Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Не слишком увлекайся, говорю я.

Тайлер и я, мы превратились в партизан — террористов сферы обслуживания. Подрывники званых обедов. Отель обслуживает званые обеды, и когда кто-нибудь хочет есть, они достают еду, и вино, и пряности, и посуду, и официантов. Они делают всю работу и представляют счёт. И так как они знают, что уже дали тебе чаевые, то обращаются ровно как с тараканом.

Однажды Тайлер обслуживал званый обед. Это случилось как раз в то время, когда Тайлер превратился в официанта-ренегата. Это был его первый званый обед, Тайлер подавал рыбу в прозрачно-белом стеклянном доме, который, казалось, плавал над городом на своих стальных ногах, упирающихся в склон холма. И пока Тайлер соскребал спагетти с тарелок, хозяйка ворвалась в кухню, держа в дрожащих руках обрывок бумаги, развевающийся, словно флаг. Щёлкая зубами, мадам спросила, не видел ли кто кого-нибудь из гостей, спускавшихся по коридору, ведущему к спальным покоям? Особенно кого-нибудь из женщин? Или хозяина?

В кухне Тайлер, Альберт, Лен и Джерри, моющие тарелки и складывающие их в стопки, и повар Лесли, украшающий артишоки, фаршированные креветками и escargots, чесночным маслом.

— Нам не полагается заходить в эту часть дома, — говорит Тайлер.

Мы пришли через гараж. Всё, что мы могли видеть — гараж, кухня и столовая.

Хозяин встаёт за спиной жены в дверном проёме и вырывает кусочек бумаги из её трясущейся руки.

— Мы с этим разберёмся, — говорит он.

— Как я могу обвинять этих людей, — говорит мадам, — если я не знаю, кто это сделал?

Хозяин кладёт ладонь на её спину, на шёлковое белое вечернее платье, подобранное под цвет дома, и мадам выпрямляется, расправляет плечи, и внезапно наступает тишина.

— Они твои гости, — говорит он. — И этот приём очень важен.

Выглядит презабавно — будто чревовещатель оживляет свою куклу. Мадам смотрит на мужа, который легонько подталкивает благоверную в сторону столовой. Записка падает на пол и летит, подчиняясь сквозняку от закрытия кухонной двери, прямо к ногам Тайлера.

Альберт спрашивает:

— Что там написано?

Лен начинает чистить рыбу.

Лесли суёт противень с артишоками в духовку и спрашивает: — Так что там?

Тайлер смотрит прямо на Лесли и говорит, даже не подбирая записки: — В одном из этих ваших элегантных флакончиков — моя моча.

Лесли улыбается.

— Ты налил в её духи?

Нет, отвечает Тайлер. Он просто оставил эту записку меж бутылочек и флакончиков. Там, наверное, целая сотня этих флаконов — в ванной у зеркала.

Лесли улыбается.

— Так ты в самом деле этого не делал?

— Ага, — говорит Тайлер. — Но она-то этого не знает.

Всю ночь в этой белоснежно-стеклянной вечеринке на небесах Тайлер счищал с тарелок хозяйки холодные артишоки, а потом холодную телятину с холодным «помм дюшесс», а потом холодную цветную капусту по-польски, а уж вина он подливал не меньше дюжины раз. Мадам сидела, глядя, как приглашённые ею дамы едят предложенные им блюда, пока внезапно не исчезла — между шербетом и абрикосовым тортом.

Они домывали тарелки после ухода гостей, погружая термосы и посуду обратно в грузовик, когда хозяин вошёл в кухню и спросил, не мог бы Альберт помочь ему с кое-чем тяжёлым?

Лесли говорит, что, возможно, Тайлер зашёл слишком далеко.

Громко и быстро Тайлер рассказывает ему, как они убивают китов, говорит, что это делается для изготовления особых духов, унция которых стоит больше, чем унция золота. Многие люди вообще никогда кита не видели. У Лесли два ребёнка в комнатах в соседнем проезде, и у Мадам, у этой хозяйки, в бутылочках духов больше баксов, чем мы можем заработать за год.

Альберт возвращается и звонит 911. Альберт прикрывает рот ладонью и шепчет, что Тайлеру не стоило оставлять эту записку.

Тайлер говорит:

— Так скажи менеджеру. Пусть меня уволят. Я на этой сраной работе не женился.

Все опускают взгляд.

— Увольнение, — говорит Тайлер. — Это лучшая вещь, которая может случиться с каждым из нас. Мы перестанем толочь воду в ступе и попробуем превратить наши жизни хоть во что-то ценное.

Альберт говорит по телефону, что нам нужна «скорая» и адрес. Ожидая на линии, Альберт говорит, что хозяйка сейчас — настоящая куча дерьма. Альберту пришлось поднять её в ванной комнате. Хозяин не смог поднять её, потому что мадам сказала, что он один из тех, кто мочился в её духи, и она сказала, что он пытается свести её с ума, а сам волочился сегодня вечером за одной из этих приглашённых дамочек, и она устала, устала от всех этих людей, которых они называют своими друзьями.

Хозяин не мог поднять её, потому что мадам упала прямо за туалетом в своём белоснежном платье и махала смертоносной «розочкой» из разбитого флакона духов. Мадам сказала, что перережет ему глотку, если он только попробует прикоснуться к ней.

— Круто, — говорит Тайлер.

И от Альберта теперь воняет. Лесли говорит: — Альберт, дорогуша, от тебя воняет.

— А там невозможно выйти из ванной, чтобы не провонять, — говорит Альберт.

Все бутылочки с духами разбиты, лежат на полу, а туалет забит другими сваленными в кучку бутылочками. Они похожи на лёд, говорит Альберт, как на этих сумасшедших вечеринках, когда мы насыпаем колотый лёд в писсуары. Ванная воняет, пол покрыт осколками нетающего льда, и когда Альберт помогает мадам подняться на ноги, её белое платье расписано жёлтыми влажными разводами, мадам кидает осколок в хозяина, оскальзывается на духах и битом стекле и падает, выставив ладони вниз.

Она плачет, свернувшись в клубочек перед унитазом, руки её кровоточат. Ой, оно жжётся, говорит она.

— Оу, Уолтер, оно жжётся. Оно жжётся, — говорит мадам.

Духи, все эти дохлые киты теперь проникли в порезы и жгут её руки.

Хозяин ставит мадам на ноги перед собой, мадам вытягивает свои руки вверх, будто она молится, только руки на дюйм разведены, и кровь бежит по ладоням, по запястьям, через бриллиантовый браслет, и останавливается на локтях, откуда и капает на пол.

И хозяин, он говорит:

— Всё будет нормально, Нина.

— Мои руки, Уолтер, — говорит мадам.

— С ними всё будет в порядке.

Мадам говорит:

— Кто мог сделать это со мной? Кто настолько сильно меня ненавидит?

Хозяин обращается к Альберту:

— В скорую позвонил?

Это была первая миссия Тайлера в качестве террориста сферы обслуживания. Официанта-партизана. Разбойника на минимальном окладе. Тайлер занимался этим годами, но он говорит, что всё становится лучше, когда делаешь это вместе с кем-то.

И к концу истории Альберта Тайлер улыбается и говорит: — Круто.

А теперь обратно в отель. Прямо здесь и сейчас. В лифте, остановленном между кухней и банкетными этажами, я рассказываю Тайлеру, как чихнул в заливную форель на конвенте дерматологов, и три человека сказали мне, что она слишком пересолена, а один — что великолепно получилось.

Тайлер стряхивает остатки в суп и говорит, что его жидкость закончилась.

Это вообще легче проделывать с холодными супами: вишисуаз [9] , или когда шеф-повара приготовят по-настоящему свежее гаспачо [10] . Это невозможно проделать с луковым супом, который покрыт твёрдой коркой плавленого сыра или с сырником с яйцом и хлебной крошкой. Ежели б я тут обедал, то заказал бы их.

9

Французский картофельный суп с сельдереем и сливками.

10

Испанский холодный томатный суп, немного схожий с окрошкой.