Босс с причудами

Дача для бабы Аглаи — место отдыха, медитации и экспериментов. Она не сажает картошку, в теплицах у нее не водятся огурцы. Зато есть дерево чили, трифолиата и опунция. И еще куча саженцев с труднопроизносимыми названиями. Зиму выдерживает не каждый, но те, что переживают морозы, заслуживают бабушкино уважение.

Баба Аглая в упор рассматривает Ремезова и зловеще молчит.

Но Ремезов стойкий, как бабушкин кактус. Он любезно улыбается в ответ, в глазах плещется веселье — баба Аглая ему понравилась.

У меня ощущение, что я на смотринах. Да еще баба Аглая приступает к допросу:

— Ну, Родион Романович, расскажи, чем живешь, чем дышишь, — требует она.

Ремезов отставляет чашку и начинает докладывать:

— У меня фирма по проектированию и продаже строительной техники.

— Солидное дело, — одобряет бабушка. — И как бизнес идет?

Ремезов рассказывает — и рассказывает забавно, в его изложении торговать строительными кранами и бульдозерами — самое веселое на свете занятие.

— Сложно тебе с сотрудниками управляться?

— Да нет, легко.

— Танькин-то Эдик без конца у тебя в офисе пропадает. Много с него спрашиваешь?

— А как же! Кто не работает, тот не ест и кресло завотдела не заслужит.

— Родион Романович заставляет сотрудников отжиматься от пола, петь частушки и работать по субботам, — ябедничаю я.

— Все для их пользы, — замечает Ремезов и как-то непонятно усмехается. — Особенно частушки.

— Правильно, так и надо, — опять одобряет бабушка. — Мой Коля тоже, бывало, приказывал солдатикам марш-бросок в полной выкладке бежать на тридцать километров. С песнями. Я на это дело смотреть любила. И ничего, бегали, и Колю уважали, батей величали.

— Хм, интересная идея. В противогазах бегали и пели?

Ох, не надо бы бабушке ему такие идеи подбрасывать. Переймет ведь.

— Ба, расскажи лучше, как у тебя дела на курсах, — решаю направить разговор в другое русло.

— На каких именно? Вчера вот ходила новые расклады изучать, — хвастается она и достает из кармана потрепанную колоду карт. — Давай-ка я тебе погадаю, Таня! Ну?

— Нет-нет! Не хочу ничего знать про свое будущее. И вообще, не верю во всю эту эзотерику и мистику.

— Это не мистика, а чистая психология по Юнгу и Фрейду, — поучительно отвечает бабушка. — Давай тогда тебе погадаю, Родион.

Она хищно тасует карты. Ремезов пожимает плечами.

— Ну, давайте.

Бабушка смотрится с картами очень колоритно. Она мечет их как фокусник, тузы и валеты так и мелькают в ее загорелых морщинистых пальцах. Ей бы на сцене выступать. А сейчас у нее есть благодарный зритель. И это не я. Я ежусь от нехорошего предчувствия. Бабушка что-то задумала. Глаза у нее хитрые.

Иногда она заставляет меня краснеть.

— Ну-ка, ну-ка. Для тебя… Для дома… Для сердца… Что было, что будет… Чем дело кончится, чем сердце успокоится…

Бабушка наклоняется над раскладом и начинает вдохновенно врать.

В прошлом Ремезова она увидела приход денег, раздоры, победы и длинную дорогу.

(Ну да, Ремезов упомянул, что в Москву ездил на переговоры).

В его настоящем она увидела старую подругу, у которой, однако, любовный интерес лежит к казенному дому и какому-то левому бубновому валету. А также скорое расставание с этой подругой.

Ремезов скептически поднял бровь.

Ну, а в будущем баба Аглая увидела радость в ночные часы, успешные хлопоты и счастливые перемены, связанные с неожиданным интересом к некой блондинке.

— Можно поподробнее про блондинку? — заинтересовался Ремезов.

— Можно, — охотно согласилась бабушка. — Голубоглазая девушка, лет двадцати четырех-двадцати семи. Любит блестящие вещи, много болтает. Она принесет тебе удачу. Но сначала огорчения. И тут много от тебя зависит, как ты с ней себя поведешь. Гадание верное, не сомневайся! Недаром трефовый валет первым выпал.

Я поперхнулась чаем, закашлялась и долго не могла отдышаться.

У меня горят щеки. Бабушкины намеки разве что полный идиот не поймет.

— Отличное гадание. Я запомню ваши советы, — серьезно кивает Ремезов. Но по напряженным мышцам в уголках его рта понимаю — он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Мне пора, — он поднимается. — Спасибо за хлеб-соль и за интересный разговор, Аглая Борисовна. Очень рад, что познакомился с вами.

— Погоди, ты куда! И не покушал ничего, — всполошилась баба Аглая, как настоящая классическая бабушка. Я ее не узнаю. — Вот, возьми с собой… Роллов тебе заверну, и пирожков этих… как их там… с неприличным названием.

— Бань-бао, — страдальчески подсказываю я.

— Таня, за языком следи! — она сурово грозит мне пальцем.

— Ну что вы, спасибо, не надо! — пугается Ремезов, но бабушка уже сложила недоеденное в миску с отбитой эмалью и накрыла ее пластмассовой крышечкой. И гордо вручила миску Ремезову.

— Поужинаешь вечером. Дома, поди, у тебя еды-то нет, готовить некому. А Таня, кстати, вкусные котлеты делать умеет.

— Ба, прекрати, — шиплю ей.

— А какие еще таланты есть у Тани? — живо интересуется Ремезов. — Какая она в детстве была?

У бабушки разом загораются глаза. Хвастаться внучкой она любит.

Я паникую. Ей только дай волю — все вывалит. И как я из садика подкоп делала, и как в примерочных кабинках пряталась и покупателей в магазине пугала до икоты.

Ловко оттесняю бабушку плечом и открываю дверь.

— До свидания, Родион Романович, — почти выпихиваю его на лестничную площадку.

— До свидания, — он цепляется рукой за косяк и затормаживает. — До среды. Развлечение выбираю я, не забудьте.

Глава 11

Меня будит телефонный звонок. Не открывая глаз, протягиваю руку к столику. Но телефона не нахожу. Столика тоже.

Куда он за ночь подевался? Упорно тянусь дальше и падаю в пропасть.

Только грохнувшись о дно пропасти (где, по счастью, кто-то постелил мягкий ковер), вспоминаю, что ночую не дома. Вчера я так устала, что на минутку прилегла на диван в бабушкиной гостиной и закрыла глаза. И отключилась.

Сейчас, стало быть, я все еще у бабушки. Тянет табаком, а из коридора слышится противный скрежет когтей по пластмассе. Это один из ее котов проводит раскопки — точнее, закопки — в своем лотке.