Бой тигров в долине. Том 2

– Гоша, только не Конфуций! – взмолился Борис Леонидович. – Я даже знаю, какую цитату ты собираешься сейчас привести.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась Марго. – Если знаешь – скажи сам.

– Может, не надо?

– Надо, Боренька, – рассмеялась она. – Говори.

– Ладно, – тяжело вздохнул Райнер. – В общем, этот ее китаец говорил примерно следующее: «Если ты констатируешь факт преступления, то пожалей преступника, а не восхищайся своим умом». Что-то в этом роде.

– Так вы что, предлагаете нам пожалеть Ларису Скляр и этого Суханова, что ли? – изумился Ленар. – Или я вас не понял?

Кирган тронул его за плечо и негромко проговорил:

– Ты не понял, Ленар. А китаец прав, уж ты мне поверь.

Разговор повернул в сторону будущей книги Ленара, и неожиданно Виталий Николаевич произнес:

– Слушай, брось ты дурью маяться. Зачем тебе эта книга? Какой от нее прок? Кому ты поможешь? А вот то, что ты сделал для Наташи, – это реальная помощь, настоящая. И кайф от реальной помощи человек получает намного более сильный, чем от осознания того, что он написал книгу, которую еще неизвестно сколько людей прочитают и прочитают ли вообще. Я сам это понял только благодаря тебе и тому делу, с которым ты ко мне пришел. Раньше я оказывал услуги и не понимал, что такое по-настоящему оказывать помощь. А теперь прочувствовал, какой душевный подъем испытывают люди, когда кому-то реально помогают. Это как наркотик, один раз попробуешь – и уже не откажешься.

Наташа сидела за столом, смотрела на людей, которых еще совсем недавно не было в ее жизни и которые ей так помогли, и никак не могла сосредоточиться и уловить смысл того, о чем они говорят. Она так переволновалась и устала от эмоций, что мозг отказывался воспринимать дополнительную информацию. Однако среди всех звучащих за столом слов она то и дело слышала голос Ленара, который говорил:

– Мы с Наташей… у нас с Наташей… нам с Наташей…

Его рука лежала на спинке ее стула, Наташа чувствовала тепло этой руки и понимала, что он не отстраняется. Он не бросил ее, он помогал ей не только потому, что так велит долг мужчины, как она думала, а потому, что искренне и по-доброму к ней относится. Может быть, он даже любит ее. При мысли об этом Наташе Аверкиной захотелось плакать. Но за праздничным столом, за которым собрались такие радостные люди, плакать было стыдно.

Степка в большой комнате на полу играл на отцовском айпаде, натягивая что-то, напоминающее пращу, и стреляя из нее по крепостной стене с башенками. Больше в комнате никого не было, хотя вроде и время не позднее, Антон сегодня вернулся с работы раньше обычного.

– А где Вася? Где Эля? – встревоженно спросил он.

– Вася плачет, – деловито сообщил Степан, не прерывая своего занятия. – А Эля ей помогает.

– Почему Вася плачет? Что-то случилось? Ее кто-то обидел?

– Дядька какой-то.

Антон помертвел. Неужели с его девочкой, с его принцессой, случилось то самое страшное, чего всегда боятся родители всех девочек?

– Какой дядька?

– Я не запомнил, трудный какой-то.

Антон развернулся и ринулся в детскую. Из-за двери он услышал, как всхлипывает дочь и как Эля тихонько говорит ей что-то утешительное своим мягким голосом. Он распахнул дверь и бросился к Василисе.

– Что произошло? – Он грозно посмотрел на няню: – Кто ее обидел?

– Оскар Уайльд, – безмятежно улыбнулась Эльвира.

– Кто?!

– Оскар Уайльд. Она прочитала «Счастливого принца» и стала готовиться отвечать на вопросы. Вот и расплакалась.

– На какие еще вопросы?

– Антон, вы совсем не в курсе, как проходит процесс обучения в современных школах? – насмешливо спросила Эля. – Детям задают прочесть текст, а потом они должны ответить на сформулированные в учебнике вопросы по этому тексту.

– В наше время этого не было, – пробурчал он.

– В наше тоже, – кивнула няня. – А теперь так. И все, что читает Василиса, я заставляю ее осмысливать при помощи вопросов. Сегодня она прочитала «Счастливого принца». Вы помните эту сказку?

– Помню.

– Ну, тогда вас не должно удивлять, что девочка расплакалась. Сказка и в самом деле невероятно грустная.

Антон погладил дочь по голове, потом поднял на руки и почувствовал, как она прижалась к его груди и как горячие слезы текут по его шее.

– А вы, наверное, поставили перед ребенком слишком сложные вопросы, – недовольно произнес он.

– Я… – начала было Эля, но тут Вася оторвала лицо от отцовского плеча и заявила:

– Папа, не ругай Элю, я сама заплакала.

– Ну, уж понятно, что Эля тебя не заставляла, – улыбнулся Антон. – Ты на все вопросы ответила?

– Нет, я только начала, и мне так жалко стало Принца, и Ласточку тоже, что я не выдержала. Не ругайся, ладно?

– Не буду, – пообещал Антон, целуя мокрое от слез личико. – Давай мы с тобой успокоимся, вместе посмотрим Элины вопросы, и я помогу тебе ответить. Хочешь?

Вася вырвалась из его рук и села на кроватку. В ее глазах появилось выражение упрямства и непреклонности.

– Нет, я сама буду. Это мое задание, его Эля мне дала, а не тебе. Я сама.

– Ну ладно, – пожал плечами Антон, – сама так сама. Но можно я хотя бы вопросы посмотрю?

Вася молча достала тетрадку и открыла на нужной странице. Красивым каллиграфическим почерком Эльвиры были записаны вопросы:

«Почему Принц счастливый?

А счастлива ли Ласточка?

Почему Принца и Ласточку назвали лучшим, что есть в городе?

Что было бы, если бы Ласточка улетела?

Был бы Принц в этом случае счастливым?

Назвали ли бы его и Ласточку лучшим, что есть в этом городе?

Почему сердце счастливого Принца не расплавилось?»

Н-да, вопросы такие, что впору взрослому отвечать, а не восьмилетнему ребенку. Впрочем, Эля права, он так мало понимает в своих детях! Они, наверное, куда умнее и сообразительнее, чем он думает. И история с пятью тысячами рублей – яркое тому подтверждение. Вася оказалась умнее и добрее взрослой Галины Тишуниной, которая уже, кажется, напокупалась всего досыта, а так и не поумнела, так и не поняла, что самое лучшее и самое приятное, что человек может сделать в своей жизни, это помочь другому. Вася это поняла. И Счастливый Принц тоже это понимал, потому он и стал счастливым.

Хотя, если посмотреть с другой стороны, закончилась-то эта история – хуже некуда. Может, и не надо так отчаянно и искренне помогать другим?

Да, но все-таки Принц и мертвая Ласточка были признаны лучшим, что есть в этом городе. Значит, все было не зря. Ах, черт возьми, где ж набраться мудрости, чтобы правильно жить? У детей, что ли, позаимствовать? Они ведь мудры не от разума, а от сердца, а это и есть самое правильное.

Антон посмотрел на часы. Скоро Вася ляжет спать, а он поедет к Галине, но не раньше, чем дети уснут. Он проводит с ними преступно мало времени и должен хотя бы сам уложить их. И снова Антон испытал ставшее уже привычным чувство отвращения к себе. Когда-то в юности он прочел роман Моэма «Бремя страстей человеческих» и искренне недоумевал, чего главный герой так мучается? Ведь понимает, что женщина пустая, недостойная, нечистоплотная в сексуальных отношениях, почему же он так ее хочет, жить без нее не может и все ей прощает? Тогда Антону это показалось ужасно глупым и каким-то надуманным. А вот теперь он сам попал в те же силки. Он все понимает про Галку, про ее ум, характер и нравственные качества. И точно знает, что не любит ее и не имеет намерения связывать с ней свою дальнейшую жизнь. Каждый раз, уходя от нее, он клянется сам себе, что больше сюда не вернется. А уже через полчаса начинает понимать, что вернется, и ненавидит себя за свою слабость, но ничего не может поделать с ней.