Бойся моего ада

Я не дышала.

— Его организм начал разрушаться с первого дня. Он держался, но вчера… — его взгляд стал мрачнее. — Вчера что-то сломалось.

В груди холод разлился ледяной волной.

— Вы хотите сказать, что все очень плохо?

— Да.

Это слово ударило в солнечное сплетение.

Я отступила на шаг, словно от этого можно было укрыться.

— Можно ли снять метку по-другому?

Мой голос звучал чужим, пустым.

— Нет.

Ровный, бескомпромиссный ответ.

Всё.

Мир, который я так отчаянно пыталась выстроить без него, рухнул за несколько секунд.

Я сделала всё правильно.

Я поступила разумно.

Я приняла единственно верное решение.

Но этот мир не собирался отпускать нас просто так.

Я не двигалась.

Всё внутри меня застыло. Слова повисли в воздухе, вытеснив остатки здравого смысла.

— Он умирает? — спросила я, будто надеялась, что поняла неправильно.

— Да, — мужчина ответил спокойно, даже слишком спокойно, словно говорил о чём-то неизбежном.

Я стиснула зубы.

— И что вы хотите от меня?

— Думаю, вы уже понимаете.

Я сжала кулаки.

— Вы хотите сказать, что мне нужно…

— Да, — его голос не дрогнул. — Если вы не восстановите привязку, он не доживёт до конца недели.

Воздух вокруг сгустился, стал вязким, тяжёлым.

— Это не может быть правдой, — выдохнула я.

Мужчина склонил голову чуть набок, наблюдая за моей реакцией.

— Вы в своём праве отрицать это. Но вот факты: на данный момент он практически не в сознании. Система организма разрушается. Врачи уже провели анализы — в его крови аномальный уровень гормонов. Если он останется в таком состоянии, тело просто… сгорит изнутри.

— Это… Это жестоко.

— Это природа. Природа альф.

Я стиснула зубы, ощущая, как накатывает паника.

— У Вас нет выбора.

Мои пальцы впились в ладони.

— И что теперь?

Он посмотрел на меня так, словно проверял, сколько ещё я буду сопротивляться.

— Прямо сейчас поедете к нему.

Я замерла.

— Что?

— Машина уже ждёт у входа.

Всё тело будто парализовало.

— Вы не можете просто взять и… — я осеклась, понимая, что возражения бессмысленны.

— Мы не можем позволить ему умереть, — сказал он, спокойно и хладнокровно. — Это всё, что имеет значение.

Я не знала, сколько прошло секунд, пока я смотрела в его бесстрастное лицо.

Машина ждала у входа.

А я…

Я знала, что больше не могу сбежать.

49

Меня везут к нему.

В машине тихо. Только приглушённое урчание мотора да редкие взгляды мужчины в костюме, который сидит напротив, выжидающий, бесстрастный. Он больше ничего не говорит. Он уже сказал всё, что нужно.

«Если вы не восстановите привязку, он не доживёт до конца недели».

Я слышу эти слова снова и снова, даже когда не хочу. Они царапают сознание, разбиваются о глухую пульсацию в висках, смешиваются с тяжёлым холодом в груди.

Я не останусь.

Я не останусь после этой ночи.

Я сделаю, что нужно, и уйду.

Это не о нём.

Это просто биология.

Но почему мне так тошно?

Машина плавно останавливается.

Я не сразу замечаю, что уже сжала пальцы в кулак. Костяшки побелели.

Меня провели вовнутрь больницы. Это явно не было обычным учреждением.

Я чуть не врезалась в мужчину, когда он резко остановился у одной из дверей.

— Он в этой палате, — мужчина жестом указал на стеклянную дверь. — Врачи сделали, что могли. Дальше — ваша задача.

Я не двигаюсь.

Он молчит, но в его взгляде читается нетерпение. Он ждёт, когда я сделаю этот чёртов шаг.

Я стиснула зубы.

Не думай. Не чувствуй. Просто иди.

Я толкнула дверь, и она открылась тихо, слишком тихо, но мне показалось, что этот звук оглушил всю палату, нарушил что-то внутри.

Здесь было душно.

Воздух пропитался чужой агонией, перегретый, тяжёлый, густой, как перед грозой.

Горький запах металла.

Крови.

Я застыла на пороге.

Глухой стук биения сердца отдавался в висках, и на мгновение мне показалось, что стены дышали — они пульсировали вместе с ним, с его яростью, с его болезненным жаром, что разлился повсюду.

Жизни здесь не было.

Только звериный инстинкт.

Постель разодрана, простыни смяты, будто он пытался вырваться, убежать от чего-то, что разрывало его изнутри.

Полоса царапин на стене.

Сломанный стол.

Капли алого на полу.

Что-то первобытное, неуправляемое, что не должно было существовать в этом мире, разрушало всё вокруг.

И в центре этой бесконтрольной агонии находился он.

Аш.

Не человек.

Зверь, загнанный в клетку.

Его дыхание было сбито.

Глаза пылали багровым оттенком, вены почернели, будто его тело больше не могло выдерживать разрушение внутри.

Я не успела осознать страх.

Потому что он бросился на меня.

Глухой удар — спина встречает стену, дыхание перехватывает, и я инстинктивно хватаюсь за его плечи.

Горячие. Напряжённые. Судорожно вздрагивающие под пальцами.

Он дрожит. Дыхание рваное, хриплое.

— Ты… слишком долго…

Слова срываются с его губ рыком, а пальцы уже рвут ткань моей одежды, будто ему необходимо сорвать всё, что стоит между нами.

— Аш!

Я пытаюсь его удержать, но это бесполезно.

Он меня не слышит.

Его тело давит, пока пальцами раздирает ткань, его бедро врезается между моих ног, заставляя раздвинуть их, уступить, подчиниться.

Аш вжимает меня в стену, его ладонь скользит вверх по ноге, захватывает бедро, поднимая выше, заставляя чувствовать, насколько он твёрдый, насколько близко, насколько больше не способен ждать.

Я стону, когда альфа резко толкается вперёд, пока ещё сквозь ткань, но ощущение его напряжённого, пульсирующего жара уже заставляет меня забыть, кто я, где я, почему я здесь.

Аш отступил на шаг.

Я не сразу поняла, что произошло, но вдруг почувствовала, как холодный воздух обжёг обнажённую кожу.