Босиком по звёздам

Я расталкиваю толпу, кричавшую мне в след, кучу гадостей, тупых шуток. Выбегаю на улицу. Людей здесь не меньше, все в стельку пьяные. Ко мне начинают лезть, толкать меня, я теряю равновесие и падаю в бассейн. Шлейф путает мои ноги, у меня не получается выбраться. Я беспомощно барахтаюсь в воде, пока чьи-то руки не помогают мне выбраться.

– Алан?

– Элиан, успокойся, п…

– Успокоится? Ты с ума сошёл? Она опозорила меня на всю школу! Меня снимали и фотографировали, а ты хочешь, чтобы я успокоилась? Отстань от меня!

Я вырываю и стоящего рядом молодого парня бутылку спиртного и делаю несколько больших глотков. Напиток обжигает горло. Алан вырывает у меня бутылку и продолжает молчать смотреть на меня. Я смотрю на него, и во мне просыпается ненависть. Он стоял и ничего не сделал. Просто смотрел, как и все! А теперь пытается меня успокоить.

Слёзы вырываются наружу. Я больше не могу здесь находиться. Я открываю ворота и выбегаю на дорогу.

Я бегу очень долго. Ноги очень устали и болят. Я бегу босиком, туфли слетели, когда я упала в бассейн. Перед лицом всё- то стоят лица смеявшихся людей, злое лицо сестры и улыбка Чака. Слёзы скатываются по моим щекам, хочется выть от боли. Голова кружится от ударившего в голову алкоголя.

Асфальт тёплый и влажный. Я бегу, даже не думая куда. Машины стремглав пролетают, и я сворачиваю с дороги на тропинку. Перед глазами пелена, с каждым метром боль усиливается. Слёзы льются, и я не вижу ничего. Ещё секунда, и я лечу. Удар и тишина…

Глава 3

«Диагноз-неудачник»

Яркий белый свет болезненно бьёт даже по закрытым глазам. Веки кажутся настолько тяжёлыми, что не поднимаются. Мерзкий запах лекарств, вперемешку с хлоркой ударяет в нос, и я окончательно прихожу в себя. Тело безумно ноет, кажется, что каждая его клеточка медленно отмирает. Ноги затекли, и я не могу ими пошевелить. Рядом стоит капельница, на лице маска для кислорода. Надоедливое пиканье аппарата раздражает уши.

Полностью открываю глаза. Вокруг никого нет. Оглядываюсь вокруг себя: белая тумба с цветами; за кроватью стол, на котором лежит что-то чёрное и блестящее; в углу комнаты кресло, на нём мамина чёрная сумка. Что я тут делаю?

Я делаю попытку встать, но она не обвенчалась успехом: резкая острая боль пронзает спину и голову, и я падаю обратно.

Спустя какое-то время в палату заходит мама. Не сразу замечая меня в сознание, она ставит ещё букет цветов. Красивые белые цветы теперь делят тумбы с бледно-розовыми пионами. Я срываю с лица маску, но слова не сразу сходя с губ.

– Ма…Мама,– горло пересохло, говорить очень больно. Мама вздрагивает и поворачивается ко мне.

–Доченька, как ты?– мама подбегает к кровати, её голос дрожит от подступивших слёз, – Тебе больно?

Силы не сразу находятся, чтобы ответить.

–Норм…Нормально,– голос хриплый, каждое слово даётся с большим трудом.

– Ты упала с заброшенного моста четыре дня назад, и всё это время пролежала без сознания. Тебя Алан увидел, ему нужно было съездить до дома зачем-то, он проезжал мимо, увидел тебя и… И привёз в больницу.

Алан? В голове начинают постепенно всплывать воспоминания. Вечеринка у Келли, всем весело. Что произошло? Я смотрю на маму в надежде услышать ответ. Она делает несколько нервных вздохов.

–Он увидел, как ты стояла на мосту, а потом,– мама поднимает голову вверх и вытирает слезы платком,– зачем ты сделала это?

– Что? – я ничего не понимаю. Я не помню никакого моста, и что я откуда-то прыгала.

Мама набирает воздуха в грудь, перед тем, как сказать эти страшные для неё слова.

–Ты хотела покончить с собой? – внутри что-то ёкает. Мне больно смотреть на маму. Видимо, что все эти дни она просидела рядом со мной и не спала. Её глаза красные от слёз, кофта мятая, волосы небрежно спрятаны за уши. Мне становится стыдно, я не могу ей сказать, что она права. Пусть я и не помню, как было.

–Я … Я не хотела, я-вообще-ничего-не-помню, – в горле сухо, как в пустыне.

Мама обнимает меня и уходит за врачом. В голове все больше воспоминаний: я бегу босиком по теплому асфальту и снимаю шлейф. Бегу очень долго, а потом пустота. Что было до этого? Вечеринка, я ищу Келли, вновь пустота… Все смеются, смотрят на кого-то, на кого? На меня? Как в эту историю замешался Алан?

В палату заходит врач и мама.

–Мисс Дэвис, – врач довольно молодой. У него стриженные светлые волосы, небольшая щетина.

– Можно просто Элиан.

– Вы пролежали в коме четыре дня. Как вы себя чувствуете?– у него довольно приятный голос. Он светит фонариком мне в глаза.

– Я не чувствую ног, – голос дрожит. Мама наклоняется к врачу и что-то шепчет.

– Элиан, всё хорошо, ходить вы будете. Вы долго пролежали, ноги должно быть затекли. Ничего страшного в этом нет. Скорее всего, вы упали с небольшой высоты. Серьёзных повреждений не обнаружено: пару синяков, вывих правой лодыжки. Мы её вправили, сейчас она может вызывать неприятные ощущения при движениях, но вскоре это пройдёт. И ещё…– врач замолкает и, словно спрашивая разрешения, смотрит на маму. Она чуть заметно машет головой, и тогда врач продолжает:

– Элиан, Вы ударились головой обо что-то тяжелое, камень или что-то вроде того, и серьёзно повредили голову. Мы сделали вам компьютерную томографию мозга, пока вы были без сознания. Результаты не утешительные.

Сейчас нужно назначить лечение. Думаю, пару недель вы побудите у нас. Так будет лучше и безопаснее для вас.

– И, какой диагноз? Что со мной? – врач не отвечает. Мама опережает его реплику:

– Доченька, тебе нужно отдохнуть. Не стоит сразу перегружать себя. Мистер Эндрюс, вы согласны со мной? – мама укоризненно смотрит на доктора и тот кивает в знак согласия. Затем пожелав мне хорошего отдыха, выходит из палаты.

– Я съезжу до дома. Хочу переодеться, я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое. Ты же не против?

– Конечно, поезжай! – мама целует меня в макушку и, взяв с кресла сумку, уходит. Палата наполняется тишиной.

***

Битый час я стараюсь вспомнить, что произошло на вечеринке, но всё без толку. Хочется кричать от этой неизвестности. Тело ноет, хочется встать, но боль в спине не позволяет.

Я пытаюсь сконцентрироваться, сосредоточится на вечере у Келли, но боль в голове сбивает все мысли. Я помню, как помогала ей, как что-то всех рассмешило; помню, как бежала очень долго, сначала по дороге, потом по какой-то тропинке, но дальше сплошная чёрная дыра. Неизвестность душит, я чувствую подступившую истерику, но стараюсь сдержаться.

Я бью по койке. Руки бессильны, кожа на них саднит от царапин и порезов. Слёзы скатываются на подушку. Я бью по кровати, пока последние силы не уходят от меня. Я продолжаю плакать. Так я засыпаю.

– Мисс Дэвис, проснитесь, – меня будет молодой женский голос.

Медленно открываю глаза: передо мной стоит медсестра, в руках у неё поднос с какими-то инструментами и препаратами.

– Здравствуйте.

Растерянно смотрю по сторонам, пытаясь опомниться после сна.

– Я поставлю Вам укол, а потом можете дальше спать. Если после укола будет хуже, обязательно сообщите. Я сейчас уйду, но сменщицу я предупрежу, – медсестра очень вежливая, у неё приятный заботливый голос.