Бойцовые псы

— Ну, — поддержали кореша, они же братки. — Вот это бы — самое то.

— Или организуем свой общественный фонд содействия правоохранительным органам в их нелёгкой борьбе с организованной преступностью и коррупцией в их собственных сплоченных рядах. Я давно этот замысел вынашиваю, да все случая не было заявить.

— А что, и организуем… — заговорили кореша. — Тебя, Лёха, туда председателем.

— Не, только не меня… — отмахнулся Лёха. — Предлагаю Ермака. Он ещё с отсидки не вернулся, месяц остался, но по административной части, как бывший метрдотель, вполне справится… Он, правда, Минаевский рынок просил. А я обещал. Но потом мне напомнили: рынок за Анзором закрепили. А свободных на сегодня не осталось. Не на вещевой же его бросать?

— Ну, — снова поддержали братки. — Анзора обижать нельзя. А общественный фонд Ермак потянет.

Гости в штатском смотрели и слушали, приоткрыв рты и забыв обо всем на свете. И стали переглядываться, как только Лёха снова поднял наполненный фужер.

— Вот за это выпьем, — сказал Лёха и толкнул локтем Седова. — А ты что молчишь, умная голова? Посоветовал бы. Или растерялся малёк? Я вот тоже в толковище с ментами никогда участия не принимал. А приходится, слышь, время такое. Григорий Теймуразович правильно сказал…

Седов пожал плечами. Поднял голову, встретился взглядом с Григорием Теймуразовичем.

— Вы, простите, кто? — спросил Григорий Теймуразович. — Где-то видел вас, а вот где — не припомню.

— Это Альча, кореш мой, вместе отбывали наказание, хотя по разным статьям, — сказал Леха, ударив Седова по плечу. — Нормальный мужик, таких ещё поискать, на телевидении служит, может, вы по ящику его видели?

— Простите, не припомните, где и когда мы могли с вами встречаться? — продолжал щуриться Григорий Теймуразович. — Может быть, ваша фамилия мне что-то подскажет?

Седов улыбнулся, пожав плечами.

— Я недавно стал членом правления банка «Куранты», — сказал он. — Хотя, возможно, вы действительно могли видеть меня по телевизору.

— Выпьем сначала, — вклинился Лёха. — Договорились уже. Потом под столом познакомитесь… — И поднял наполненный фужер. — У всех налито?

— А фамилия моя вряд ли вам о чем-то скажет, — не терял нити разговора Александр Петрович. — Седов. Продюсер. Хорошо и давно знал Валерия Эдуардовича.

Григорий Теймуразович пронзительно смотрел на него, будто пытаясь что-то вспомнить, потом, как бы опомнившись, поднял свой фужер.

— Ну, я чего хотел сказать? — задался вопросом Лёха, поднявшись со стула. — Покойника я знал плохо, но слыхал о нём только хорошее. Опять же у многих из нас деньги в его банке. И хоть это коммерческая тайна, но от друзей мы ничего не скрываем! Так что самое время всем нам раскинуть мозгами, кому понадобилось мочить ментов, я извиняюсь, в таком количестве и бизнесменов из банка «Куранты» — тоже. Всем вместе, Григорий Теймуразыч верно это отметил, надо подумать. И вам, и нам… А после, как дело сделаем, — уж как получится. Задница об задницу, и кто дальше отскочит. И ловите нас, ребята, по новой. Если поймаете. Верно я говорю? Хотя, если честно, я бы не против кое с кем из присутствующих подружиться. Ну в гости там, на чай позвать. Рассказать, если поймет, как я дожил до такой жизни…

Седов заметил, что тамада продолжает смотреть на него, будто боясь оторваться. И сразу отводит глаза, едва они встречаются взглядами.

Подозревает или что-то знает? — подумал Александр Петрович.

— Ты всё правильно говоришь, дорогой, — махнул рукой в сторону Лёхи тамада. — Сейчас поговорим о более существенном. О координации наших усилий.

— А с чего вы решили, будто убийства милиционеров и бизнесменов — дело одних рук? — спросил милицейский чин с Петровки. — Почерк разный, понимаете?

— Совпадает по времени — раз, — загнул палец Григорий Теймуразович. — Наверняка это приезжие гангстеры — два. Кроме того, Валеру застрелили с крыши, как и милиционеров, — это три.

— Это ещё ни о чём не говорит, — покрутил головой дебелый. — Почерк разный, понимаете?

— Разве они не могут его менять, чтобы вы это сейчас сказали и чтобы сбить нас всех с толку? — спросил Григорий Теймуразович.

Ну вот, самое время, подумал Седов… Или я с ними, или я с ним. С Камориным… Тем более тамада подозрительно косится. Но лучше пока промолчать.

— Чтобы разрешить это противоречие, мы все вместе должны подумать, кто из профессионалов-следователей мог бы этим заняться, — продолжал Григорий Теймуразович. — Только конкретно. А мы ему оказали бы всестороннюю поддержку. Есть такой человек?

— Хороших следователей много, — пожали плечами гости в штатском, переглянувшись.

— Сейчас я хотел бы услышать мнение противной стороны, — перебил их, улыбнувшись, Григорий Теймуразович и кивнул на авторитетов. — Им-то лучше знать, кто их лучше других ловит. Правильно я говорю?

Авторитеты заулыбались, закивали. Штатские только снова переглянулись, но ничего не сказали.

— Чурила, пожалуй, — заговорили авторитеты. — Больше некому… Из прежних только Чурила и остался… На этих, нынешних, где сядешь, там и слезешь… Разве это следователи? Вот прежде были…

— Чурила, простите, это кто? — не понял Григорий Теймуразович.

— Чурилин Виктор Петрович, — негромко сказал милицейский чин. — В прокуратуре работает. Следователь по особо важным делам. Только вряд ли там пойдут на подобное сотрудничество… С оппонентами. — Он кивнул в сторону авторитетов.

— Это я беру на себя, — махнул рукой тамада. — Ну как, всем такая кандидатура нравится?

Авторитеты снова закивали, соглашаясь, милиционеры по-прежнему молчали, блюдя субординацию.

— На нем и так много дел, — продолжал милицейский чин. — Хотя именно он расследует убийства милиционеров из сорок четвертого отделения.

— Был бы кто из наших, Чурилин давно бы нашёл, — убежденно сказал Леха.

И никто ему не возразил. А Седов снова встретился с внимательным взглядом тамады.

Глава 9

Балабон изрядно замерз, прежде чем дождался позднего часа, когда жена и дочь Баранова выведут, как по расписанию, гулять собаку. Отпускать дочь одну они теперь не рисковали. Он посмотрел им вслед. Наверняка пойдут за дом, где нет ветра. Это он был вынужден мерзнуть, дожидаясь…

Менты Баранова больше не охраняли: не было смысла после того, как Балабон застрелил совсем другого, про которого и думать не могли…

Балабон сделал знак Канищеву, для чего приподнял воротник куртки. Тот кивнул и начал ходить туда-сюда по детской площадке. Он должен был подстраховать на случай, если кто подозрительный войдет вслед за Балабоном в подъезд.