Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
Шрифт:
Мы не в городе, не в моем городе. Вода почти до горизонта, и слева, и справа. Слева еще виден берег, а вот справа — вода и вода. Но это все же река — пару раз и справа мелькало нечто темное…
[…………………………..]
Умирать «здесь» уже приходилось. И если доктор Джекиль думает, что это легко и просто, то… Пусть думает!
Самое страшное — забываешь, где ты. Разницы нет, что «там», что «здесь». Ни страха, ни боли, только тоска. Ты не понимаешь меня, ангельский доктор? Не понимай и дальше, не прошу!
[…………………………..]
Мы не в городе… Мы — нас не одна
Туман. С самого утра — и до самого горизонта. Не очень густой, кое-что увидеть можно. Туман, река…
Надо спросить у Альды, отчего мы тут, почему вокруг вода? Кажется, я был в очень странном городе, искал стриженую, нашел. А потом — река.
Плывем — долго, терпеливо, неспешно. Беззвучно шлепают колеса, еле заметно дрожит воздух над трубой…
Спросить? Почему я знаю, что стриженая не ответит?
[…………………………..]
Ты веришь в вечную жизнь, мистер Хайд? А ты, ангельский доктор? Не в ту, что придумал Бог Джимми-Джон — в настоящую? Кажется, мистер Хайд успокаивал себя тем, что его «здесь» вечно, его маленькая реальность была всегда, еще до того, как самоуверенный Джекиль впервые увидел в окно гипсовую пионерку, готовую сыграть побудку.
А о чем теперь думается, мистер Хайд? Не о том ли, что вся твоя Вселенная, весь твой город, бездонный океан Оно — всего лишь пятнышко серого мозга. Под каждым могильным камнем лежит Вселенная. Откуда цитата, ангельский доктор?
[…………………………..]
Серые тучи за иллюминатором, мгла, ни лучика света, молчаливые соседи в креслах, мигание маленьких лампочек над головой, в ушах — гул, машина легко подрагивает…
Надо с кем-то заговорить! Обязательно заговорить! Как я раньше не заметил? Их лица…
— Альда! Альда, ты видишь…
Не отвечает — не слышит. И я не слышу — не различаю собственный голос. Беззвучно движутся губы.
[…………………………..]
Ты был на этом пароходе, мистер Хайд? Все помнишь, мистер? Скоро появится город, белый город в белом сиянии. Тогда ты еще не был знаком со стриженой, ты еще только обживал акульи миры. Но у Сферы свои законы, Том Тим Тот, наглый лилипут! Решил проводить даму до пристани? Провожай. Привыкай!
[…………………………..]
Правый борт! Все у правого борта. На нашей палубе, на той, что ниже. Собрались, толпятся, куда-то смотрят. Молчат… Только куда смотреть? Все тот же туман, берега не видать, колеса шлепают по воде.
— Гляди, Альда! Солнце! Если солнце, все в порядке, днем можно не бояться!..
Нет, не солнце — просто свет, у самого горизонта. Вначале — пятнышко, затем… Как солнце, только больше. Над ним — полукольцо, будто гало возле луны. А выше еще одно, тоненькое, еле заметное.
Нам туда. Теперь я знаю точно. И все знают. И стриженая тоже знает.
[…………………………..]
Доставай пульт, мистер Хайд! Любая кнопка из тех, что горят. Зеленая, красная — все равно. Ты тоже знаешь, что впереди. Альда тебя не услышит, не увидит, не скажет ни слова. Ты опоздал, Том Тим Тот!
Доставай пульт, чего ждешь?
[…………………………..]
Уже на весь горизонт! Вокруг светло, туман уходит, уползает клочьями к
стремнине. Вода стала белой, как молоко, гладкое густое молоко. А дальше, где свет…Пристань? Нет, город! Белый город в белом свечении.
Ровные кварталы, узкая лента стен, квадратные башни, острые шпили… Соборов? Мечетей? Пристань полна кораблей, таких же белых, как и река, как и все вокруг. Какой он огромный, белый город за белыми стенами! Наверное, там хватит места для всех, для меня тоже.
Белый город, белый-белый… А это что? Почудилось — или… Над белыми домами, над белыми улицами — зеленоватая дымка. Еле заметная, еле различимая, странная.
Нет, показалось, просто показалось! Наверное, клочья тумана — те, что не унес ветер.
[…………………………..]
Ты, кажется, очень хотел узнать, что находится Там, мистер Хайд? Последняя сигарета позади, и последняя тоска — тоже. Вот и пристань! Смотри, не отворачивайся!
[…………………………..]
Встречают… Тихая толпа по краю причала, незнакомые лица, незнакомые взгляды.
Незнакомые? Не узнаешь, мистер Хайд?
Мальчишка… Я хорошо вижу его лицо — упрямое, красивое. На нем гимнастерка, новая, с золотыми погонами. Мальчишка перехватывает мой взгляд, улыбается, подносит руку к козырьку большой, не по размеру, фуражки…
Рядом с ним…
— Не спеши, Эрлих!
Альда пытается улыбнуться, полупрозрачная ладонь тянется ко мне.
— Не спеши!
[…………………………..]
…Белый город, белая пристань, белая дымка над белым миром, белый огонь в глазах…
[…………………………..]
— Все-таки догадался? Ты не умеешь целоваться, мой Эрлих!..
Ее лицо совсем рядом — живое, улыбающееся. Настоящее.
— Альда…
— Нет!
Ладонь — теплая, тоже настоящая, коснулась моей щеки.
— Альды Клеви, вздорной девицы, видевшей непонятные сны, больше нет… Нет и тебя, мой Эрлих! Но и Питером Пэном я тебя не назову! И Тимми — тоже…
Где мы? Белая пристань, белая гостиная, темная комната с зелеными цифрами «3.45», зал дома «Salve», черный коридор Туннелей? Не поймешь. Ничего — и все вместе, все сразу.
— Альда! Я должен был прийти раньше, не должен был вообще исчезать, я струсил, струсил!..
Ее губы не дают говорить.
— Ты пришел вовремя… Эрлих. Останься пока Эрлихом, ладно? Ты ни в чем не виноват, ты просто видел сон, и я видела сон. Сон кончился, мой Эрлих! Мы оба проснулись. Теперь — по-настоящему!
Мир скользит, меняется каждый миг, грубая серая стена сменяется бархатом портьеры, зеленой весенней листвой… Разве мы проснулись? Разве я проснулся? Разве она…
Ведь Альда… УМЕРЛА!
— Нет, — стриженая улыбается. — Никто не умер, Эрлих! Я проснулась, ты успел. Все-таки вытащил меня из нелепого сна. Теперь вспоминаю, смешно даже. У твоего бога явно нет вкуса!..
Теперь вокруг плещется море — незнакомое, зеленое, теплое. Острые гребешки волн играют у наших ног.
— И не вздумай меня оплакивать, глупый Эрлих! Не вздумай! Мы скоро снова увидимся. По-настоящему, как сейчас. «We're foot — slog — slog — sloggin' over Africa». Помнишь?