Боярская стража

Странный мужчина явно вызвал среди других гостей негативные эмоции. В отличие от юноши, который посмотрел на возмутителя спокойствия с приязнью. Я расшифровал часть его мыслей — передо мной риттмайстер Божидар Шлогар, граничар фрайкора Австрийской императорской армии, командир приданного Северной Экспедиции эскадрона бригады «Фламхандер». Или, если попросту, резун Дикого поля.

— Мы привезли вам подарок, ваше королевское высочество, — подойдя ближе, хрипло произнес риттмайстер Шлогар. После его резкой команды на незнакомом мне языке в поле зрения появились двое резунов-граничар, ведя закованную в кандалы нагую девушку — по коже ее шла растительная вязь татуировки, слабо отсвечивающая зеленым.

По залу прокатился громкий вздох удивления — и что-то мне подсказывает, что это та самая нелюдь, которую призывал недавно бить гражданин во фраке. Не знаю, какую опасность может представлять пленница, но сейчас она казалась беззащитной. Девушка была совсем юна, невысокого роста — не доставала макушкой даже до плеча своим конвоирам.

— Принцесса-наследница Двенадцатого Дома, — представил пленницу Шлогар. — Вчера отловили тварь, ваше королевское высочество.

По залу прокатился еще более громкий гомон голосов. Офицеры, дамы и чиновники смотрели на пленницу со смешанными чувствами. Во взглядах я замечал интерес и равнодушие, злорадство и злобу, даже ненависть, но пока не видел жалости.

— Бей нелюдь! Бей! — вновь выкрикнул боевой гражданин во фраке, поднимая кубок аж в прыжке, так что длинные фалды фрака взметнулись.

Выглядело несколько нелепо, по-клоунски. Крику в этот раз уже почти никто не ответил — возгласы раздались совсем разрозненные, в основном от оживившихся и отбросивших скуку стайки молодых бонвиванов; похоже, компания друзей в свите юного алкаша. Который сейчас подписал себе приговор — осушил все же кубок и бросил его на пол. Кроме понимания, что нам конец, у меня внутри все перестегнуло от такого отношения — кубок золотой, от падения край заметно согнулся, а из оправы выскочило несколько камней.

Его высочество двинулось к пленнице, но перед взглядом вновь появилась выдающаяся грудь Маргарет — она попыталась тело остановить. Не удалось — юноша что-то промычал пьяно и отодвинув даму-воспитательницу, нетвердым шагом вышел из-за стола. По пути я отметил уже полные нескрываемого презрения взгляды офицеров больших держав — причем не только на юное тело так смотрели, но и на сопровождающего резуна-граничара.

Мельком обратил на это внимание, потому что меня все сильнее беспокоило место на ладони, куда попали капли вина. Кожа там уже потемнела, появились жалящие болью маленькие язвочки — но отвлеченный происходящим его высочество не обращал на неудобства внимания. За десяток шагов он расходился, к пленнице подошел довольно бодро. Она при его приближении получила удар по ногам и упала на колени. Юноша грубым хозяйским жестом взял девушку за волосы, как заставляя поднять лицо, так и используя ее голову как точку опоры.

— Ну и что мне с тобой делать? — несвязно проговорило тело.

Не на русском сказано; на шведском или финском. Я уже кричал ему мысленно, пытаясь обратить на себя внимание — ведь еще минута, не больше, и мы с телом умрем: тут надо желудок промывать срочно, доктора звать, а это тело пленницу рассматривает. Но, несмотря на накатывающее волнение от приближающегося конца, я не мог не отметить, что пленница нечеловечески красива. Сразу привлекали внимание огромные миндалевидные глаза с неестественно ярко-зеленой радужкой и оттенявшие скуластое лицо пепельные волосы, живо мерцающие сдержанным зеленоватым сиянием. Таким же, как и подсвеченные татуировки на смуглой коже.

Пленница не отводила от «меня» взгляда, несмотря на плещущийся в глубине странных зеленых глаз испуг. Даже сейчас, на коленях, избитая и закованная в кандалы, она сохраняла истинно царскую осанку.

За спиной нарастал гомон — обернувшись, юное тело увидело, что вокруг собралось больше десятка человек. Точно своя компания в свите — из-за столов поднялась молодежь, все возбужденные. Глаза блестят, предвкушают развлечение. Его высочество покровительственно смотрело на членов своей компании, а я при этом обратил внимание, что из зала — в разные двери, вышли двое. Спокойно уходил прочь гражданин во фраке, только что спровоцировавший тело выпить отравленное вино. Второй была Маргарет — она только что торопливо выбежала из зала в другой стороне.

— Ваше королевское высочество, перед вами вейла — это ведьмы из тех, кто может получать контроль над мужским разумом. — хрипло произнес Шлогар. — Колдуют эти твари жестами и голосом. Нет-нет, они не произносят заклинания, просто в процессе колдунства повторяют мантры для внутренней концентрации, особо умелым из них рот даже не нужен. Чтобы гарантированно лишить вейлу возможности колдовать, есть пара способов. Нужно либо сковать им руки, либо… — с этими словами риттмайстер протянул руку, и один из рядовых резунов вложил ему в ладонь изогнутый ятаган в массивных ножнах.

К этому моменту в животе я уже начал ощущать все нарастающее болезненное жжение, но пьяное тело пока не обращало на это никакого внимания, едва не прыгая в предвкушении. За спиной же его высочества возник удивленно-испуганный гомон, выражающейся в общей мысли: «Но не будем же мы ей руки рубить…»

— Не будем, мы же не варвары какие, — в ответ на беспокойство зрителей коротко рассмеялся Шлогар. — Да и без рук ведьмы не способны хорошо служить, смысл подарка теряется. Способ простой, именно из-за него нас называют резунами: для того, чтобы лишить любую ведьму дара, достаточно сделать небольшой надрез. Но простое оружие для этого не подойдет… — Шлогар извлек из ножен изогнутый ятаган, который на свету заметно источал темно-серую дымку.

— Скверну выжигаем скверной. Вот почему клинок такой большой, иначе металл не соединить с сумрачной мглой, — громче прозвучал хриплый голос резуна. — У всех ведьм к небольшому количеству скверы иммунитет, после метки они выживают, но колдовать больше никогда не могут. Порез нужно сделать от виска вниз, вот так… — пальцем показал Шлогар изогнутую линию, проходящую по щеке и спускающуюся к уголку губ.

Такой порез, если достаточно глубок, повреждает тройничный нерв — понял я, вспомнив вдруг классную аудиторию и обучающий плакат. Это оказалось одним из первых лично моих знаний — больше о себе я пока ничего не помнил, но сейчас это было и неважно. Юному телу, в котором я находился, оставалось совсем недолго. Оно, впрочем, об этом не подозревало, заметно воодушевившись — реально фанат резунов и их методов, вдруг понял я, ухватив еще часть чужих воспоминаний. Дуга, молния, три полоски — его высочество прекрасно знал отличительные знаки, которые, словно автографы, оставляли особо прославленные резуны на чужих лицах, которые не всегда принадлежали ведьмам. И кто тут из присутствующих нелюдь — еще очень большой вопрос.

Взяв у риттмайстера Шлогара ятаган, юноша расплылся в улыбке. Пленница попыталась было дернуться, отстраниться — уже не в силах скрывать плещущийся в огромных изумрудных глазах ужас, но резуны растянули руки вскрикнувшей от боли девушке, а один из них упер ей колено в спину. Тело вновь схватилось за волосы вейлы, которая закричала и зажмурилась — не в силах больше быть сильной и гордой.

Пока юноша примеривался к ятагану, я краем глаза заметил, что из арки выхода в зал вбежала недавно скрывшаяся там Маргарет. Вернулась спешащая назад дама-воспитательница вместе с седым мужчиной в костюме, похожем на облачение католического священника. Он что-то крикнул, но было поздно — юное тело уже взмахнуло окутанным дымчатым сумраком ятаганом.

Конечно, сделал его пьяное высочество все плохо — острие ятагана соскользнуло, чиркнув пленнице по уху и оставив порезы на шее и плече. Вейла пронзительно завизжала, а седой спутник Маргарет на бегу взмахнул неожиданно объятыми светом руками — так, что тело и пленница упали от упругого горячего потока воздуха, а резуны-конвоиры, Шлогар и стоящие позади дворянчики свиты как кегли разлетелись далеко по сторонам. Демонстрация такого колдунства — как недавно выражался Шлогар, меня сильно поразила, даже на фоне волнения от вопроса выживания.