Бойся собственной тени!

— Яна! Яна!

Светкин голос бесцеремонно разрушал сон. Цветущая сакура превратилась в туман.

— Яна, ты не спишь?

— Сплю, — я приоткрыла глаза. – Что тебе, Светка?

— Может быть, все дело в поясе? Мне это только теперь в голову пришло. Прости, если разбудила, но я просто не могу не поделиться этой идеей.

— Каком поясе? – сон затягивал, как воронка, я вновь видела бледно–лиловое кимоно Садако.

— Из наследства Великолепной Аманды. Что если он волшебный? Когда ты защищала нас от Филина, пояс был на тебе. Думаю, это он дал тебе силы, помог победить.

— Свет, завтра. Умираю, как хочу спать. Завтра все обсудим, спи…

Веки слипались. Необычное, яркое видение вернулось. Я вновь ощутила аромат японской вишни, тихое дуновение ветерка, скользнувшее по щекам.

Садако открыла глаза. Она была готова к бою. Мое сердце сжалось от дурного предчувствия.

— Послушай, Садако, позволь мне сделать это.

— Нет, Рэйко. Сегодня мой день. Лучше позаботься о Художнике. Я чувствую, он близко. Неужели мы обречены сталкиваться с ним до конца времен?

— Похоже на то. Он такой же, как мы.

— Не говори так! Художник служит злу.

Связанный мужчина застонал, шевельнулся. Вместе с сознанием к нему вернулась и ненависть. Он считал нас своими врагами, хотел уничтожить. Он уже не сознавал, что с ним произошло, не чувствовал присутствия тени, утратил волю, слепо подчиняясь черному, лишенному плоти чудовищу.

— Ненавижу!

— Все будет хорошо, обещаю, — Садако поднялась с земли, подошла к пленнику. – Мы вам поможем.

До сих пор не могу понять, как все получается. Знаю только, что это очень неприятное ощущение, здорово смахивающее на смерть. Когда твоя душа выходит из тела и созерцает его с близкого расстояния, нервы могут и не выдержать. Никогда точно не знаешь, вернешься в свою телесную оболочку или нет. Бедная Садако, ей впервые в этой жизни предстояло выйти из тела, и это тревожило меня даже больше, чем предстоящий бой с тенью. Сестра легко справиться с врагом, но сумеет ли она совладать со своим страхом?

Садако неподвижно сидела рядом с мужчиной. Время тянулось невыносимо медленно. И вот, наконец, прозрачная, будто сотканная из лунного сияния фигура покинула тело девушки. Грациозные, легкие движения, по истине, это было изумительное, заслуживающие кисти художника зрелище… Сияющая фигура склонилась над пленником, лишенные плоти пальцы легли на его виски. Тень боялась. Она хотела спрятаться, за человеческой душой, но не могла противостоять воле Садако. Изо рта пленника поползла черная струйка дыма. Дым собирался в облачко, оно росло, постепенно превращаясь в уродливую, отдаленно напоминавшую человека тень.

«Начинается» — подумала я и тут же, очень некстати проснулась.

***

Я злилась на Светку. Из–за того, что она впотьмах опрокинула стул, мне так и не удалось досмотреть сон про двух сражавшихся с тенями японок. То, что сон был очень важным, сомневаться не приходилось. Девушки, одной из которых была я, умели избавляться от вселявшихся в людские души черных призраков, и это давало мне надежду. Если они справлялись, возможно, и мне удастся победить «прилипшее» ко мне чудовище. Правда, для этого надо было уметь покидать собственную телесную оболочку, а такая перспектива меня не вдохновляла. Оставалось надеяться, что есть и другой, более доступный способ борьбы с тенями.

Светке я про свой сон рассказать не успела – мы повздорили, еще не успев позавтракать. Возбужденная Светлана начала раскручивать версию о волшебных свойствах пояса, а я, как ей показалось, слушала без должного внимания. Так оно и было — все мои мысли находились в Японии, в голове возникали непонятные слова, смысл которых во сне был совершенно понятен, а наяву они превращались в сплошную абракадабру. Короче, слово за слово, мы наговорили друг другу много обидного и разошлись по углам крайне недовольные таким неудачным началом дня.

Погода испортилась. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождичек, перемешенный с редкими снежинками. Уткнув нос в воротник теплого свитера, я торопливо шла по улице. Странные события начались после того, как я стала наследницей Аманды, и здравый смысл подсказывал – именно здесь надо искать разгадку. Мне хотелось еще раз осмотреть квартиру этой женщины, переговорить с соседями.

По дороге я решила навестить Лолу и ее хозяйку. Интересно, как шли у них дела теперь? Кого боялась маленькая левретка? Не повстречала ли ее хозяйка черную тень, одну из тех, что преследовали меня и Юльку Никитину? Крюк был небольшим, и вскоре я оказалась во дворе дома, где жила Дана.

Двор был пуст. В такую погоду не многим хотелось выходить из дома, исключение составляли только пара собаководов, героически выгуливавших под дождем своих питомцев. Войти в подъезд я так и не успела – дверь открылась, из нее вышла Дана собственной персоной. Вид у девчонки был совершенно несчастный. В руке она держала вышедшую из моды лет пятьсот назад авоську.

— Привет.

Она испуганно вздрогнула, а потом, сообразив, что видит меня, а не огнедышащего дракона с дюжиной голов, изобразила на лице улыбку:

— Здравствуй, Яна.

— Как поживает Лола?

— Ее пришлось отвезти к бабушке.

— Что так?

Дана задумалась, решая, стоит ли посвящать меня в свои проблемы. Потом взяла за руку, отвела в сторонку:

— У нас с папой неприятности. Его как подменили. Он на Лолу злится. Когда ее привели домой, она была очень испугана, не хотела идти в квартиру. Мы с мамой думали, что это последствия стресса, даже таблетку успокоительную ей дали. Не помогло. Тут папа вернулся. Подошел к Лоле, а она как шарахнется в сторону, как зарычит. Он хотел ее ударить. Я бросилась на помощь и получила вместо Лолы. А Лолу он обещал убить. Пришлось ее увезти к бабушке.

— Скверно, когда кто–то в семье не любит животных.

— В том то и дело, что нет! Знаешь, как папа любил Лолу! Он ее подарил на мамин день рождения и очень о ней заботился. Когда Лола заболела чумкой, папа ей сам уколы делал, и она выздоровела. И собака его очень любила. А теперь их обоих будто подменили. Мне и самой жутко до ужаса, когда папа заходит в комнату.

— Дана! Тебя за хлебом или за смертью послали?

Грубый мужской голос прервал невеселый рассказ. Мы обернулись. От подъезда шел высокий стриженый «ежиком» мужчина в спортивном костюме. Внутри у меня все похолодело – это был Филипп Иванович, он же Филин. Возможно, физрук не узнал бы меня, ведь наша прошлая встреча случилась в сумерках, но я не хотела проверять, насколько хороша его зрительная память.

— Ладненько, Дана, у меня дела, — пробормотала я, поспешно отступая за трансформаторную будку. – До скорого…

Дождь прекратился, но на смену ему пришел холодный ветер, еще больше испортивший погоду. Я продрогла почти до костей и с радостью шнырнула в подъезд дома, в котором раньше жила Великолепная Аманда.

Белые отпечатки подошв на ступенях вели прямиком на третий этаж. В квартире Аманды шел ремонт, входная дверь была приоткрыта, оттуда доносились голоса рабочих. Я осторожненько протиснулась в щель. Не могу сказать, что мной руководило, но желание вновь посетить эту огромную старинную квартиру было просто непреодолимым. Откуда–то возникла уверенность – если я пройду на кухню, то увижу там розовый кафель возле мойки, одна из плиток которого была покрыта паутиной трещин.