Бойтесь Луны 2020

Далее следствие затянулось. Теперь приходилось осматривать уже два места жестких событий, где находились убитые безжалостным образом трупы, а все помещения обильно измазаны человеческой кровью. Как ни старайся в таких необычных условиях, но остаться чистеньким и не перепачкать одежду кровавой еще не высохшей жидкостью не получилось ни у одного заходящего в квартиры сотрудника. Вылетавшие при каждом шаге из-под обуви капли, будто бы специально, липли к ним на одежды, и уже к семи часам все участники выехавшей на место оперативно-следственной группы были перемазаны кровью, кроме всего прочего, излучающей кошмарную «обжигающую» дыхание вонь.

Как и в обычные дни, Агрипина Евлампиевна разбудила соседского мальчика в половине седьмого и тут же велела умываться и отправляться на кухню, где уже дымился приготовленный завтрак. Ребенок поспал всего пару часов и, что является в таких случаях абсолютно нормальным, вставал с большой неохотой. Однако, делать нечего – ведь Витя твердо решил никому ничего не рассказывать о терзавших его ночных страхах, а разобраться в них самолично – поэтому ему и приходилось твердо держаться избранной тактики, чтобы раньше времени не раскрыться и, не дай Бог, не угодить в психиатрическую лечебницу. Вставая, он невольно приблизился к пластиковому окошку и непроизвольно глянул на улице. То, что ему довелось в это мгновение улицезреть, заставило кровь заледенеть в его мальчишеских жилах. Как раз в этот момент, словно бы по чьему-то зловещему ужасающему сценарию, писаному специально для этого мальчика, мимо проносили обезглавленный окровавленный женский труп соседки Сараевой. Ее вид был настолько кошмарен, что ребенка чуть не стошнило, однако его спасли от этих непроизвольных позывов свой собственный закаленный характер и чье-то неведомое неотступно-бывшее рядом сверхъестественное влияние. Тем не менее итак незначительный аппетит был испорчен у мальчика окончательно. В этот момент с кухни раздался зловредный голос соседки:

– «Постреленок», а ну, иди завтракать, не то сейчас все остынет. И давай, поторапливайся: мне тут с тобой сидеть совсем нет никакого желания. У меня и самой дел хватает. Если бы не твой отец – я бы сама ни за что с тобой на связалась. Такой капризный ребенок…

Такое выражение своего недовольства для этой старушки было делом совершенно обычным, и мальчик давно привык к такому к нему обращению, однако он никогда не упускал случая, чтобы и самому не подколоть неприятную ему женщину. Вот и сейчас он крикнул ей первое, что пришло на его детский ум:

– Я сыт еще вчерашними Вашими блинчиками! Интересно, где Вы их только взяли: я всю ночь просидел в туалете! Специально, наверное, хотите меня отравить!

В этот момент дверь в его комнату отворилась и на пороге, словно сама смерть, возникла отвратительная старуха. Сморщив и без того морщинистое лицо, она скрипучим голосом проворчала:

– Такая, значит, твоя благодарность. Я тут за тобой хожу, бужу, готовлю ему свежий завтрак, а он еще и всем недоволен. Где это, скажите мне, видано, чтобы люди так платили за доброту? Эх, «Постреленок», я вожусь с тобой только из-за твоего уважаемого отца, так бы ноги моей рядом с тобой никогда не было. Все. Кончай капризничать и – марш завтракать.

В этот момент стал щелкать дверной замок, отчетливо давая понять, что в нем уверенно отходит запирающий язычок. Горячев-старший весь красный от впитавшейся в него крови и белый от пережитых им треволнений, забежал домой, чтобы переодеться и наспех выпить горячего свежего чая. Старушка без слов поняв цель его посещения, не дожидаясь ответа от своего подопечного заспешила на кухню, где принялась хлопотать с приготовлением необходимого мужчине напитка. Сообразив, что родитель пришел ненадолго, ребенок быстро оделся и проследовал следом за бабкой, ведь ему не терпелось узнать: что же такого произошло сегодня ночью в их доме? Для себя он удовлетворенно отметил, что хоть ему об этом ничего не известно – значит вероятнее всего в этом случае обошлось без его прямого участия, а это значило, что с неведомой страшной силой, будоражившей его разум, все же можно бороться и даже успешно справляться.

В этот день у них были их любимые творожные сырники, но и отец, и сын ели совершенно без аппетита. Соседка, не понимая истинную причину такого непонятного поведения, строила недовольные рожи, корявя итак неприятное старое личико. Мальчик между тем решился выведать у отца о тех страшных событиях, которые они прибыли разбирать этим утром и произошедшие у них в доме.

– Папа, - начал разговор Витя, не забывая водить челюстями, разминая и без того мягкий поджаренный творог, - я видел, как мимо моих окон пронесли мертвую женщину, у которой не было головы. У нас в доме что-то случилось?

– Да, сынок, - несколько неохотно ответил родитель, уже переодевшийся в чистое одеяние и морщившийся от ужасных воспоминаний, - сразу в двух квартирах на нашем же этаже произошли страшные происшествия. Одновременно и в-первом, и во-втором случае были жестоко убиты все члены семьи. Ты сам как, ничего подозрительного не слышал? Хотя какое-там: ты, наверное, спал очень крепко?

За время этого небольшого отцовского монолога мальчик несколько раз панически дернулся: к нему возвращалось неприятное ощущение – ведь не смотря на то, что он так мучительно боролся со сном, думая, что избавляется таким образом от кошмарного наваждения, он продолжал являться носителем непонятной неведомой никому ужасающей «Сущности». Мужчина заметил эти колебания его организма, но не придал им значения, справедливо списав на неокрепшую детскую психику, услышавшую такие наводящие ужас подробности, поэтому, впредь, он пообещал себе беречь сына от подобных рассказов, сообщая ему только основные «голые» факты. Ребенок тем временем не унимался. Он уже привык за последние несколько дней к смертям более страшным, так как лицезрел их в своих детских кошмарах более-чем реально, поэтому стремился и здесь выведать как можно больше интересующей его информации.

– Их убил кто-то один, или это сделали разные люди?
– совсем не детский вопрос задал смышленый мальчишка.

Здесь отец на минуту задумался, ведь, в связи с чередой последних ужасающих беспрецедентных событий, этот факт пока никем из сотрудников не рассматривался и только десятилетнему пацану невольно пришла в голову подобная мысль. Не найдясь, что ответить, родитель выдал только то, что посчитал в этом случае нужным:

– Даже не знаю, что и сказать? Все эти жуткие преступления выглядят так необычно, что делать какие-то выводы пока еще рано. Я сам еще нахожусь в полном неведении и шокирован тем, что сейчас происходит.

Здесь отец натянуто улыбнулся и попытался успокоить любопытного сына:

– Но ты не переживай: мы обязательно со всем разберемся и непременно накажем злодея. Какой бы он ни был продуманный хитрый преступник, он все равно не уйдет от расплаты.

Закончив принимать пищу, Павел уже поднялся было из-за стола, чтобы и дальше продолжать нести опасную службу, как Витя остановил его серьезным вопросом, обязательно требующем ответа:

– Папа, а правда, что у вас перебили половину полицейского отделения, и что только ты смог выжить в той жуткой бойне?

– Откуда ты знаешь?
– опешил родитель от полной осведомленности своего сына, - Я тебе, кажется, про это не говорил.

Мальчик понял, что невольно проговорился, но отступать было поздно, и возникла необходимость искать срочный выход, но, как водится, юный мозг не зацикливается на таких обстоятельствах и сразу же подсказывает разумное объяснение, поэтому, ничуть не смутившись, Витя мгновенно выдвинул свою версию:

– Да, об этом сейчас во всем городе говорят. Ну, так что, правда это или же враки?

– Давай об этом потом, - только и ответил отец, продвигаясь на выход, - мне сейчас некогда: очень много работы. Поговорим на эту тему несколько позже, - и уже хлопая дверью еле слышно добавил, - когда я сам во всем разберусь.

Он выходил, как раз в тот момент, когда в трупа-возку загружали мертвое тело. Пока он прыгал через ступеньки, в подъезде его не оставляло назойливое сомнение по поводу непонятной осведомленности его сына и странного поведения ужасного «Существа», посчитавшего возможным оставить его в живых – единственного из всех, попадавшихся ему на пути. Однако, оказавшись на улице, полицейский тут же забыл про этот вопрос, так как мгновенно его мозг переключился совсем на другие моменты: приближалось время утренней разнарядки, где нужно было хоть что-то доложить по захлестнувшим город ужасающим преступлениям, но и здесь его тревоги были напрасны, так как то, что предстояло ему услышать, внесло еще больше смятений в его и без того тревожные мысли.