Ботаник 2
Шрифт:
В общем, после суточной попытки разобраться с арсеналом, Кендал плюнул и приказал кладовщику проваливать из замка. Но недалеко. Потому что после окончания проверки к нему будут предъявлены претензии, и он должен будет возместить все, что разбазарил и расхитил. И лучше ему спрятаться где-нибудь на Северных островах, потому что Кендал вышлет за ним охотников за людьми, и гада притащат на аркане, слегка побитого, но живого. Чтобы как следует ответил за свое воровство.
«Охотниками за людьми» здесь называли тех, кто занимался деятельностью…даже не знаю, как ее назвать. Нечто среднее между частными сыщиками и охотниками за головами. Они разыскивали преступников и беглых рабов, искали пропавших людей и подглядывали, подслушивали неверных жен и мужей. У охотников даже своя гильдия была — она принимала заказы, и раздавала их по своим членам. Само собой — за мзду немалую, которая находилась в пределах от десяти до пятидесяти процентов. Можно было и не состоять в гильдии, работать индивидуально,
Кстати, поговаривали, что Гильдия Охотников сотрудничает с Гильдией Убийц и делится с ней информацией — тоже не бесплатно. А еще — Охотники могут отомстить убийцам охотника — с помощью той же самой Гильдии Убийц, которой официально вообще-то и не существует.
Все сложно, да…в мире вообще нет ничего простого. И самое сложное в настоящий момент — на самом деле произвести ревизию и составить хоть какое-то представление — что мы имеем у себя на складе.
Вот так на второй день ревизии я и стал заведующим складом военного обмундирования и оружия. В помощники мне был выделен тот самый старый охранник, его звали Лазис Горан. Старый вояка, без семьи и детей — он не знал другой жизни, кроме как таскать на себе железо и лечить свои полученные в бою раны. Услышав предложение стать помощником кладовщика — он искренне обрадовался, и сообщил, что лучшей доли себе и не желал. Тихо, спокойно, и не надо носиться по степям зарабатывая геморрой и поганые грязные раны от вонючих стрел степняков (Они и правда вонючие — говорят, что их нарочно выдерживают в горшке с загнившим на солнцепеке дерьмом. Эдакое импровизированное отравление стрел). Хорошая служба, чтобы тихо и мирно закончить свои дни в этом поганом мире (охранник не отличался оптимизмом и человеколюбием, скорее наоборот). А еще сказал — что если ему позволят и не будут мешать, он наведет здесь полный порядок, и от него не ускользнет даже пуговица, оторвавшаяся от старого камзола.
Я знал этого стражника с самого детства — суровый, будто выточенный из старого пенька мужик, корявый, но сильный и ловкий. Помню, мне было лет десять (Альгису, само собой!), когда я был свидетелем сцены: трое новобранцев нажрались и видимо решили наехать на старика (так и казалось — старика, для двадцатилетних все, кому за пятьдесят — старики). То ли он им что-то сказал, то ли просто захотелось докопаться, как до телеграфного столба (скучно же!), алкоголь в крови играет, силушка в литых плечах бурлит, в общем — один другого круче, и все на одного. Их потом выгнали. На следующий же день. В замке сухой закон, а кроме того — драки не приветствуются, если только это не драка на тренировочном поле. Они уходили из замка через ворота и все смотрели им вслед. Трудно шли. Двое вели одного — у него была сломана нога и привязана к палке, у остальных — по одной сломанной руке. Лазис их пожалел, как мне тогда сказали. Он мог просто выпотрошить их на месте. Голыми руками. Я видел эти руки — клешнястые, перевитые крупными синими жилами. Верю, мог. А ту сцену избиения помню до сих пор — кто чем бил, то и было сломано. Рукой бил — руку пополам. Ногой бил — ногу напрочь. И лечить их не стали. Не заслужили.
И отец, и братья, и Кендал — все очень уважали заслуженного ветерана. Удивительно, что он удовольствовался ролью простого стражника. Хотя потом я узнал, что он отказывался от любой командирской должности, и даже узнал — почему. В молодости он служил в имперских войсках, командовал то ли взводом, то ли ротой, и…их всех послали на заведомо безнадежное и даже глупое задание — вроде как в войне с Союзом. И он, командир, повел своих людей в безнадежную атаку. Бессмысленную, никому не нужную. И выжил. Один из всех. Раненый, но выжил. И всю жизнь винил себя за то, что не нашел в себе духа отказаться, что не послал этого тупого офицеришку в эротическое путешествие. После — уволился и стал наемником, а потом прибился к Конто, да так тут и застрял — на целых двадцать лет.
Когда Кендал оставил нас вдвоем, стражник помолчал, сидя за столом возле стойки выдачи, потом посмотрел мне в глаза и спросил:
— Тихий, как будем дальше жить?
Я удивленно поднял брови, соображая, что имел в виду этот тертый, видавший виды мужик, а потом решил для себя — придется кое-что пояснить, и никак иначе. Не до конца, конечно, но…надо налаживать отношения с помощником. Как?
— Поясни, что ты имеешь в виду… — сказал я, и откинувшись на спинку стула сцепил руки на животе, пристально следя за мимикой собеседника. А еще — за его аурой. В последние дни мне стало казаться, что по ауре я могу узнать — врет человек, или нет. Опытов я не проводил, но при каждом удобном случае пытался сопоставить услышанное от собеседника с состоянием его ауры. Учитель говорил, что при достаточном умении и способностях можно улавливать эмоции человека и даже предугадывать, что он сейчас сделает. Замечательное умение для бойца.
— Я не знаю, зачем Кендалу твое назначение, и как вы с ним связаны. Но нюхом чую — здесь
все непросто. И не хочу встрять в блудняк! (само собой — на общем языке это звучит иначе, но смысл именно такой) Потому хочу знать — как мы дальше будем жить, и…кто ты такой?Аура горела ровно, за исключением…ага…левое колено у него болит во время дождей, левая рука, сустав — то же самое. Скорее всего, последствия ранений. Желудок…начинается язва. Острый гастрит. А так…для его возраста на удивление здоровое тело, и это после ранений! Тренируется, не пьет…здоровый образ жизни, да и только!
— Ты слишком много ешь острого, так? — задаю вопрос, и вижу, как меняется лицо собеседника, из каменного-настороженного становясь удивленным и красным — Давно не был с женщиной, так что может быть застой. Сходи в бордель, или…помоги себе сам. Нельзя, чтобы застаивалось. К колену надо приложить снадобье — я тебе дам. И к плечу — тоже.
Лицо Лазиса теперь вытягивается и белеет, он молчит, потрясенный, потом с запинкой, негромко, говорит:
— Парень…да ты…кто?!
— Я — Тихий. Это все, что тебе нужно знать — спокойно, без нажима поясняю я — То, что мы делаем с Кендалом, это на благо Клана. И только ради Клана. Потому — если ты что-то заметишь, что-то такое, что не укладывается в твое разумение, что-то подозрительное…лучше подойди к Кендалу или ко мне и спроси. Если так уж не терпится. Но только не жди, что мы ответим. И еще — если ты хоть слово скажешь о том, что можешь заметить, о том, что додумаешь, о том, что придет тебе в голову — я тебя убью. Прости, Лазис, я тебя очень уважаю, но…слишком велики ставки. И я вынужден был тебя предупредить. А что касается нашей жизни…вон там есть комната — в ней кладовщик отдыхал после обеда, трахал своих девок и просто валялся, задрав ноги. Я время от времени буду там спать и валяться, задрав ноги. И заперев дверь. А ты будешь говорить, что не знаешь где я, и выдавать барахло тем, кому это нужно выдать. Получать будешь еще и мое жалованье, потому что работать станешь за нас двоих. В твои обязанности входит полная ревизия всего барахла, ну и работа кладовщика. А я буду только отдыхать, валяться, и разговаривать с Кендалом. Ну еще и баб сюда водить — как положено кладовщику. Понятно?
Лазис долго смотрел мне в лицо не отводя взгляда, потом вдруг ухмыльнулся и хлопнув по столешнице ладонью, сказал:
— Сдается мне, что ты там не только задрав ноги будешь лежать. Не знаю, что вы такое с Кендалом задумали, только я с вами, парни. Не беспокойся…Тихий, или как там тебя. Не сдам. Я отдал Клану двадцать лет жизни. Меня не обижали, всегда уважали. Я благодарен Клану. И остаюсь ему верен. Все, что делается для Клана — я поддержу. И Кендала уважаю — он никогда не сломается и не предаст. Тебя не знаю, а вот ему верю. Можете на меня рассчитывать. И да — я молчу, как могильный камень, и пусть я сдохну, если скажу хоть слово лишнее. И насчет руки и ноги ты прав. А откуда насчет баб знаешь? Ты в замке-то всего ничего времени живешь! Ленив я стал…не до баб. Поспать, да поесть…да чтобы над ухом никто не орал. Старею, демоны меня задери! Ну и насчет жалованья — тоже неплохо. Почему бы и нет? Насчет склада не сомневайся — приведу в порядок, будет все блестеть! Этот козел тут все запустил! Выгребать и выгребать! Только вот что я тебе скажу…ничего еще не закончилось, вот посмотришь. Это я про склад…
Он как в воду смотрел. Вернее — знал жизнь. Кстати сказать — я в общем-то и сам подозревал, что дело не закончилось. Через час после того, как кладовщик был изгнан из своего логова, Кендала вызвал управляющий, а еще через полчаса на складе объявился и кладовщик, улыбавшийся во все зубы, довольный, будто сорвал банк:
— Валите отсюда! И быстро! И на защиту своего покровителя на рассчитывайте! Он сам последние дни тут доживает! Кончилась его власть! Ключи сюда! Быстро! И чтобы духа вашего не было в складе!
Лазис неприятно улыбнулся, подошел вплотную к побледневшему кладовщику и тихо сказал:
— Интересно, а воскрешать мертвых управляющий умеет?
— Ты чего, чего задумал?! — заверещал кладовщик, побледнев как полотно и делая несколько шагов назад, туда, где маячили лица его прихлебателей. Я видел этих парней, они постоянно ныряли в склад, где задерживались на неопределенное время. Не знаю, что они там делали, но с кладовщиком у них была тесная связь, это без всякого сомнения. Делишки вместе делали. Какие именно? Да кто его знает…честно сказать — мне было неинтересно. Наверное, вместе воровали.
— Пойдем, Лазис! — я схватил стражника за руку и сжал так, что тот охнул и ошалело посмотрел мне в глаза. Я опомнился — надо соразмерять силы. Забываюсь.
Когда вышли, стражник уважительно сказал:
— Ну и силен же ты, Тихий! Не ожидал! Худой, жиденький, кажется — переломишь пополам, а силища… Ладно. Так что делать будем?
— А вон Кендал идет, сейчас нам что-то хорошее расскажет — ухмыльнулся я, радуясь перемене темы разговора.
Судя по хмурому лицу Оуга, ничего хорошего от него ожидать не стоило. Так и вышло — как и объявил кладовщик, Кендалу объявлено, что он служит до конца седмицы, а потом — в свободный полет. На его место уже подыскивают человека. И что пускай не рассчитывает на выходное пособие — не дождется. В общем-то ничего нового мы не узнали.