Босс и накачанный торс
Шрифт:
– М-да? – Порнофильм придвинулся еще на пару сантиметров ко мне. Того и гляди, через стол перевалится. – Чем же вы это докажете, Виктор-р-рия?
Черт, а действительно, чем? Никто на работе не знает, что этот мужлан проявляет ко мне определенный интерес. Документально нигде не прописано. Видеозаписи нет. Мое слово против слова начальника. Думаю, не стоит уточнять, кто в этой борьбе победит.
– У вас дурной вкус на женщин, - зашипела, признавая свое поражение.
– Отнюдь, - он протянул руку и коснулся двумя пальцами моего подбородка. – И да, я ведь еще не доказал вам, что не гей.
И дернул черт тогда об этом сказать.
– Я вам и на слово верю, - попыталась вывернуться и сбросить наглую конечность, но руки почему-то
Статистика, статистика, статистика…
Меня поцеловали. Я не успела отреагировать, как его губы коснулись моих. И это был не нежный, чувственный поцелуй. Казалось, мужчина хочет меня съесть. Сминая мои губы, он отпустил подбородок и переместил руку на затылок. Вторая наглая конечность ухватилась за спинку стула. Пододвинул его, и я снова оказалась у стола. И о-о-очень близко к боссу. Настолько, что первые мгновения единственным желанием было – почистить зубы. Но, чтоб меня волки пожрали, я не испытывала омерзения или неприязни. Мне… было приятно. Помня о жестоких издевательских поцелуях бывшего мужа, я сторонилась такого проявления симпатии. Да и, какая к Чебурашке симпатия, когда тебя, завалив на кровать, пытаются изнасиловать? И в тот момент не важно, муж это или посторонний человек. Если такое происходит без твоего на то согласия. Невозможно любить насильника. Тот, кто подавляет твою волю, топчется на твоих чувствах и эмоциях, упиваясь властью, не достоин любви. Вот и я не любила. Терпела, боясь сделать решительный шаг. Переломным моментом стала очередная драка, в которой бывший оставил на моем лбу тонкий шрам, пару сломанных ребер и гематомы по всему телу. Даже мать, особо не интересующаяся моей личной жизнью, словно почувствовала, что мне нужна помощь. Приехала, давила на кнопку звонка, грозилась вызвать полицию. Ей не открывали. Я не могла, лежа на полу кухни и пытаясь не потерять сознание. Муж, скорее всего, валялся на диване и смотрел треклятый футбол. Только когда приехали полицейские и пригрозили вызвать в свою очередь МЧС, бывший соизволил открыть. Потом я отключилась. Поняла, наверное, что нахожусь в безопасности и организм решил дать передышку.
С тех пор прошел год. Я не подпускала к себе никого. И вот меня целуют. Неистово, жадно, властно. И я, почему-то не боялась. И чистить зубы резко расхотелось, когда его пальцы, массирующие затылок, осторожно заскользили к шее. Я чисто инстинктивно пыталась оттолкнуть его. Руки упирались в широкую, будто созданную из камня грудь. Само собой, жалкие потуги были бесполезны.
Поцелуй прервался резко. Павел Ефимович выпустил меня, выпрямился и невозмутимо прошел в свой кабинет, весело насвистывая. Потом я услышала торопливые шаги в коридоре. Все ясно, мужчина услышал, что кто-то идет и решил не показывать своего интереса при посторонних. А с пылающими от поцелуя губами мне что делать?
В отдел вошла сияющая, словно начищенный чайник, Ирочка. Она, так же как еще пару секунд назад, насвистывала себе под нос веселую мелодию. Заметила меня не сразу. Я успела скрыться за монитором компьютера. Выдала меня треклятая ручка, которая покатилась по столу и упала на пол. Я закопошилась под столешницей, выискивая бездушную предательницу.
– Оу, - спохватилась Ирина, - кто это там у нас по мышеловкам сыр ищет?
– Кто это там у нас изображает из себя певицу, хотя видно, что медведь на ухо наступил? – не осталась в долгу я.
– Злая ты, Викуся, - проворчала брюнетка. – Я к тебе со всей чистой душой, а ты…
Судя по всему, уточнение про чистую было сказано не просто так. Явный намек на то, что душонка у нее грязная, как самая зловонная подворотня Парижа.
– Я не злая, я голодная, - просопела, таки находя ручку и выпрямляясь. Моих последних слов курочка не услышала. Сидела за рабочим столом и… пилила ногти, да.
– А меня сегодня к
себе на разговор Павел Ефимович вызвал, - радостно проворковала девушка, кося на меня хитрым взглядом.И ты не догадываешься зачем? О-о-о-о-о… ты многого не знаешь, красавица. Сегодня у нас освободится еще одно рабочее место. В твою, не очень светлую голову сия информация не может влететь по определению. Ты просто глупая курочка, которая уверенна в своей красоте и считает, что на работу берут, руководствуясь размером груди соискателя. Сколько раз я замечала, как она дотрагивается до своих близняшек. Левая, между прочим, явно была чуть меньше правой. Это даже нижнее белье с поролоном скрыть не могло.
– Удачи, - поправляя пуклю, пожелала девушке. Разумеется, искренности в моем голосе не было. Откуда ей взяться? Эти любительницы мускулистых петушков уже успели поднадоесть.
Вскоре все мои коллеги были на рабочих местах. Гордо вскинув подбородок, Ирина прошествовала в кабинет босса, ловя на себе завистливые взгляды Лидочки и Дарьи. Ничего, этим двум цербершам еще только предстоит почувствовать на себе праведный гнев Павла Ефимовича.
С отчетом решила повременить. Пойду после того, как заплаканная Ирина вылетит из кабинета. У меня было еще минут двадцать на окончательную проверку документов. Желание взять с собой еще одну папочку, потяжелее, с трудом подавила. Слишком велико было искушение пройтись по наглой морде босса. В том случае, если он вновь возжелает протянуть ко мне свои ручищи. Нет, я ни разу не кровожадная. Это телевидение сделало из меня такую фантазерку. То и дело представляю, как прохожусь кулаком по симпатичному лицу. И мне за это ничего не будет. Мечты-мечты…
Я только закрыла папку, когда из кабинета, словно пробка из бутылки, выскочила раскрасневшаяся, пыхтящая как чайник Ирина. Молнией метнулась к своему столу и попыталась скрыться за монитором.
Начальник вышел следом. Собранный, хмурый и слегка помятый. Это чем они там занимались, шалуны?
– Немедленно… - прошипел он, - собрали свои вещи, Бобрикова, и покинули отдел!
Брюнеточка сжалась. Словно пыталась спрятаться в невидимый панцирь. Тоже мне, улитка на выданье.
– Но, Павел Ефимович… - заблеяла она. Нет, беру свои слова обратно. Она не улитка. Она овца. Самая натуральная овечка. А я-то четыре месяца все думала, кого она мне напоминает.
– Вещи собрали и вышли, - повторил мужчина и скрылся в своем кабинете. Еще и дверью хлопнул со злости.
– Ты что ему сделала? – полюбопытствовала Лидочка. По ее лихорадочному блеску в глазах не сложно было догадаться, что очередной отставке соперницы она рада. Еще бы, у нее же комплекс неполноценности. Я бы даже сказала не комплекс, а комплексище.
– Ничего, - буркнула брюнетка.
– В штаны она к нему полезла, - хмыкнула я и сразу сделала вид, что и не думала смотреть в ее сторону. Вообще не слышу, о чем они там говорят.
– Я не лезла! – поспешно выкрикнула девушка. – Он сам…
– Сам полез к себе в штаны? – не смогла удержаться.
– Да! – выпалила Ирина. – Прямо при мне.
– Ай-яй… - еле слышно произнесла и погрузилась в рабочий процесс. На пару минут. Потом меня вызвал к себе жутко разозленный начальник. Спрашивается, чего злится? Рука в штанах в самый неподходящий момент застряла? Или что? Молнией достоинство прищемил? Не собираюсь сочувствовать.
– И тебя уволит, - полетело мне вслед от доброй Дашеньки, когда я уже держалась за ручку начальственной двери.
«И тебя вылечат, и меня вылечат…», - вспомнила слова из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Так как босс уже дал разрешение войти, шагнула в его кабинет, прижимая к груди папку с документами.
– Вызывали? – глупее вопроса не придумать.
– Да, Виктория, присаживайтесь, - поелозив на стуле, буркнул Порнофильм.
Только не надо намекать мне на то, что и у тебя тоже проблемы со здоровьем. Тебе Пирантел я покупать не стану. Обойдешься. У тебя денег больше. Ноги подлиннее, быстрее добежишь.