Боярин. Князь Рязанский. Книга 1

Он нащупал одного из постельничих.

— Ты тут, Артишка?

— Тут я, батюшка.

— Вишь, што глаголит малец… Сколько жить буду не видел? — Обратился он ко мне.

— Видел, батюшка. Долго.

— Спасибо и на том. В провидцы тебя записать? При дворе моём?

— Упаси Бог, Великий Князь. Какой с меня провидец? Раз что-то примнилось, а будет ли далее? Если что привидится, я сыну вашему Князю Ивану Васильевичу скажу. Я хочу воем стать знатным и служить Руси нашей. Татарву и литвин с немцами побить всех.

— Поди сюда, воин, — он вытянул в мою сторону руки и, когда я встал, провёл ими по моей голове, лицу, плечам, рукам. — Ладный ты. Будет из тебя добрый воевода. Служи пока князю своему Тверскому Борису. Мы с ним вместе. Пока. А там видно будет.

— Батюшка, он завтра дружкой моим будет, ты помнишь? Ты обещал мне.

Василий поморщился.

— Так сватал Марию я тебе…

— Не гоже тебе дружкой быть.

— Молод он. Да и обряда не знает, поди?

— Знаю, Царь батюшка, — вырвалось у меня.

— Как ты сказал? Царь? Кто сказал? Опять, скажешь, во сне видел.

— Так и есть… Вырвалось с языка. Не по моей воле, государ.

— Ты где это… слышал? Молод ещё. Наукам обучен? — Возбуждённо спрашивал Василий.

— Самую малость. Счету, да письму. Но читал много книг греческих. Там цезари, кесари упоминаются. Вот и вырвалось — цар.

— Ты, говори, но не заговаривайся, — грозно сказал Великий Князь, — Кесарю — кесарево, а князю… — Потом прервал себя и милостиво добавил, — Пусть будет дружкой, коль такой грамотный. Ванятка, поди ко мне.

Иван подошёл к Василию. Я отошёл в сторону.

— Взрослый ты становишься. Тяжёлая ноша на тебя ляжет. Тяжело земли собирать в единую силу. Много недовольных будет, жадных и завистливых. Мой век не долог. Хоть и нагадал мне твой ведун, — он усмехнулся, — но… Пока вместе править будем. Помогу тебе. Учись воевать. Без войны нет мира. Тебе бы таких, как этот Михась с десяток, но… — опять замолчал он.

Потом повернулся в мою сторону и сказал:

— Вот победишь хана Саид-Ахмада, — дам тебе московское боярство и вотчину хорошую. — Князь засмеялся, но вдруг, прервал смех и спросил:

— Через три года, говоришь? Сколько тебе лет будет?

— Осмнадцать.

— У-у-у… Самый сок. Я сказал, ты услышал. А пока рядом с Иваном будь. Я договорюсь с князем Борисом. Да, — вспомнил он, — говорят ты к Марии неровно дышишь? Так ли это?

Я вдруг вспыхнул так, что думал опалю его огнём. Мне то чего? С каких…?

— По детству было, Великий Князь. Сейчас другая по нраву, хочу сватов засылать. Но к Марии отношусь очень хорошо. Она славная была по малолетству. — Я улыбнулся.

— Это хорошо. Будешь их обоих охранять. Как, Ванятка, сгодится тебе такой дружка?

— Сгодиться, батюшка. — Иван запрыгал.

— Ну-ну, — сказал князь, будто всё видя. — Не гоже тебе… козловать.

Иван оглянулся на меня, смутившись, но потом заговорщицки подмигнул и потёр ладони.

— Ты отдай его своим дядькам, пусть научат обряду венчания. В церкви, там попы сами разберутся, а наше народное, надо соблюсти по кону.

— Шас позову и пусть учат. Мне тоже интересно и знать надо. — И Иван умчался в дверь, ведущую в великокняжеские покои.

— Вот и ладно, — сказал Князь Василий. Потом, помолчав немного, добавил, — Ты, Михаил сын Фёдора унаследуешь маленький городок в Твери. Отец твой, слышал я, совсем плох. Сколько там дворов? Двадцать? И всё хозяйство. Держись Ивана. Помогай ему, и тебе прибудет. Про боярство московское — я не шутил. Но прежде… — Он подозвал меня ближе и сделал движение слугам, чтобы те отошли дальше, потом продолжил, — Прежде доделать дело надо. Пока князь Шемяка жив, не будет покоя на Руси. И Новгород его считает Великим Князем Московским. Разве это дело?

Он опять положил свои ладони мне на плечи и, притянув к себе, зашептал в левое ухо:

— Извести его надо. Если сделаешь, получишь Рузу и Димитров.

— Сам думал, что дальше делать с Шемякой. Но Новгород брать пока не с руки…

— Пока? — Слегка отшатнулся Василий.

— Пока, — повторил с нажимом я, и продолжил. — Посему, полагаю, сгубить Шемяку — это единственный ход, дабы успокоить Русь. Только подобраться к нему… Есть мыслишка одна… Не знаю, одобришь ли?

— Скажи, услышу, — прошептал князь.

— Я поеду в Новгород, найду Шемяку и скажу, что ты просил его убить.

Василий отшатнулся, но я, взяв его кисть, и слегка сжав её, успокоил его.

— Скажу, что ты приказал его убить, — поправил себя я, — но я, влюблённый в Марию, готов убить и тебя, князь, и сына твоего князя Ивана, если Шемяка даст мне боярство и вотчины. Если я завтра проведу обряд венчания, они поймут, что я очень близок к вам, и могут поверить, что смогу исполнить затеянное.

Переведя дух, я продолжил:

— Разговор с Шемякой будет очень близким, как с тобой сейчас, — сказал я, и притянул князя за локти чуть-чуть к себе. По его телу пробежала дрожь, он попытался вырваться, но я успокоил его.

— Я твой, Князь, от кончиков пальцев до кончиков волос. Верь мне.

— Я верю тебе. Продолжай.

— Во время разговора, я смогу убить его. Как? Это моё дело. Только ты, Великий Князь не верь никаким наветам про меня. Ты же понимаешь, я могу позволить себе всякие вольности в разговоре, по отношению и к тебе, и к твоей семье.

— Я понимаю, тебя. Жаль, что я не могу видеть тебя, Михаил. Ты сильно удивил меня. Давно меня так никто не удивлял…

В дверь вбежал Иван.

— Дядьки… Идут, — через паузу сказал он, увидев в нашем разговоре напряженность. — Что это вы… такие?

— Учу твоего дружку, как татар воевать.

— На нём лица нет, — сказал Иван.

* * *

Я был на ногах до вторых петухов. Мне отвели светёлку рядом с покоями Ивана и заутреннюю молитву мы провели вместе тут же в часовне. С нами молился Великий Князь и вся его дворня.