прочитывал каждое написанное предложение, смотрел на каждое фото, доказывающее, что происходящее со мной было не простой случайностью, а самым настоящим сливом!

Мать была права, меня предали. Всё это время Даяна передавала информацию о Прайд Индастриал Фармасьютик её конкурентам, а значит, что и это похищение могло стать лишь очередным пунктом её продуманного плана. Так она могла сбежать от меня, не оставляя никаких подозрений. Нагадить и избавиться, словно от ненужной вещи!

— О Боже! — залился я таким диким хохотом, что любой, услышавший это, принял бы меня за сумасшедшего.

Я смеялся громко, смеялся навзрыд! Истерично! Непрерывно! Долго! До хрипоты! До боли в горле и жжения в глазах! И это продолжалось даже тогда, когда мою грудь начало сжимать болезненной судорогой, не позволявшей сделать ни одного нормального вдоха. Приступ астмы сжал горло, помутил разум, лишил дара речи.

Ещё немного, и я вполне бы мог потерять сознание, если бы в этот самый момент огромная дамба не начала трещать, выпуская на свободу неудержимые потоки гнева и ярости. И всё это время у меня перед глазами возникал образ Даяны. То, как она смеялась, когда на неё наскочила собака, как обнимала меня, как целовала, как стонала подо мной, когда снова и снова входил в неё.

Эластичный пластик красной папки рассыпался в моих руках, падая на пол обезображенными клочками. Сжимая кулаки, даже не думая сдерживать свой звериный рёв, я сорвался с места, нанося несколько ударов в стену. Костяшки пальцев затрещали, впиваясь в твёрдый кирпич. А перед глазами снова и снова появлялась улыбающаяся Даяна, доводя до настоящего безумия!

Меня кидало из стороны в сторону словно буйного, что бьётся головой об стену! И во всём этом неистовстве я метался по гостиной, снося совершенно всё, что только оказывалось у меня на пути! Вазы! Стулья! Журнальный стол! Винную полку! Всё гремело и трещало! Разбивалось, заполняя пол мелкими обломками моей жизни! А я всё так же смеялся и рычал! Рвал на голове волосы! Впивался ногтями в лицо, готовый выколоть глаза, только бы снова и снова не видеть перед собой эту проклятую женщину!