Босс Мафии

Синклер был в коме и ему было трудно дышать. К нему были прикреплены всевозможные трубки, и он был на жизнеобеспечении. Я не могла поверить, что шутила с ним только этим утром, таким легкомысленным и беззаботным, говорила ему, что он не может получить меня. Я надеялась, что он не подумал, что это означает, будто мне было все равно.

Я очень переживала. Правда. Он был моим другом, парнем, которому я доверяла свою жизнь — жизнь, которой бы не было, если бы Люк не спас меня.

Я все еще думала об этом. Человек вскочил на дорогу, чтобы спасти меня от машины, которая собиралась сбить меня и убить. Тогда люди в этой машине застрелили Синклера.

Какой чертов день. Все эти действия, в одно время. Монтгомери сбежал. Я не вернулась в отдел, чтобы посмотреть, есть ли какие-либо обновления, потому что я просто сидела в больнице. Я не могла уйти.

Семья Синклера была… ну, он был немного похож на меня в том смысле, что у него действительно не было семьи. Он был парнем, который оставил прошлое, полное дерьма, чтобы начать новую жизнь для себя. Его родители были безрассудными пьяницами и наркоманами, которые не заботились о нем. Как и я, он был единственным ребенком, и у него не было двоюродных братьев, тетушек или дядей.

Оружие — у меня был один пистолет, но я ненавидела оружие. Оно может в одиночку изменить жизнь людей. Моя мама, мой дядя Антонио и мой двоюродный брат Бернардо — все были отобраны у меня из-за оружия, и теперь Синклер был в коме из-за стрельбы из машины.

Мне напомнили об этом времени спустя годы. Это было так давно, но мне всегда казалось, что это случилось только вчера, когда я пробудилась от звонка. Это было грубое пробуждение, которое показало правду лжи, которая составляла мою жизнь.

Антонио и Бернардо умерли сначала, потом мама. Слишком многое случилось за короткий промежуток времени, но для этого была причина — преступная жизнь. Этого следовало ожидать от жизни в семье бандитов, и не в простой семье бандитов.

Неизвестная жизнь для меня уже более семнадцати лет, я была частью одной из самых ужасных преступных семей в Чикаго и окрестностях, и мой отец, мой настоящий отец, был Дон.

Рафаэль Росси.

Он был моим отцом, боссом мафии. В истинном стиле крёстного отца он был безжалостным, таким человеком, который никогда не простит и никогда не забудет. Это был второй раз за один день, когда я думала о нем, это было больше раз, за какое-то время.

Дверь открылась, и вошел Люк, держа в руках две чашки Starbucks. Он ходил за кофе. Я думаю, что выпила уже шесть чашек с момента прибытия.

Его взгляд упал на Синклера, отсканировал мониторы и затем бросился обратно ко

мне.

— Извини, я задержался. У них в кафе не было чая, которого я хотел.

— Чай?

— Чай из ромашек, для тебя. Он подошел и протянул мне чашку.

Я взяла его, но посмотрела на него прищуренными глазами. — Ты принес мне ромашковый чай?

Какой парень приносит ромашковый чай?

— Чтобы расслабить тебя.

Я просто уставилась на него. — Кофе не дал бы мне уснуть.

— Тебе не нужно больше бодрствовать. Сейчас почти девять тридцать.

Я в шоке расширила глаза, не осознавая, что уже так поздно. Мы действительно пробыли там весь день.

Мы… Люк и я.

Учитывая, насколько искренне, по-настоящему грубой я была с ним ранее, я была удивлена, что он не только рискнул спасти меня, но и остался со мной. Он не знал нас, ни меня, ни Синклера. Ему не нужно было делать то, что он сделал сегодня.

— Я все же должна выпить кофе. Мне нужно бодрствовать.

— Тебе нужно идти домой. Он кивнул. — Ты в шоке, и тебе нужен отдых. Кроме того, ты сама поранилась. Он указал на мою голову.

Я сильно ударилась головой, но об этом не стоило кричать, учитывая, что могло случиться со мной и что случилось с Синклером.

— Я в порядке. Мне потребовалось время, чтобы взглянуть в яркие голубые глаза Люка. Он только стоял вдали от меня. Кроме того, когда он схватил меня, чтобы оттолкнуть с пути мчащейся машины, в этот момент мы были ближе всего.

— Спасибо. Я еще не сказала это. Когда его брови слегка приподнялись, я подумала, что должна уточнить. — Спасибо за то, что спас меня.

— Напарники, верно?

Я выдержала его взгляд, затем отвернулась. У меня не было возможности позвонить Максу или отправить ему сообщение. День был слишком напряженным.

— Наверное. Хотя он и спас меня, но я не хотела, чтобы он был моим напарником. Такое ощущение, что Макс никогда не вернется.

С Синклером в таком состоянии и Максом далеко, практически половина нашей команды вышла из строя. Осталась я, Джефферсон и Холлоуэй. Они целый день проводили расследование, пытаясь отследить стрелков. Я понимала, что тот, кто заменит Макса, не должен меня беспокоить, но это меня беспокоило.

— Это не значит, что ты мне нравишься, — добавила я, просто чтобы прояснить ситуацию.

Гладкая полуулыбка скользнула по его губам, и я почувствовала себя ужасно, подумав, что это сексуально. Я не должна была думать о чем-то подобном, пока мы были в такой ситуации.

— Не дай Бог. Он сел в кресло рядом со мной. — Пей чай, и я отвезу тебя домой.

— Тебе не нужно этого делать.

— Кто-то должен убедиться, что ты благополучно вернулась домой — кто-то, как я.

— Я могу позаботиться о себе, — ответила я, не желая, чтобы он увидел, что меня потрясло то, что произошло. Я никогда не нуждалась ни в ком, и парни вроде бы просто предоставляли себя мне, потому что я была почти такой же мачо, как и они.

На данный момент, однако, я не чувствовала себя такой сильной.

— Мы все можем позаботиться о себе, но время от времени не повредит, чтобы кто-то присматривал за тобой.

Я сжала губы. — Я остаюсь. У Синклера нет семьи, и парни не увидят его до завтра.

Часы посещения закончились час назад, но я догадалась, поскольку Люк и я уже были там, и, учитывая обстоятельства, персонал больницы позволил нам остаться.

— Тебе надо отдохнуть.

— С ним может случиться что-то плохое, и меня здесь не будет.

— Он выглядит лучше, — отметил он.

Интересно, как, черт возьми, он мог так сказать? Синклер находился в коме, лежал перед нами на кровати, лечился от огнестрельного ранения и обширной операции. В его виде не было никаких улучшений.

— Что заставляет тебя думать так? Я должна была знать.

— Его жизненно важные органы. Все значительно улучшилось с тех пор, как он вернулся с операции.

В моем беспокойном состоянии все цифры на мониторе смешались, и я не смогла сосредоточиться ни на одном из показателей.