Боты для ночного эльфа

– Фруктовые саженцы, сейчас? За полчаса до полуночи? – прожевав, уточнила я, удержавшись от того, чтобы выразительно покрутить пальцем у виска лишь потому, что у меня руки были жирные. – Да пошли ты этого Муханцова… в дендрарий!

– В дендрарии дорого, у нас маржи не будет, а это мне невыгодно. Ничего не поделаешь, надо ехать в Гагры, – решила Ирка. – Есть у меня там знакомый дедушка-садовод…

Я уже говорила, что она не только запасливая, но и экономная?

– В Гагры, сейчас? За полчаса до полуночи? – повторила я, на этот раз все-таки покрутив у виска.

– Мандалины, – прищурился один Иркин рыжик.

– Римоны, – поддакнул второй.

– И фейхоа, – договорила я сама, опасаясь, что детки с дефектами речи исковеркают название невинного растения до неприличия.

– Поехали, как раз сейчас на пропускных пунктах людей не будет, проскочим границу с разбегу, – решила Ирка.

И мы поехали.

День второй

– Ва-ле-ни-ки! Ва-ле-ни-ки!

– Малыш! – Спросонья я не поняла, какой именно из иркиных однояйцевых ковбоев гарцует по моей кровати. – Побойся бога, ну, какие валенки в знойном августе?

– Ва-ле-ни-ки! Ва-ле-ни-ки!

– Нет у меня тут ни валенков, ни шуб, ни шапок, – я неохотно рассталась с подушкой. – Из согревающего в доме только коньяк, но его я тебе не дам, и не проси.

– Коняк? – Младой ковбой заинтересовался.

– Но-но! – сказала я строго.

Потом сообразила, что по-ковбойски это означает призыв к активным действиям, и поменяла фонему:

– Ни-ни! Пойдем-ка, я верну тебя мамочке.

Ведя гарцующего дитятю в поводу, я открыла замок, отодвинула засов, вышла в коридор и там обнаружила, что соседская дверь в отличие от моей открыта настежь.

Из дверного проема тянуло вкусным и открывался эффектный вид на Иркину попу в лосинах расцветки «крупный горох», живо напоминающую круп лошади эффектной масти «в яблоках». Усиливая сходство, над горохово-яблочной попой хвостом подрагивали ленты фартука.

Определенно ковбойская тема была сегодня в тренде.

– Проснулась? А мы вареники готовим! Садись завтракать! – Ирка призывно махнула мне шумовкой.

– Ва-ле-ни-ки!

– Ва-ре-ни-ки!

Детишки застучали ложками по столу.

– Ах, вареники! – Я поняла свою ошибку. – Прекрасно, я сейчас присоединюсь к вам, только умоюсь.

Я вернулась к себе, встала под душ, и вместе с его струями меня накрыло запоздалое понимание: а дверь-то моя всю ночь до утра была закрыта и даже заперта!

Как же ко мне попал Манюня? Не влетел же в окошко? Шестой этаж – это слишком высоко для прыжка без батута, а крыльев у Иркиных деток нет, они точно не ангелы!

– А был ли мальчик?

Я усомнилась в крепости своего рассудка.

Может, во сне я учуяла вкусный запах, и мое подсознание подтолкнуло меня к побудке, явив мне столь натуралистичное видение?

– Мне кажется, я слишком много работаю, – пожаловалась я Ирке, садясь за стол.

– Это так, но сегодня, к счастью, у тебя законный выходной, – напомнила подружка.

– Точно, сегодня же суббота! – Я обрадовалась. – Наконец-то! Ну, чем займемся?

– Напряжь! Напряжь! – зашумел ребенок.

– Не хочу я никого напрягать, – отмахнулась я. – Мне этой деятельности в будни хватает…

– Он сказал «на пляж», – Ирка легко перевела с сыновьего.

Она прекрасно понимает оба диалекта этого внутрисемейного языка.

Как почти настоящий местный житель, я знала о существовании поблизости моря – видела его, слышала, даже обоняла, но осязала нечасто. Упускать возможность позагарать не на бегу и намокнуть не от пота было бы грешно, и после завтрака мы дружно выступили в поход на пляж.

До него от порога нашей многоэтажки всего-то метров сто по прямой, но Максимовы всякий раз идут к морю, как в полярную экспедицию, волоча на себе кучу груза.

Три туристические пенки для организации комфортного лежбища, три полотенца, один надувной матрас и два детских круга, большой зонт, набор для песочницы, мяч, сумка с продуктами и разная мелочь, складированная оптом в трещащий по швам пакет, – средства для загара и от него же, салфетки бумажные и влажные, журналы и книжки, кошелек, мобильник и сухое исподнее для всех членов семьи…

Ясное дело, Ирка очень любит ходить на пляж вместе со мной, потому что у меня-то всего имущества при себе – один ключ от квартиры в кармане шортиков. Соответственно на меня можно перегрузить значительную часть фамильного добра потомственных хомяков Максимовых.

Но разворачивать бивуак я им не помогала. Пока запасливая подружка-хлопотунья осваивала побережье, выстилая его пенками встык, я уплыла подальше в море и с полчаса наслаждалась нерушимым покоем.

Потом приплыли водные велосипеды и гидроциклы, и я сдала им акваторию без борьбы. Один хороший долгий заплыв – моя утренняя норма, а лежать на пляже я не люблю.

Натянув на мокрый купальник шорты и майку, я сунула ноги в шлепки и пошла домой.

– Я позвоню тебе, когда мы начнем собираться назад! – крикнула Ирка мне в спину.

Я кивнула, понимая, что без дополнительной тягловой силы она с эвакуацией не справится.

Впрочем, до исхода Максимовых с пляжа было еще полдня – они всегда окапываются на берегу как минимум до обеда.

Я вернулась домой и в тишине и покое валялась на диване, читала и неторопливо ела фрукты, не боясь, что кто-нибудь подбежит и с разгону откусит половину персика.

Редкое удовольствие!

Я позвонила в Крым мужу и сыну, узнала последние новости: оказывается, в душевой летнего домика на участке у деда поселилась лягушка. Пришла и сидит себе, никем не тревожимая.

– Она совершенно нечеловеческой красоты! – восторженно молвил сын и прислал мне фотографию мускулистой квакши цвета хаки.

Она гордо восседала на распылителе душа с видом Чингисхана, взирающего на покоренные земли с вершины мира.

Я представила, каково это – стоять голышом под душем, каждый миг ожидая падения сверху жабы, и у меня появился веский повод порадоваться тому, что я не поехала в Крым.

Потом позвонила Ирка, и я снова выдвинулась к морю.

Там было жарко: и солнце пекло, и работа кипела. Юные труженики моря Масяня и Манюня, вооружившись пластмассовыми лопатками, энергично меняли ландшафт прибрежной зоны. Судя по яме, которую они уже успели выкопать, ребятки планировали вскоре посрамить трудовой подвиг строителей туннеля под Ла-Маншем.