Ботоксные дневники

— Однако вы вовремя, — произносит пластический хирург, и в его голосе слышится упрек. В первый момент я вижу только его голову, но потом он делает шаг назад, и я успеваю рассмотреть обернутое вокруг бедер полотенце и голую грудь с мокрыми клочьями седой растительности. Очевидно, я помешала ему принимать душ. Он, молча, смотрит на меня и склоняет голову набок, пытаясь вытряхнуть из уха попавшую туда воду. Несколько капель падают ему на ногу, и он берется за угол полотенца, чтобы стереть их. «Не делай этого», — думаю я в ужасе. Однако доктору Пауло удается вытереть ногу, не продемонстрировав того, что я пока не готова увидеть и что, скорее всего не захочу увидеть никогда.

— О, простите! Мне кажется, мы договаривались на ш-шесть сорок пять, — выдавливаю я, наконец. В конце фразы мой голос звенит, как у маленькой девочки, и я ненавижу себя за это.

— Да, — резко отвечает он и, повернувшись ко мне спиной, идет в свое увешанное зеркалами логово. Я следую за ним. — Но разве ньюйоркцы когда-нибудь приходят вовремя? Впрочем, это не ваша вина, — добавляет он, как ему кажется, великодушно. — Вы ведь живете не в Нью-Йорке. Я имею в виду, не в самом Нью-Йорке. А теперь позвольте покинуть вас. Через десять минут я буду готов.

Он возвращается в ванную комнату, и я стараюсь не думать о том, как он там сейчас снимает с себя полотенце. Наверное, мне следует уйти. С другой стороны, ничего более ужасного уже не может случиться, ведь правда? Впрочем, как вскоре выясняется, я ошиблась, потому что совсем забыла о собаке породы апсолапсо. Или лапсо-апсо? Или альпо? Я никогда не запоминаю названия модных дизайнерских пород. Так вот, пес, видимо, решив сгладить неловкость от отсутствия своего хозяина, начинает пристраиваться к моей ноге.

Я усаживаюсь на белоснежный диван, к которому никогда не прикасалась детская рука, и начинаю листать альбом с репродукциями то ли Матисса, то ли Пикассо, нарочито небрежно брошенный на стеклянный кофейный столик, как вдруг замечаю засунутый под диван номер «Хаслера» [8] .

Почему у меня нет секретаря, который вдруг сообщил бы мне о якобы срочном деле, чтобы я могла убраться отсюда под благовидным предлогом? Может, попросить Джен позвонить и сказать, что у нее болит горло? Нет, лучше всего Люси. Именно она должна вытащить меня из этой ужасной истории, думаю я, в то время как пес все энергичнее трется о мою ногу.

8

Популярный американский журнал для мужчин.

— Послушайте, ваша собака!.. — кричу я.

— Да-да, я знаю! Замечательный пес! — кричит он в ответ. — Надеюсь, вы не будете ревновать. Когда мы гуляем в парке, он липнет ко мне как магнит.

— Да, не сомневаюсь! Но в данный момент он прилип к моей ноге, и я не могу его отогнать.

— Глупости! Уинстон никогда не позволяет себе ничего подобного. Ведь правда, чертенок? — восклицает хирург, выходя из ванной в пуловере от Калвина Клайна и кожаных джинсах. Он доходит до середины комнаты и поворачивается, как модель на подиуме, но, поскольку я не аплодирую, молча, следует дальше, к бару в другом конце комнаты. Наверное, идею устроить бар в гостиной он почерпнул в номере «Хаслера» за 1978 год.

— Простите, что заставил вас ждать, — произносит он вкрадчиво, как и положено доктору с Парк-авеню, и открывает бутылку шато или чего-то в этом роде. — На кухне есть сыр и, наверное, что-нибудь еще. Может, останемся сегодня дома?

Его слова застают меня врасплох. Разве мы так часто куда-то ходили на этой неделе, чтобы сегодня остаться дома? Я, например, не отказалась бы пойти во «Времена года». «Ле Сирк» тоже недалеко. Кроме того, мне всегда хотелось побывать в «Ле Бернардин».

— Это было бы замечательно, — слышу я свой голос.

Скользящей походкой он пересекает комнату, подает мне бокал и, взяв меня за подбородок, задумчиво поворачивает мою голову из стороны в сторону. Что он собирается сделать — поцеловать меня или назначить ботоксные инъекции?

— Я понял, какая половина лица у вас красивее, — заявляет он довольным голосом и подмигивает, уверенный, что ему удалось меня заинтриговать, — но пока ничего не скажу.

Похоже, это его любимая шутка. Я не нахожу, что ответить, и, самое ужасное, все же задумываюсь над его словами.

Доктор Пауло усаживается на диван и похлопывает рукой по подушке, приглашая меня присоединиться к нему.

— Вы ни за что не догадаетесь, кто приходил сегодня ко мне в офис.

— Кто же? — спрашиваю я весело, садясь на некотором расстоянии от него.

— Нет, вы должны сами догадаться. — Он обольстительно улыбается.

Неужели так необходимо играть в эту игру? Что ж, будь, по-твоему.

— Мерил Стрип, — предполагаю я.

— Нет. — В его голосе слышится досада, видимо, я хватила через край.

— Кэти Ли.

— Теплее.

— Сдаюсь.

— Далия Хаммершмидт, — произносит он с торжествующим видом.

У меня вытягивается лицо, но я ничего не могу с собой поделать, поскольку никогда в жизни не слышала это имя. Пытаюсь скрыть разочарование, но безуспешно. Его лицо мрачнеет. Ну, кто бы мог подумать, что вечер начнется с викторины о поп-звездах? Я не прошла испытания, но это меня нисколько не огорчает.

— Мне очень жаль, — смущенно говорю я, — видимо, придется возобновить подписку на «Пипл».

— Ерунда, я упомянул об этом, потому что вы мне ее немного напоминаете.

Должно быть, это комплимент. Наверное, Далия Хаммершмидт — популярная в прошлом актриса или по меньшей мере светская львица. Во всяком случае, в последний раз ее видели, когда она посещала пластического хирурга. Я поднимаю бокал с вином и делаю небольшой глоток.

— Ну и каково ваше мнение?

Что мы обсуждаем на этот раз? Ах да, вино.

— Очень хорошее, — говорю я.

Он бросает на меня недовольный взгляд и отпивает из своего бокала.

— Так не говорят о вине. Давайте попробуем еще раз.

Я вспоминаю, что окончила колледж с отличием.

— С фруктовым оттенком.

— Нет, с нотками дубовой коры. И желудей. Довольно пикантное.

Пикантное? Я не собираюсь спорить, делаю еще один глоток и продолжаю:

— Великолепное послевкусие, напоминает кумкват.

— Кумкват?

— Обладает прекрасным букетом.

— Еще бы! Между прочим, бутылка стоит сотню долларов. — Он немного успокаивается.

Может, если я выпью побольше этого каберне по сто долларов за бутылку, вечер покажется не таким уж плохим? Я делаю еще один глоток. Уинстон пользуется этим, чтобы продемонстрировать мне свою любовь, и, одним прыжком преодолев разделяющее нас расстояние, оказывается у меня на коленях. Я вздрагиваю, красное вино выплескивается из бокала, и несколько капель попадают на белоснежную обивку дивана.