Боярин

Поперинговые сукна [137] , или как их на Руси называли – новогонковские, самые дешевые, обошлись по рублю за постав. Сотню поставов новогонковского сукна легко обменяли на воск.

Несколько поставов «капеляков» – ахенского сукна [138] черного цвета взяли для продажи в монастыри. Духовные лица с удовольствием употребляли импортные черные сукна, хотя монастырские уставы не одобряли ношение платьев из немецкого сукна, требуя употребление обычного домашнего сукна в обиходе.

137

Поперинговые сукна – самые популярные на Руси сорта сукна, среднего качества и довольно дешевые. Продукция Поперинга, расположенного на территории Фландрии, невдалеке от Ипра, известна с XIII века. Благодаря дешевизне сукон Поперинг успешно конкурировал с Ипром. Текстильщики Поперинга часто подделывали дорогие сорта сукон под ипрские, что вызывало неудовольствие новгородцев и Ганзы. С XV века попериноговые сукна стали изготовлять похожими на сукна из Сент-Омера. Новгородцы добились запрета на ввоз всех поперинговских сукон в Новгород и Ливонию, но контора Брюгге через пару лет добилась разрешения возобновить ввоз, аргументируя тем, что в Поперинге теперь вновь изготавливают сукна правильные.

138

Ахенские сукна – немецкое сукно из Аахена – главного центра сукноделия Рейнской области. Этот район сукноделия работал главным образом на качественной английской шерсти.

Из самых дешевых тканей набрали полторы сотни поставов грубой, гладко сотканной, похожей на сукно английской кирсейской материи. Самые дорогие из них белого цвета. Крашеные отчего-то стоили вдвое дешевле. За всю партию отдали воском, но по цене они получились самые дешевые: сорок пять рублей за всю партию из ста пятидесяти штук. Купец заверил, что крестьяне и горожане мигом разберут ткань, еще татары хорошо покупают этот сорт материи, похожей на сукно, ткань очень походила на материал, из которого потом, лет через пятьсот, будут шить солдатские шинели.

Помимо перечисленных, накупили еще с полсотни поставов всяких разных тканей из польских городов. Ассортимент тканей в Новгороде очень и очень широкий, рассчитан на разного потребителя, от простого крестьянина и горожанина до князей и бояр.

Шелковые ткани тазиков поменяли на испанские, французские и рейнские вина в бочках. Самое интересное, что шелк продавали не на локти, а на вес. Двадцать больших бочек сладкого красного вина обошлись в восемьдесят московских рублей. С большим удивлением Андрей обнаружил среди всего предлагавшегося ассортимента вино в амфорах. Емкость амфор – литров пятьсот, не больше. Стоит вино относительно дешево, не дороже французских или рейнских вин. Оказалось, что это вино с черноморского побережья, привезенное из далекой Кафы [139] . Всего же по настоянию Андрея купец вынужден был закупить тридцать три бочки вина и шесть амфор – это все, что было на торгу. Вино ганзейцы не разбавляли, за махинации с вином им грозила конфискация имущества и огромный штраф.

139

Кафа – портовый город, который служил главным портом и центром управления всех генуэзских колоний в Северном Причерноморье. В этот период город переживал свой расцвет. Население города превышало 70 тысяч человек, в городе действовали филиал банка св. Георгия и театр. Имелся свой монетный двор, где чеканились монеты. Генуэзцы поддерживали союзнические отношения с золотоордынскими ханами, которые формально являлись верховными владетелями территорий колоний, предоставляя им полное самоуправление в стенах городов и назначая особого префекта из уроженцев Крыма для управления сельским округом кафинских владений.

Мед продали самим новгородским боярам по очень хорошей цене. Воск купец сбыл весь, но потерял процентов пять-шесть в результате махинаций ганзейцев на колупании воска. Потерял бы купец и больше, только отработанным годами махинациям импортных торгашей Иван Андреевич противопоставил русскую наглость, приказав холопам подбирать самые большие куски воска, которые прохиндеи отколупывали в надежде, что на весы они не попадут и останутся те куски жуликам.

Князь разговорил одного немецкого приказчика, тот, получив серебро, честно признался, что на продаже ткани импортные купцы имеют стопроцентный навар, да еще на мехах и воске крутят процентов десять-тридцать. На вине накрутка составляла больше трехсот процентов. Но вина много не везли, иначе цена упадет. Смешно, но все импортные вина из Франции, Испании, Италии ганзейцы называли отчего-то русскими. Ну да бог с ними, русские так русские. Лишь бы возили побольше. Имея такого друга, как Костя Маслов, сколько ни купи вина, все мало будет. Вот только бежать за новым бочонком далековато, аж в сам Новгород.

Уже потом, за ужином, Иван Андреевич поведал, что ганзейцы очень осторожны в покупке мехов. Бывали в Новгороде случаи подделки пушнины. Это когда зверя бьют в неурочное время, а потом выщипывают волоски. Отсюда и разговоры о поддельных мехах.

Андрей посетил все храмы, что были поблизости. Церквей в Новгороде великое множество. Андрей взял за правило посещать службы и, как заправский атеист, вдруг уверовавший в Бога, был истов в молитвах. Кузьма с Афоней составили Андрею компанию в религиозном паломничестве. Князь даже и предположить не мог, что два этих душегуба столь религиозны. Афанасий поставил пудовую свечку за упокой своей погибшей жены и заказал и отдал все имеющиеся у него деньги за поминовение своей погибшей семьи. Душа русского человека не поддается научному объяснению. Человек бережет каждую монетку, не тратит деньги, во всем ограничивая себя, и потом отдает все накопленное церкви на помин души погибших. Парадокс, да и только.

Из религиозного экстаза Андрея вывел Лука. Целую неделю боярский сын где-то пропадал, как подозревал Андрей, бражничал с друзьями-товарищами.

Лука заговорщически сообщил, что новгородские удальцы собираются на немцев сходить и над ними промышлять, сколько Бог помочи подаст.

Андрей усмехнулся. Дело-то знакомое. Но Новгород Великий тут ни при чем, Лука хитро подмигнул князю. Дело частное, можно сказать, семейное. Немцы обидели ненароком новгородца, отобрав у него движимое имущество в виде пары телег, запряженных лошадьми и груженных под завязку товаром. Вот добрые люди и хотят помочь пострадавшему компенсировать убыток. Писать жалобы дело долгое и по сути гиблое. Проще самим наказать обидчиков, а так как немцы все на одно лицо, то ошибиться трудно. Все они разбойники. Это не повод? Лука Фомич очень удивился. Тогда вот, пожалуйста: немцы завсегда обижают рыбаков новгородских. До смертоубийства дело не доходило, но все равно у старого ушкуйника душа болит за обиды земляков.

Князь уже понял, куда клонит хитрый Лука, и был не прочь прогуляться в неметчину. Надо же когда-то начинать карьеру разбойника, благо лицензия на этот вид деятельности получена официально. В случае крупного международного скандала святые отцы отмажут. Это все же не глобальный конфликт между русским православным миром и немцами. А ливонцы, как помнил Андрей из истории, самые главные разбойники и есть. Жаловаться не побегут только в одном случае, если поведать о разбое будет некому.