Бой после победы

— Лейтенант Горшков Николай Иванович?

— Вам же дежурный уже доложил, кто я!

Майор милиции повысил голос:

— Я, по-моему, внятно задал вопрос, товарищ лейтенант?

Николай ответил:

— Да, товарищ майор, я Горшков Николай Иванович, участковый деревни Семениха Кантарского района, ваш подчиненный!

Начальник РОВД указал на стул за гостевым столиком, стоящим перпендикулярно рабочему столу Лушина:

— Присаживайтесь!

Горшков занял место возле майора. Тот сразу уловил запах спиртного, удивленно спросил:

— Вы пили в такую рань?

Колян пожал плечами:

— Ну и что? Я же в отпуске и могу делать все, что заблагорассудится, в рамках закона, естественно!

— Но воспринимаете реальность адекватно, а то, может, наш разговор не имеет смысла?

— Вы же прекрасно видите, майор, что я не пьян, а запах — явление остаточное.

— Не забывайте перед званием произносить слово товарищ, это вам не с Захарченко общаться.

Николай согласился:

— Это точно подмечено, товарищ майор!

На слове товарищ Колян сделал ударение.

Новый начальник внимательно посмотрел на Горшкова:

— А вы действительно такой, каким вас мне представляли.

— Интересно, и какой же?

— Ершистый, самовольный, не отличающийся дисциплиной!

— Я бы охарактеризовал себя по-иному — свободный, независимый, не скрывающий и не боящийся высказывать собственное мнение, даже если оно не нравится начальству, блюститель закона. Нагловато вышло? Возможно! Но характеристика более соответствующая действительности. Кому, как не мне, лучше других знать себя?

Майор протянул:

— Да-а, скромности вам не занимать! А не мешало бы, Горшков, вести себя скромней! Несмотря на все ваши несомненно достойные восхищения заслуги перед отечеством!

— На что вы намекаете? На звание Героя?

— И на это тоже! Да, вы кровью заслужили это звание, и я не собираюсь обсуждать ваше героическое военное прошлое. Но живем мы, лейтенант, настоящим! А значит, должны исходить из той ситуации, что складывается сегодня.

Николай не без доли ехидства заметил:

— Извините, Семен Григорьевич, но вы к воинскому званию забыли добавить слово товарищ. Или вам это можно? Как начальнику?

Лушин вновь внимательно посмотрел на подчиненного:

— Ну-ну, Горшков, продолжайте в том же духе, но уверяю, на пользу вам конфронтация со мной не пойдет!

— А я не ищу пользу, личную пользу на государственной службе.

Майор вздохнул:

— Да, видимо, разговора душевного у нас с вами не получится. По крайней мере сегодня. Не в том вы, к сожалению, состоянии! Что ж, можете идти, не смею больше задерживать!

Николай поднялся:

— Пару вопросов разрешите, товарищ майор?

Лушин разрешил:

— Давайте! Смогу, отвечу!

— Первый вопрос: почему у нас забрали дела о браконьерстве людей вице-губернатора и растлении господином Комаровым несовершеннолетней гражданки Коноваленко?

Майор поинтересовался:

— Каким будет второй вопрос? Чтобы сразу ответить на оба?

— Второй — кто в области занимается данными делами?

Лушин поднялся, вышел из-за кресла, проговорил:

— Отвечаю! Дела, точнее, ваши протоколы на проверку забрали в УВД по приказу генерала Башмакова и постановлению прокурора. Это по первому вопросу. По второму ответ такой — никакого дела в обвинении Комарова и лиц, якобы занимавшихся браконьерством, не возбуждено по одной простой причине, из-за отсутствия в действиях исполняющего обязанности главы Администрации области и ниже перечисленных лиц состава преступления.

Николай ждал чего-то подобного. Усмехнулся:

— А как же со свидетельскими показаниями? С показаниями той же Коноваленко? Заключением экспертизы? Хотя о чем я спрашиваю? Ну, конечно же, Комаров не преминул воспользоваться болезнью губернатора и прикрыть свои грязные делишки. Захарченко возбух и поплатился. Вместо него сразу же посадили вас! Вы, Семен Григорьевич, наверное, на хорошем счету у генерала Башмакова?

Новоиспеченный начальник РОВД изобразил возмущение:

— Кто дал вам право так разговаривать со мной, старшим по должности и званию?

— Совесть, господин Лушин! Обычная человеческая совесть, но вам этого не понять!

— Я не желаю больше видеть вас, Горшков! Отдыхайте в отпуске. Продолжим беседу, как выйдете на службу!

Николай ответил:

— Взаимно, майор! А насчет беседы? Побеседуем. Почему бы и нет? Но только не здесь. А, скажем, в центральном аппарате МВД?

— Вы мне угрожаете?

— Что вы? Просто начинаю сомневаться, кто из нас пил вчера, я или вы? Как я, лейтенант, могу угрожать вам, майору? Это преступление, а Горшков, спросите у любого, человек законопослушный, если законы эти служат людям, а не избранной куче навоза! До свидания!

Резко развернувшись, Николай вышел из кабинета.

Спустился в дежурку.

Канарейкин спросил:

— Ну что, Колян, как у тебя с новым?

— Полнейшее взаимопонимание!

— Серьезно?

— Зуб даю!

— Хм! А я думал… хотя… ничего я не думал! Теперь лишнее говорить — себе дороже может выйти!

Николай ткнул дежурного пальцем в грудь:

— Вот это, Саня, ты попал точно в десятку! Ныне лучше держать язык за зубами! Отсидел смену и домой, под бочок к жене. Без лишних базаров. Тогда в почете будешь. Но да ладно со службой. Лайба моя готова?

— Готова! Головко уже ждет!

Горшков вышел из здания РОВД. Тут же подъехал «УАЗ». Николай сел на переднее сиденье.

Старшина спросил:

— Сразу в деревню или еще куда заедем?

— А ты что, домой не спешишь?

— Успею! Так как?

Николай, подумав, махнул рукой:

— Давай сначала в магазин круглосуточный! Обычные еще не открылись!

— Как скажешь!

Головко повел милицейский вездеход к единственному в райцентре круглосуточно работающему магазину смешанных товаров, носящему гордое и совершенно незаслуженное название «Супермаркет», где Горшков затарился водкой, сигаретами, колбасой, вырезкой, сосисками, еще кое-какой лабудой, которая с трудом вместилась в три объемных пакета. Это не считая спиртного. Ящик «Столичной» встал в багажник отдельной тарой. Увидев покупки, а также бумажник, полный долларовыми и отечественными купюрами, Головко присвистнул: