Бой в Ливийской пустыне

– Ты прав, – вздохнул Седов, – значит, остается одно – играть на опережение и убирать Харузи в доме начальника тюрьмы.

Коновалов посмотрел на Седова:

– Это выход, а дальше?

– А дальше заставим Наджима вывезти Владимирова с территории, якобы по приказу его начальства. Семью придется изолировать.

– По-серьезному?

– Да нет! Не будем же мы убивать жену и детей араба? Просто обложим их в какой-нибудь дальней комнате муляжом взрывчатки, предупредим, чтобы не дергались. Скажем – вернется муж, освободит. Часа три так они просидят. А потом пусть поднимают шум. Мы уже успеем вернуться в Гарьян.

– Но Наджима нам тоже нельзя отпускать.

– Нельзя.

– Значит, и его, как Харузи, ликвидируем?

– Посмотрим. С ним, в принципе, можно проделать то, что повстанцы проделали с врачом. Показать, как настоящие убийцы подставили нашего врача.

– А кому это нужно? Следствию? Начальству Наджима? Его по-любому за пособничество неизвестным, похитившим Владимирова, казнят. А до этого пытать будут. Так не лучше ли будет убрать его и концы в воду.

Седов невесело усмехнулся:

– Что-то я здесь, кроме как в пруду да в фонтане, воды поблизости не наблюдаю. Но ты прав, сейчас не время для игр. Наджима уберем, как только окажемся в безопасном месте.

– Ты говоришь, уберем, значит, планируешь наше совместное участие в акции?

– Нет! Ты останешься в усадьбе Аль Дина. Если мне и тем, кого возьму с собой, вытащить Владимирова и уйти не удастся, то на тебя ляжет командование отрядом и решение остальных задач. Отбоя и приказа на возвращение мы из Москвы не дождемся.

– Работаем во вторник?

– Да! Завтра – полная адаптация. В воскресенье разведка и в понедельник захват Харузи. Черт, я совсем забыл о его любовнице. Придется изолировать и Захиру. Слишком много проявляется второстепенных факторов, которые могут повлиять на исход операции.

– И это еще без учета того, что произойдет, если операция удастся. На поиски Владимирова и его похитителей руководство повстанцев наверняка бросит силы немалые.

– Надо с Аль Дином это обговорить. Завтра сделаю. А сегодня отдых. Как комнаты в гостевом доме?

– Шикарно. Все удобства, спутниковое телевидение, кондиционеры, душ, мягкие постели. Как номера люкс в приличном отеле.

– Вот и хорошо. Ты дождись наших и передай приказ закрыться в комнатах. Объяви отбой. Я пойду посмотрю свои апартаменты, приму душ, переоденусь.

– А как же бутерброды?

– Где они?

– В моем номере.

– Ну, так идем. Перекусим по-быстрому.

На следующий день Седов в 8 утра направился к главному дому. Бойцы отряда вставать не спешили. Но кое-кто уже плескался под душем.

Во дворе майора остановил рослый охранник с автоматом.

Отдал команду на английском языке:

– Стоять! Руки держать на виду.

– Я к Аль Дину, – сказал Седов.

– Мне известно, кто вы, но порядок есть порядок, я вызову Фархуни и выполню его распоряжение, а до этого прошу стоять смирно.

– Хорошо, подчиняюсь.

Внимательно следя за Седовым, охранник по рации вызвал Фархуни.

Помощник появился практически тут же, кивнул охраннику:

– Все в порядке, Абдул.

Повернулся к Седову:

– Господин Аль Дин сможет принять вас через полчаса.

– И что делать эти полчаса?

– Можете прогуляться по саду, пока не жарко, а можете пройти ко мне, я угощу вас отменным чаем. Его рецепт передан мне отцом, а ему дедом.

– Предпочитаю чай.

– Тогда прошу со мной.

Фархуни провел Седова в приемную кабинета.

– Это и есть твоя комната, ты что, и спишь здесь?

– Я сказал, мы можем пройти ко мне, подразумевая служебное помещение. А комнаты мои рядом.

– Ясно!

Фархуни включил телевизор и принялся колдовать над приготовлением чая. Телеканалы показывали одно и то же. Руководство повстанцев в каком-то городе, где их встречает толпа вооруженного, ликующего народа. Затем Рим, над посольством Ливии поднимают флаги Переходного Совета. Вновь город Ливии, люди разбирают завал. Повсюду валяющиеся, полуобгорелые фотографии и картины бывшего лидера бывшей Великой Социалистической Народной Арабской Джамахирии полковника Каддафи. Седов с пульта выключил телевизор. Фархуни подал майору пиалу с чаем, от которой исходил какой-то особенный, приятный аромат.

– Уверен, господин Седой, что больше нигде в мире не вкусите лучшего чая.

– Знаешь, Хасан, я не знаток напитков.

Командир отряда мелкими глотками выпил чай.

– Вкусно. Отдает мятой.

– Мятой? Нет, это не мята, это трава, название которой я вряд ли смогу перевести на русский язык.

– Вкусно.

Седов передал пиалу Фархуни. В это время в приемную зашел Мухаммад Аль Дин:

– Доброе утро, господин Седой!

– Салам аллейкум, господин Аль Дин.

Полевой командир улыбнулся:

– Ну тогда, ассолом аллейкум!

– Пусть так! Мне надо посоветоваться с вами.

– Пройдем в кабинет.

Российский офицер и агент внешней разведки, как и вчера, устроились в креслах у стола-приставки.

– Я весь внимание, – сказал Аль Дин.

Седов довел до него предварительный план освобождения Владимирова.

Аль Дин внимательно выслушал. Недолго подумав, проговорил:

– Ну что ж, план неплох, честно говоря, я тоже не смог придумать ничего другого, как использование Харузи, с последующей его ликвидацией на территории тюрьмы. Вы абсолютно правы, что пытаться длительное время держать майора под контролем очень рискованно. А вот с семьей Наджима вы переусердствовали. Зачем имитировать минирование помещения жены Муамара и его детей? Так можно до смерти испугать. Почему просто не усыпить их газом небольшой концентрации?

– А если у кого-то из членов семьи заболевание легких или дыхательных путей? Тогда газ даже в слабой концентрации может вызвать смерть, а у нас нет ни малейшего желания причинять кому-то из семьи вред.

– Насколько я знаю, и жена Наджима, и четверо его детей абсолютно здоровы. Так что можете применять газ.

– Откуда у вас данные по здоровью семьи начальника тюрьмы?

– Я обязан знать о противнике все! И я это знаю. А откуда? Вам это надо, господин Седой?

– Хорошо. Тогда мы усыпим и женщину Харузи.