Босс для Снегурочки

– Почему?

– Там колесо переднее то ли в яму провалилось, то ли за что-то железное зацепилось. Сейчас службе маякну, приедут.

Я внимательнее приглядываюсь к месту, в которое въехала машина.

А, ну понятно. Насколько могу припомнить, на этой обочине находится сломанная решетка ливнево-канализационного стока. Наверное, колесо попало прямиком в прореху, где перекладин не хватает. Коммунальные службы не спешат что-то с этим делать, потому что целиком люди туда провалиться не могут, а серьезных травм пока никто еще не получал...

Но теперь уже, наверное, подсуетятся наконец, раз сам Морозов застрял.

Он наконец отшвыривает в сугроб остатки полурастаявшего снежка. На его лбу красуется кровоточащая царапина с алыми разводами вокруг. Я испуганно втягиваю воздух.

– У вас на лице...

– Знаю, не переживай, - прерывает он и, глянув на свои часы, небрежно спрашивает: - Кстати... ничего, если я у тебя в общаге эвакуатора дождусь? Не хочу на улице торчать.

– Не против, но комендантша может не пустить, - предостерегаю я.

– Думаю, мы с ней договоримся.

Но «договариваться», как оказалось, и не с кем. На посту нашей дородной вредной Агриппины Петровны и след простыл - явно отлучилась отметить с кем-то праздник.

В обшарпанных коридорах студенческой общаги с тусклым освещением высокая широкоплечая фигура Морозова в черном пальто выглядит чужеродно. Он тут как ожившая фотка из светского мужского журнала. Нереально крутой и статусный.

Я прибавляю шаг, чтобы поскорее добраться до своего убежища. Только бы никто нас сейчас не заметил! Не хочу лишних вопросов.

Из самой дальней двери в тупиковом конце коридора на четвертом этаже доносится громкая музыка, смех и оживленные голоса. Это комната Кольки Гудрыщева - очень общительного и наглого придурка, который родом из одного со мной поселка. Терпеть его не могу. Он и там напрягал всех тупыми туалетными шутками, а в городе спелся с местными пикаперами во главе с другим Колей, посерьезнее, из-за которого у меня появилось обидное прозвище. И теперь в общаге от него житья нет.

Такое впечатление, что парни, которых зовут Колями, сделались вдруг моим проклятьем.

К счастью, до моей двери мы добираемся без посторонних глаз, и я с облегчением захлопываю ее за собой.

– Ты тут живешь постоянно?
– Морозов осматривает крохотное помещение и три узкие кровати с интересом, который мне кажется неоправданно сильным.
– Тесновато для троих.

– К этому быстро привыкаешь, - пожимаю плечами.
– Особенно если и так всю жизнь находишься в похожих условиях.

– А где твои соседки?

– К родным на праздники уехали.

Морозов останавливается возле окна и прислоняется к облупившемуся деревянному подоконнику, сунув руки в карманы брюк. Я нервно переминаюсь на месте под его непонятно пристальным взглядом. Чего он так уставился?

? Прода от 9 января

– Хотите чаю?
– нарушаю я неловкое молчание.
– Он у меня из сушеных листьев малины и смородины. Очень вкусный и полезный.

– Не откажусь, - серьезно кивает Морозов и наконец переключает свое смущающее внимание на мобильный телефон, чтобы вызвать эвакуатор.

Я заглядываю в большой двухлитровый термос, в котором мы с девочками обычно держим горячую воду. Это чтобы не бегать лишний раз на кухню из-за запрета комендантши на электрические чайники в комнатах. Она жуть как боится короткого замыкания старой проводки в общаге.

Однако в термосе нет ни капли кипятка.

– Я сбегаю быстренько на кухню, - сообщаю своему гостю.
– За горячей водой.

Он рассеянно кивает, не прекращая втолковывать по телефону собеседнику что-то насчет параметров колеса, угодившего в ливневую канализацию. И его звучный бархатный голос так и продолжает ласкать мой слух еще некоторое время даже в коридоре, когда я неплотно прикрываю за собой дверь.

На общественной кухне - настоящий кавардак. Грязные тарелки, бутылки, фантики и мишура валяются повсюду, даже на плите и в мойке. А на полу сиротливо лежит надкушенный кем-то кусок торта. Наверное, в суете спьяну уронили. Бывает...

Но от этого понимания менее противно здесь находиться не становится. Как же хочется жить пусть и в самом маленьком, но полностью своем уголке! Чтоб и кухня своя, и туалет с душем. Без ежедневных очередей. Эх...

Пока никого нет, я быстренько наполняю чайник водой и ставлю на плиту, смахнув разноцветную мишуру с остатками сгоревших «бенгальских огней» в мусорное ведро.

– Ой, Вероник, ты здесь?
– заглядывает на кухню запыхавшаяся первокурсница Анютка с курткой в руках и раскрасневшимися от холода щеками.
– А я думала, ты на корпоративе своем всe еще тусуешься!

– Я пораньше ушла. Тусовки - не моe совсем.

– Ну ты и чудик. Слушай, я щас такое видела - обалдеть просто...

– Что?
– рассеянно спрашиваю я и прибавляю подачу газа на плите. Скорее бы вода нагрелась, пока еще кого-нибудь сюда не принесло.

– Около нашей общаги стоит тачка хозяина клуба «СуРок», певца Матвея Морозова! Та самая, белая, - возбужденно сообщает Анюта.
– Кроссовер навороченный!

Я удивленно кошусь на нее.

– Откуда ты знаешь, что тачка именно его?

– Ты не поверишь, сколько лишней информации можно узнать, если твоя старшая сестра фанатеет по рок-звезде!
– хихикает первокурсница.
– Лидка прям с ума по нему сходит, еще с первого состава «Морозного клана», всю комнату обклеила его фотками и маленьким фан-клубом в соцсетях рулит... Она даже работать устроилась к нему в клуб на принеси-подай, лишь бы поближе быть, прикинь!

Лида... Где-то я это имя уже слышала.

– Она случайно не официанткой там работает?
– уточняю уныло.

– В яблочко! Так вы знакомы?

– Возможно, - я отворачиваюсь обратно к плите, надеясь, что Анюта поймет этот намек правильно.

Однако та слишком взбудоражена приметной морозовской тачкой, чтобы пользоваться логическим мышлением, и бесхитростно интересуется:

– А ты что, как всегда, одна? Пошли к нам!

– Нет, спасибо. Ты же знаешь, ко мне вечно Колька цепляется и стебёт...

– Ой, да не принимай его всерьез! Он просто прикалывается

– Пусть прикалывается без меня. Пойду лучше к себе, попью чай и спать лягу.