Босс. Проверка на верность 2

Спрашиваю неожиданно для себя и глажу ее волосы:

– Ты же не жалеешь об этой ночи?

Уверенно и быстро качает головой:

– Нет.

Затем тихо спрашивает:

– Ты, правда, не запомнил, что я тебе вчера говорила?

– Нет, малышка, мне в голову ударила…, – тут я чуть не вставил слово «любовь», но быстро опомнился и продолжил, – страсть.

Лера слегка улыбнулась. Видимо, она мне ещё что-то важное вчера сказала. Как я мог не запомнить?

Не знал, что можно опьянеть от секса и получить передоз от наслаждения.

Лера

Спрашивает меня, не жалею ли я о проведённой с ним ночи. Нет, никто и никогда не заставит меня о ней пожалеть. Я уже точно знаю, даже если наши отношения не перерастут во что-то серьёзное, если я выйду замуж за другого, я эту ночь буду вспоминать всю свою жизнь, втайне ото всех. Секрет, который навсегда сохраню в своём сердце.

Когда Богдан целовал меня везде и я была перед ним полностью обнаженной и беззащитной, я не могла контролировать то, что вылетает из моего рта. И выдала ему все свои секреты.

Я сказала ему, что он мой первый и единственный. И что люблю его.

Богдан не запомнил или не расслышал. Возможно, я кричала эти слова про себя или слишком тихо. Это хорошо, что он не расслышал…

Вряд ли он смог бы мне ответить тем же, а я не хочу портить то, что между нами сейчас есть. Пусть это называется «свободными отношениями», я на все согласна, лишь бы быть рядом с ним. Так долго, как это только возможно. Он вчера мне сказал «Ты ещё не знаешь, от чего отказываешься».

Теперь я знаю. И он прав, теперь я от него отказаться сама не смогу. Наши отношения продлятся столько, сколько он захочет. Пожалуйста, пусть это будет как можно дольше…

Глава 3

После душа на меня нападает игривое настроение (или счастливое, не знаю). Вместо того чтобы надеть свою одежду, я заглядываю в шкаф Богдана, достаю оттуда белоснежную рубашку. Может быть, даже ту, в которой он был при первой нашей встрече. Надеваю ее на голое тело и иду на кухню.

– Надеюсь, ты любишь яичницу? – говорит Богдан и поворачивается в мою сторону.

Когда видит меня, замирает на месте. Ставит тарелки на стол, подходит ко мне, поднимает и сажает на стол. Гладит по волосам, говорит:

– Я так никому не разрешаю делать, но тебе очень идёт, – прикасается к моему носу и смотрит на губы.

Щеки неистово пылают, неудивительно: я сижу на столе, напротив меня мужчина, от которого я схожу с ума. Я притягиваю его к себе и целую. Ни с кем я так не делала. Богдан быстро отвечает на поцелуй, его руки начинают блуждать по моему телу. Он на миг отстраняется и спрашивает, тяжело дыша:

– Зачем ты меня соблазняешь, нельзя… Должно все зажить.

Смущаюсь, но все-таки произношу вслух:

– У меня ничего не болит, я хочу ещё.

И это почти правда. Больно было, может быть, только секунду. И то, потому что я испугалась незнакомых ощущений. То секунда. Она не сравнится с целым часом сильного острого наслаждения.

Чёрные глаза Богдана загораются игривым огоньком. Он снимает с меня рубашку и берет прямо на кухонном столе, там, где мы собирались завтракать. Яичница, которую Богдан приготовил для нас, падает вниз, тарелка разбивается. Наверное, от тряски стола. Но мы совсем не расстраиваемся. Я теперь питаюсь не пищей, а прикосновениями и ласками Богдана. Чувствую такой вулкан и взрыв удовольствия, что, кажется, этого достаточно, чтобы насытиться на год. Но нет. Потом мы принимаем вместе душ. Я смотрю на обнаженное тело босса: рельефные мышцы на животе, выпирающие вены на руках. К горлу подступает желание: хочу, чтобы он снова гладил мое тело, сжимал и целовал. Хочу принадлежать только ему.

Меня пугают собственные мысли. Нормально ли это: испытывать такое чувство одержимости? Любовь из всех людей делает сумасшедших?

Завтракаем мы почти в обед.

– Ты выжала из меня все силы и соки, поэтому теперь завтрак готовишь ты, – говорит Богдан, улыбаясь одними уголками губ.

Я никогда с таким рвением не жарила яйца. Хочется для этого человека быть самой лучшей во всем. Даже в таком деле, как приготовление завтрака.

Богдан ест с аппетитом, как и я. Страшно даже думать о том, что будет дальше. Пока наши отношения ничем не отличаются от «нормальных». Хотя откуда мне знать? Так далеко я ни с кем ещё не заходила.

Посреди завтрака Богдан хлопает себя по лбу.

– Черт я совсем забыл. Сколько сейчас времени? – смотрит на часы и продолжает:

– Прости, мне надо бежать. Одевайся быстрее!

Я разочарованно плетусь в комнату, нехотя снимаю его рубашку, одеваюсь в свою одежду.

Вот и все? Сказка закончилась? Карета превратилась в тыкву? Богдан быстро собирается, даже не объясняет мне, что происходит.

Я все жду, жду. Но даже в машине он везёт меня молча и высаживает за две остановки до моего дома!

– Прости, малышка, я опаздываю.

– Ты даже не скажешь, куда ты так спешишь? – спрашиваю строго, скрещиваю руки на груди. Не собираюсь выходить из машины, не получив ответа.

Богдан только открывает рот, но я его перебиваю:

– Знаю, что это не входит в мои обязанности: интересоваться такими вопросами, но я хочу знать! Куда. Ты. Едешь.

– В кино с дочерью. Обещал на день рождения, что свожу в кино, – отвечает Богдан спокойно.

Я немного остываю от услышанного и выхожу из машины. Не буду же я ревновать его к дочери? Значит, тот разговор, который я слышала на работе, был с дочерью.

– Я позвоню тебе вечером, – говорит мой босс на прощание.

Иду медленным шагом пешком несколько улиц. Когда захожу в квартиру, Вероника смотрит на меня удивленно. Понимаю: я первый раз не ночевала дома.

– Кто он? – задаёт она только один вопрос.

– Мой босс.

– С ума сойти: ТЫ СПИШЬ С БОССОМ? – кричит Ника так, что, мне кажется, нас услышит весь дом.

– Успокойся. Потише! – шикаю я.

– Ну, ты даёшь, тихоня! И как оно, того стоит? – спрашивает беззастенчиво.

Вместо ответа мои щёки загораются ярким румянцем, и я ухожу в свою комнату. Думаю, Ника, итак, все поняла.

Вечером Богдан мне звонит. Я быстро беру трубку, так как все это время телефон лежал под рукой. И я не могла ни о чем другом думать: только о нем и когда он позвонит.

– Да, – говорю как можно более нежно.

– Не хочешь прогуляться?

– Хочу! – быстро выдаю я, не выдерживаю никакую паузу.

Уже через пять минут я спускаюсь с лестницы. Он подъезжает через двадцать минут, но для меня как будто прошла секунда. Ждать любимого человека – ещё один вид удовольствия.