Боярский и тысяча чертовок!

— Нет, господин, — почтительно поклонился толстый мужичок с большими очками на носу, — Вы весьма щедры…

— Вот именно, — грубо перебил Арманов, — До сих пор я был добрым и щедрым. Так почему же мои вассалы столь низкого обо мне мнения, раз позволяют себе не выполнять мои поручения?

— О нет, господин, — ещё один поклон, — Вы неправильно меня поняли. Всё идёт по плану…

— Серьёзно? — зоркий взгляд напомнил гостю взор хищника, — Тогда где они, а, Дима? Где мои артефакты?

— Мы делаем всё, что в наших… — вновь заблеял мужичок.

— Молчать! — терпение Арманова закончилось, и он вскочил из кресла, ударив кулаком по столу. В ту же секунду от его кисти хлынул мощный поток энергии, разбросавший по кабинету бумаги и письменные принадлежности. Гость же испуганно вскрикнул и прикрылся руками, хотя понимал, что это его не спасёт, — Я сейчас говорю! — продолжил глава рода, — Почему ты, ничтожество, до сих пор не принёс мне артефакты?! Ты же увещевал меня, что вы их нашли! Так где они, я спрашиваю!

— Господин, — тот, кого назвали Димой, сжался на стуле, будто это его могло уберечь, — Прошу вас… нам пришлось искать их заново. В прошлый раз кто-то опередил нас, но теперь…

— В прошлый раз? — прошипел Арманов, словно змей, — Мне пришлось развязать родовую войну, чтобы забрать эти земли. Вы нашли там зацепки, потратили уйму моих денег на то, чтобы потом вернуться с голыми руками?!

— Да… нет! — вновь выкрикнул гость, — Мы не нашли артефакты тогда, но наши сканеры постоянно сигнализируют о новых. Уже совсем скоро…

— А что, если у нас нет этого «скоро»?!

— Я… не понимаю…

— Ещё бы, — Арманов наконец-то успокоился и опустился обратно, — Даю вам неделю, если вновь явитесь ко мне ни с чем, то пеняйте на себя.

Мужичок округлил глаза, отчего они стали больше, чем линзы его очков. Но потом быстро закивал и вскочил с места.

— Да, господин, мы всё сделаем.

После чего пулей вылетел из кабинета.

Арманов же тяжело вздохну и откинулся на спинку. Рука, которой он ударил по столу, отдавала тянущей болью. Взглянув на неё, мужчина увидел тонкие чёрные линии, протянувшиеся под кожей. Проклятье продолжало его пожирать, а спасение постоянно… где-то там.

— Дорогой? — в кабинет без стука вошла стройная блондинка в ярко-красном платье. Арманов тут же спрятал руку под столешницу и вопросительно посмотрел на жену, — Я не помешала? Видела, как Дима убегал от тебя. Он всегда так забавно перебирает ножками…

— Что ты хотела, Валентина? — сухо поинтересовался мужчина.

Женщина слегка дрогнула. Ей не нравилось, когда её называли полным именем, да ещё обращались в таком тоне. Но иного от мужа она давно не ждала.

— Мы собирались отправиться с подругами в город, — уже более отрешённо продолжила женщина, — Ты не против?

— Разве я когда-то запрещал тебе отдыхать? — переспросил он.

— Нет, просто я подумала… ах… неважно, — она взмахнула руками, — Люблю тебя!

И убежала за дверь.

— Дура, — пробурчал Арманов, вновь глядя на руку. Чёрные линии уменьшились, силы возвращались, но тратить их много он не имел права, иначе это грозило тем же, что и его приятелям в тот роковой день в Сибири. Вспомнив это, он усмехнулся, — Простите, ребятки, но вы сами виноваты.

Глава 5

Мой крик спугнул спящих птиц, мгновенно всполохнувшись из редких зарослей.

— Что?! Ты издеваешься надо мной?!

— Вот только не начинай опять, — устало простонала она, отвернувшись, — Ну, недоговорила капельку. Так чего кипятиться?

— Ты вообще нормальная? — я грозно двинулся на суккубу, — Как я могу быть мёртвым?

— Ладно, ладно, красавчик, — она выставила перед собой руки и с опаской попятилась, — Я всё объясню, только успокойся.

— Хорошо, — я остановился, буря её суровым взглядом, — Я слушаю.

— Ох, Максимка, напугал ты меня, конечно, знатно, — выдохнула та.

— Пафи! — я вновь повысил голос.

— Вот чего ж ты такой нетерпеливый? — она улыбнулась, — В другой бы ситуации я бы это оценила, но сейчас…

— Говори!

— Говорю! Да, ты всё ещё мёртв. То есть, живой, конечно, но ненадолго. Сейчас твоё сердечко бьётся, кровь циркулирует нормально. Мы это даже проверили…

— Не меняй тему!

— Уф… — она вздохнула, — Прости. Так вот, ты жив, но ненадолго. Я не могу окончательно исцелить тело, но ты можешь сделать это сам.

— Соблазняя женщин, — догадался я.

— Ну, если ты хочешь, то можно и не только…

— Только!

— Ух, какие мы консервативные. Ладно, это личное дело каждого, свечу держать не собираюсь. Хотя была бы не против. И всё же, да, из-за того, что ты слился со мной, то надо восполнять энергию именно любовными играми. И заметь, я ни слова не сказала о негативе, которым питаются мои сёстры. Только любовь и не более.

— Ага, сама самоотверженность.

— Да, брось, Максим, — взмолилась та, сложив ладошки, — Я же правду сейчас говорю, ты можешь сам влезть в мою голову и всё узнать.

— Боюсь, что вылезу оттуда ещё грязнее, — хмурился я.

— А вот сейчас обидно, — она пожевала губами, — Я ведь отличаюсь от своих сестёр, и ты это знаешь.

— Ладно, допустим, — кивнул я, — Дала ты мне это очарование. Но что с ним делать? Девушки будут падать, только увидев меня?

— Почти, — ответила суккуба, — При поцелуе я передала тебе свои феромоны. Теперь ты можешь выделять их когда вздумается. Конечно же, как и при любых других умениях, этому надо обучаться. А сейчас это будет бесконтрольно. Однако, — в её глазах вновь блеснули жадные огоньки, — ты всегда можешь воспользоваться мной, — провела по груди, и её бронелифчик испарился, — Эффект исцеления будет слабее, но, поверь, ты не пожалеешь. Я на многое способна и на многое согласна.

И опять её слова заставили мою кровь закипеть от желания. Но, сделав глубокий вдох, я сдержался, хотя мурашки по спине всё же пробежали.

— И как часто мне надо восстанавливаться? — спросил самый насущный вопрос.

— Ну-у-у… — протянула она, — Если сильно не усердствовать, то…

— Пафи?

— Каждый день.

— Что?..

* * *

— Ты невыносима, — пробормотал я, пробираясь через щель в заборе из бетонных плит, — Мы ещё дня не знакомы, а я уже жалею, что не умер у себя.

— Ты же верил, что всё это лишь галлюцинация, — ёрничала моя спутница.

— Боюсь, что даже в аду не будет такого наказания, как прогулки с живой и озабоченной суккубой.

— Фу, как грубо, Максим, — она отвернулась, — Вот и иди теперь один.

— Ага, так я и поверил, — наконец, мне удалось протиснуться и оказаться на разбитой дороге, — Тебе же нельзя показываться людям, иначе начнётся беготня за тобой. К тому же мы связаны. Вот сейчас я не успею договорить, как ты…

И правда, я не закончил фразу, а серая дымка уже просочилась сквозь щель и впиталась в моё тело.