Босс не терпит отказов

Слабая судорога вымывает из головы все сомнения, обнажая желание освободиться от напряжения и возбуждения. Вниз, вверх, по кругу… Я тону и захлебываюсь в стонах, что вдыхает Виктор, вглядываясь расширенными зрачками в глаза. Комната расплывается, покачивается и под мой сдавленный вскрик изчезает в спазмирующей тянущими конвульсиями бездне. Дыхание перехватывает, глаза закатываются и лицо с шеей немеют.

Виктор спускается ниже, поглаживает ноющие половые губы и средним пальцем проскальзывает в лоно, которое тут же сжимается. Я в страхе выдыхаю.

— Тише, — шепчет на ухо и вводит палец глубже, — расслабься. Я не сделаю тебе больно.

Вытягивает и вновь погружается до последней фаланги. Отрезвленная болезненным сокращением мышц, хочу вырваться, но тело сковано и не слушается. Медленно ведет пальцем по кругу, затем на себя и опять неторопливо проскальзывает им на глубину. Под уверенными поглаживаниями спазм отступает, и Виктор мягко выныривает из меня.

— Не так страшно, да? — убирает руку из-под юбки и проводит влажными скользкими пальцами по моим губам.

Я моргаю, и в панике отползаю к краю кровати, накрыв рот рукой. На языке чувствую терпкий и солоноватый вкус.

— Вы меня… вы… — бубню в пальцы, — вы… лишили…

— Нет, — выдергивает из нагрудного кармана платок и вытирает пальцы. — Если и лишать тебя невинности, то членом, но с тобой с первого раза бы ничего не вышло, — переводит на меня глаза, подернутые поволокой возбуждения, — а я не хочу, чтобы тебе было больно и неприятно. Ты и так мужчин боишься.

— И не зря, — сползаю на пол и застегиваю рубашку непослушными и дрожащими пальцами. — Что вы наделали… Как вы посмели… Это подло!

Поднимаю сердитый взгляд на Виктора. Да, он подлец! Воспользовался тем, что я заснула на его кровати, подкрался, рубашечку расстегнул…

— Я хочу быть твоим первым мужчиной, — тихо говорит Виктор, а у меня мурашки по коже от его голоса.

— А я не хочу…

— А у тебя есть другие варианты?

— Нет, но…

— Я опытный мужчина, Кира, — безапелляционно перебивает меня.

— И что?

— Если с кем и терять невинность, то только с опытным мужчиной, чтобы потом тебя не переклинило.

— Я хочу по любви! — вытаращившись на него, охаю я. — Даже пальцы по любви хотела, а вы!

— Секс, Кира, не обязательно про любовь.

— Обязательно, — я поджимаю губы и бурчу. — Хотя бы первый.

Обнимаю ноги и утыкаюсь лбом в колени. Что толку уже говорить про любовь, если у меня украли первый поцелуй и пальцем потыкали. Это тоже потеря девственности, пусть и не было коитуса и крови. Я получила свой первый оргазм с мужчиной и то, что во мне не побывало члена — это уже мелочи.

— Твоя наивность очаровательна, — смеется Виктор.

— И вы хотите эту наивность растоптать… — крепко зажмуриваюсь.

— Вовсе нет. Я хочу раскрыть тебя и сделать из девочки женщину, — валится на кровать и закидывает руки за голову. — Сейчас ты мамина дочка, и с каждым днем ваша порочная связь крепнет. Ты хочешь до пенсии с ней жить?

— Я съеду.

— Она тебе не позволит, а если позволит, то все нервы сожрет. У тебя будет один путь…

— Какой? — встрепенувшись, спрашиваю я.

— Грандиозный скандал, после которого тебя ждет чувство вины и новые манипуляции.

В сумке вибрирует телефон, и я знаю, кто мне звонит. Я ведь не пообедала и не предупредила, что отлучилась с рабочего места по поручению. И если я сейчас не отвечу, мама потревожит Лидию Константиновну, Виктора и может сорваться в офис, чтобы выяснить, как там ее дочурка.

— Ну, Кира, ты отвечать будешь, мамуле или нет?

Глава 16. Отказы не принимаются

Я не хочу сейчас отвечать маме. Я не в состоянии слушать ее глупости о пирожных, тортиках и оправдываться, почему я не пообедала. И Виктор прав, кольца ее любви сужаются, душат меня, и я не в силах вывернуться из них. Мне нужна помощь. Помощь кого-то сильного, наглого и решительного. Того, чей авторитет мама признает. Того, кто сможет осадить ее.

— Да, мама? — прижимаю телефон к уху.

— Ты не была на обеде.

— Я была занята поручением Виктора, — накрываю лицо ладонью. — Ма, прекрати мне названивать по каждому поводу.

— Я же волнуюсь.

— Пока, мама.

Достаточно убедительно, чтобы мать поняла, что нарушает мои личные границы? Я так от нее устала. Она хорошая и я ее бесконечно люблю, но она не видит во мне взрослую девушку. И это утомляет. Ей одиноко, а дочь, единственный близкий человек, выросла. Она сама толкнула меня во взрослую жизнь, устроила на работу, а теперь испугалась, что я могу сепарироваться от нее. Да, вести беседы о том, что мне пора якобы взрослеть, легко, а столкнуться с угрозой потерять контроль — страшно.

— Твоя мама звонит, — с легкой усмешкой говорит Виктор, глядя в горящий экран смартфона.

Вдвоем они изведут меня. Одна из проявления любви, а второй из-за эгоизма и желания продавить.

— Я согласна, — едва слышно отвечаю я.

— На что именно?

Он видел меня голой, залез в трусы и поцеловал, поэтому уже смысла нет дергаться, как червю на крючке.

— Я буду вашей шлюхой, — я сглатываю кислую слюну.

— Грубо, Кира, — Виктор недовольно вздыхает, — любовницей. Я не считаю тебя шлюхой.

Он встает с кровати и касается пальцем экрана. Прикладывает к уху телефон и скрывается в ванной комнате:

— Я вас слушаю.

Шум воды заглушает разговор, и я не могу ничего разобрать, но подслушивать не стану. Я, может, и шлюха, но не любопытная. Опять просыпается желание сбежать, но сейчас попытка слинять будет выглядеть глупо. Я хочу быть серьезной и взрослой женщиной, а не растерянной девочкой, которую напугал развратник-босс. Что же, отказываюсь от наивных принципов, что секс бывает только по любви и только с тем, кто потом тебя, как настоящий джентльмен, возьмет замуж.